Евгений Крыжановский - От аншлага до «Аншлага»
— Нет, нет, нет! Сниматься я не буду.
— Но вы мне вчера обещали.
— Я думал, что вы говорили о фотосъемках, — ответил Жванецкий, развернулся и ушел. Я догнал его и попытался объяснить, что снимать хочу для телепередачи, что все его у нас очень любят и будут счастливы увидеть на экранах. Но как я ни старался, Жванецкий был неумолим и сниматься наотрез отказался. На следующий день я повторил попытку, но Жванецкий, как мне показалось, был в плохом настроении, поэтому даже не захотел меня слушать. И вот вечером, на очередном банкете, я увидел, что настроение его резко улучшилось, он смеялся, шутил, произносил великолепные тосты. Решив, что у меня появился шанс, я быстренько сбегал в номер за камерой и с улыбкой во все лицо подошел к Жванецкому:
— Михал Михалыч, так может…
И тут он не выдержал. Встал и, попросив минуточку внимания, сказал:
— Друзья, обратите внимание на этого молодого артиста. Я — мягкий человек, я никогда никого в жизни не посылал на …
И он громко произнес слово из трех букв, которое можно прочесть на всех заборах.
— Но вот Евгения… Как вас по батюшке?
— Анатольевич.
Он взял меня за руку, поднял ее, как поднимает рефери на ринге руку победителя, и продолжил:
— Так вот, Евгения Анатольевича, потому что он меня уже просто достал, я сейчас с удовольствием посылаю. Пошел ты, Евгений Анатольевич на …
Адрес был указан четко и недвусмысленно, что вызвало бурную реакцию присутствующих, раздались аплодисменты. Не знаю, снял ли кто-либо эту сцену видеокамерой или хотя бы записал на магнитофон, но фотографировали нас в этот момент многие. Польщенный всеобщим вниманием, я налил в бокал шампанского и предложил выпить за человека, вошедшего в историю как Человек, Которого Жванецкий Первым Публично Послал На … Возражений ни от кого, даже от тех, кто мне тогда сильно завидовал и мечтал оказаться на моем месте, не последовало.
Самые теплые и дружеские отношения сложились у «Христофора» с Семеном Альтовым. Он иногда помогал нам с репертуаром, поддерживал на конкурсах, никогда не отказывался участвовать в минских юморинах, даже если гонорар оказывался чисто символическим. Согласился он, не в пример другим, принять участие в одной нашей телепередаче. В 1994 году, после первоапрельского Минского фестиваля «Камаедзіца», мы придумали и решили показать по телевидению сюжет о том, как Семен Альтов не смог достать билет и вернуться в Санкт-Петербург. Он якобы застрял в Минске, живет в гримерке, бытовые условия, естественно, отвратительные, деньги на питание кончаются. Мы одели его в драную телогрейку, нанесли ему трехдневную небритость, усадили на миленький стульчик и стали брать интервью. Я задавал вопросы, а Семен с несчастным видом отвечал. Из его ответов следовало, что он уже смирился со своей участью и почти не надеется увидеть лица родных. Не все зрители поняли нашу шутку, на телевидение потом звонили и присылали гневные письма с требованием привлечь виновных к ответственности и помочь любимому писателю вернуться домой. А работники Дома офицеров мне рассказывали, что приходил человек с термосом и просил провести его к Семену Теодоровичу, чтобы дать ему поесть горяченького.
Кстати, за год до этого мне самому пришлось даже стать Семеном Альтовым, точнее раздавать за него автографы. Он был тогда председателем жюри одной юморины, а я — ведущим. После ее окончания мы сидели в гримерке, Семен давал интервью обступившим его журналистам, а на столе лежала огромная куча его книг и прочей печатной продукции, которую стоявшая за дверью толпа благодарных зрителей жаждала получить с автографами. Альтов куда-то торопился и поэтому нервничал из-за того, что не успеет все подписать. И тут мне пришла в голову мысль, за которую я сейчас хочу покаяться. Я сказал тогда:
— Семен Теодорович, давайте я за вас подпишу книги, все равно никто вашей росписи не знает.
Выбора у него не было, поэтому пришлось согласиться. И я принялся за дело. Слова я писал самые теплые, старался даже больше, чем когда давал автографы от своего имени, поэтому никто в тот вечер, надеюсь, обиженным не ушел.
Через много лет, на своё 50 летие, я не раздумывая пригласил Семёна Теодоровича, а он не раздумывая согласился и с блеском выступил в моей юбилейной программе «50 — это смешно» во Дворце республики.
С Ефимом Шифриным мы познакомились в Риге на уже упомянутом мной «Море смеха–94», и у меня сразу создалось впечатление, что мы с ним давно знакомы и дружны. Общение с Ефимом — сплошное удовольствие, настолько это обаятельный, отзывчивый и скромный человек, достойно несущий бремя славы. Когда я обратился к нему со своей традиционной просьбой сняться для нашей телепередачи, он не только не отказался (в отличие от жестокосердного Жванецкого), но даже помог мне в придумывании сюжета сценки. В результате получился очень смешной этюд о том, как мы с ним обедали в общепитовской столовой. Я был страшно доволен съемками, но когда решил посмотреть, как все получилось на пленке, то, к своему ужасу, обнаружил, что на ней ничего нет, потому что я неправильно установил диафрагму. Знаете, что сделал Ефим, когда узнал о моей оплошности? Он невозмутимо произнес: «Ничего страшного. Давай снимем еще раз». И мы сняли все сначала, придумав дополнительно несколько смешных элементов, поэтому получилось даже лучше, чем в первый раз. А ведь Ефима тогда, я это точно знаю, ждали срочные дела, со мной же он мог после этого никогда больше не увидеться и ничем мне обязан не был.
Приятно удивил меня Евгений Петросян. На сцене мы видим маску артиста, а каков он на самом деле — это известно очень немногим. После нашей победы в Кисловодске, где он был председателем жюри, Евгений Ваганович пригласил меня к себе в гости. Я захватил бутылку коньяка и в назначенный час пришел к нему в номер. Бытует мнение, что любой эстрадный артист — не дурак выпить. Я, кстати, тоже всегда так думал, поэтому старался не быть «белой вороной». Увидев у меня в руках бутылку, Евгений Ваганович сказал:
— Ну что ж, выпьем?
Он достал рюмки, я откупорил бутылку и приготовился наливать, но Петросян прикрыл свою рюмку рукой:
— Нет, нет, я пью свое.
Открыл холодильник, вынул оттуда бутылку пива, налил его в свою рюмку и убрал бутылочку обратно. Потом мы с ним долго сидели за столом и беседовали: я — периодически наливая себе из своей бутылки, он — потягивая из своей единожды наполненной пивом рюмочки…
А еще один смешной случай произошел со мной и Евгением Вагановичем в городке Лазоревское, что на Черном море, недалеко от Сочи. Я, отдыхая там с семьей, увидел расклеенные по всему городу афиши о приезде Евгения Петросяна и Елены Степаненко. Билеты были довольно дорогими, да и расхватывали их мгновенно, поэтому я решил воспользоваться нашим знакомством и попасть на концерт «на халяву». В день выступления, где-то после обеда, я пришел во Дворец культуры. Зрителей еще не было, но в фойе возле журнального столика раскладывал для продажи книги Евгения Петросяна его директор, пожилой седовласый мужчина, Юрий Яковлевич. Я представился и спросил у него, где Евгений Ваганович. Он показал на дверь директора дворца. Я пошел к двери, а Юрий Яковлевич что-то крикнул мне в след, но я расслышал только «Пусть Петросян подпишет». Я подумал, что он имеет в виду, чтобы Евгений Ваганович написал мне записку о том, что мне разрешается посмотреть программу. Как потом установило «следствие», бедный Юрий Яковлевич сказал мне, чтобы я взял у него, Юрия Яковлевича, бесплатно книгу Евгения Вагановича, и чтобы тот мне ее подписал. Зайдя в кабинет, я увидел и самого Евгения Вагановича и Елену Григорьевну Степаненко. Мы тепло поздоровались и немного пообщались, но, видя, что им надо переодеваться и готовиться к программе, я попрощался и, вспомнив Юрия Яковлевича, попросил, чтобы Петросян написал ему разрешительную записку.
— Какую записку? — искренне удивился Евгений Ваганович.
— Ну, что б меня пропустили.
— Ты разве не сказал, что ты артист и что мы хорошо знакомы?
— Сказал, но он требует вашу подпись.
Петросян обернулся к Елене Степаненко:
— Вот паразит! Ну, сейчас я ему напишу!!!
Он взял листочек бумаги и написал: «Пошел ты на …» ― И подписался.
— Отдай этому бюрократу записку и скажи, что я ПРИКАЗАЛ посадить тебя на самое лучшее место!!!
Я вышел в фойе, где уже появились первые зрители, подошел к Юрию Яковлевичу и молча протянул ему записку… Надо было видеть лицо Юрия Яковлевича, когда он ее прочел. Он произнес только одну фразу: «За что?»… Когда потом все разъяснилось, мы все долго хохотали и теперь, когда на съемках встречаемся с Евгением Вагановичем, всегда вспоминаем эту историю.
Таким образом, благодаря мне, две звезды российской эстрады — Жванецкий и Петросян, культурные, интеллигентнейшие люди, от всей души выразились по «матушке»… На ком бы мне еще проверить мои уникальные способности?..
