Кристина Джонс - Волшебный пирог
– Госпожи Снеппс нет дома.
Митци улыбнулась.
– Это ты, Тарния, я знаю. Ты никогда не умела изображать иностранцев. Открой же эти чертовы ворота.
– Нет. Госпожа Снеппс не принимает случайных посетителей.
– Делай, как считаешь нужным, – Митци снова задрожала. – Но знай, что я все знаю и про Дункана Дидсбери, и про клубничный йогурт.
– Чтоб тебе провалиться, Митци Блессинг! – Голос начисто утратил свой восточноевропейский шарм. – Пять минут – и не больше.
Пока Митци под порывами сильного ветра неслась обратно к машине, кованые ворота открылись, заиграла мелодия песни Дороти Филдз «Транжира» – и она приготовилась к бою.
Тарния, одетая в золотистый велюровый спортивный костюм восьмого размера и сабо с блестками, открыла дверь сама, но Митци вовсе этому не удивилась. Постоянная прислуга у Снеппсов больше не работала. Все уборщицы и кухарки внесли Снеппсов в свои «черные списки», так что те были вынуждены искать помощников через агентства, но дольше одной-двух смен никто у них не задерживался. Даже самые обездоленные, искавшие работу прислуги, избегали семью Снеппсов. Лишь иногда (и довольно редко), когда Снеппсы устраивали вечеринки, в деревне находились отчаянные головы, которые решались наняться помощниками на один день.
– Рада тебя видеть, – улыбнулась Митци. – Как это мило с твоей стороны...
– Заходи и прекрати любезничать, – огрызнулась Тарния. – Ты знаешь, что я тебя ненавижу.
– Взаимно, – с улыбкой сказала Митци, заходя в холл, выдержанный в белом, розовом и золотом, в котором было собрано все самое безвкусное из того, что можно купить за большие деньги.
Наверно, и сама Тарния не может не чувствовать, что с фонтанами и скульптурами перед входом на лестницу вышел перебор. И уж совсем неуместен этот писающий малыш неопределенного пола, стоящий на спине у дельфина.
Прическу Тарнии делал сам Джастин из самой дорогой парикмахерской – ее черные как вороново крыло волосы были пострижены бритвой и торчали колючим ежиком, глаза из-за огромной дозы ботокса казались выпученными, а кожа под действием аэрозоля для искусственного загара приобрела ровный оранжевый оттенок, и на вид хозяйке дома можно было дать лет шестнадцать. Да, пластическая хирургия, в отличие от многого, на что раскошелилась Тарния, – думала Митци, – явно оправдала вложенные средства. Даже швов не видно.
– Не пройти ли нам в библиотеку? – улыбнулась Митци.
– На кухню, – рявкнула Тарния, цокая каблуками по розовому мраморному полу.
Шагая вслед за ней, Митци старалась не вглядываться в высокие, от пола до потолка, зеркала в рамах розового (как домик Барби) цвета и отводила глаза от недавно вставленного в окно на лестничной площадке огромного витража, изображавшего все семейство Бэкхемов.
– Итак, – эхом раздался голос Тарнии из глубин огромной кухни, где кругом сверкало стекло и хромированная сталь (по-настоящему готовили на этой кухне еще реже, чем у Митци). – Давай поскорее разберемся с делами. Скоро вернется маркиз.
Митци не удержалась от смеха.
– Ой, прости. Я нечаянно. Но, Тарния, ты же помнишь, кто я, да?
Тарния свирепо посмотрела на нее.
– Вот поэтому я и не хочу пускать тебя в дом. Но, как мне кажется, лучше пригласить тебя сюда, чем выносить, как ты, стоя у входа, вопишь о моей личной жизни так, чтобы слышали все кому не лень. Так чего же тебе надо?
– Спасибо. Я не откажусь от чашечки чая. – Митци неловко устроилась на краешке некоего предмета мебели, созданного, возможно, самим Теренсом Конраном[19]. – А я захватила кексики.
– Мне нельзя никаких кексов. Диета Аткинса. Никаких углеводов. – Тарния окинула Митци оценивающим взглядом. – Ты-то, судя по всему, об этом и понятия не имеешь. Размер у тебя, наверно, двенадцатый, не меньше. Да что там, в твоем возрасте так просто распуститься и перестать за собой следить. Нет, извини. Никаких углеводов.
Вот проклятье. Митци постаралась не выдать своего огорчения.
– Ой, да здесь совсем мало углеводов, в них всего мало... И они такие вкусные...
Она выложила оставшиеся «Пудинги, позволяющие убеждать», на пустой, нечасто использующийся стол. От них все еще шел ароматный, пряный, горячий запах. Тарния, чей рацион явно напоминал голодный паек, оторвалась от прозрачного чайника, в котором в тот момент делала чай, и тут же сдалась.
– Да, выглядят они вполне... то есть... ну, попробую одну штучку, пока не вернулся домой маркиз, и...
– Ради бога, прекрати называть его маркизом, – хихикнула Митци. – Боюсь, что я не смогу отнестись к этому серьезно.
Тарния скривила губы, скорчила гневную гримасу и отдернула руку, потянувшуюся уже было к кексикам.
– Сколько раз я должна тебе повторять, Митци, что мы с маркизом поднялись на несколько ступеней выше. Мы не желаем, чтобы нам напоминали...
– Нет-нет, конечно, что ты. – Митци понимала, что только смирением можно добиться своего и уговорить Тарнию попробовать убеждающий пудинг. – Я все время забываю. Извини.
Тарния смягчилась и стала разливать чай из прозрачного чайника в прозрачные чашки, стоявшие на прозрачном же подносе. И нигде – ни малейших признаков молока или сахара. Ну и пусть.
Как же все изменилось с тех давних лет, когда они были девочками, думала Митци. Тогда они с Тарнией жили почти по соседству в муниципальном районе Бат Роуд на окраине Хейзи Хассокса, учились в одном классе в средней школе Уинтербрука и обе мечтали стать секретаршами в звукозаписывающих компаниях и выйти замуж за Скотта Уолкера.
– Итак. – Тарния пристроила свою хрупкую фигурку на одном из вычурных стульев. – Чего тебе надо?
Митци, подвинув кексы поближе к собеседнице и стараясь не показаться слишком настойчивой, рассказала про клуб беби-бумеров.
– Нет и еще раз нет, – фыркнула Тарния, дослушав ее рассказ. – Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах. Понятно? А теперь можешь идти.
Нет, так уйти она не может. Кексы все еще лежали нетронутыми. Митци собрала все силы и заставила себя отпить глоток чая из прозрачной чашки.
Господи! Не чай, а жидкость для дезинфекции!
– «Эрл Грей», – сообщила Тарния. – Не те дешевые ошметки без фирменного названия, которые продаются в супермаркете.
– Очень вкусный чай. – Митци отважно улыбнулась. – Но почему же ты не разрешаешь людям приходить в зал, на твои луга, и...
– Почему не разрешаю. Вот совсем недавно, этим летом, Мэриголд Сомс-Харли устроила свадьбу своей Белинды, и они поставили несколько палаток на нижнем лугу, а Пуфф-Паджетты всегда проводят в ратуше свои благотворительные вечера, и...
– Но они же не местные! – Митци поставила чашечку. – Они даже не живут в Хейзи Хассоксе.
– Вот именно, не живут. И поэтому они вполне могут воспользоваться всем этим. Они относятся к тем кругам, в которых теперь вращаемся маркиз и я. Это люди нашего класса. Наши приятели.
– Ты хочешь сказать, они не знают, что ты жила в муниципальном районе Бат Роуд, или что твой папаша был водителем автобуса, или что маркиза... в школе обзывали Задавалой Марком, а его папаша так и остался молочником в Уинтербруке, а мамаша работает в магазине «Теско»... или что...
– Вот именно! – глаза Тарнии вспыхнули. – Вот именно! И как раз поэтому я не желаю иметь никакого дела и с тобой! С чего бы это мне, которая вырвалась из вашего болота, окружать себя деревенскими неудачниками, которые будут с удовольствием напоминать мне и моим новым друзьям – не говоря уже о деловых партнерах маркиза – о нашем настоящем происхождении? Зачем мне это надо?
Митци вздохнула. Она знала, что Тарния отреагирует именно так. Как всегда. С тех самых пор, как маркиз – то есть, тьфу, что за ерунда! – Марк точно указал на бланке тотализатора «Литлвудс» все восемь сыгранных вничью матчей (одноименной лотереи тогда еще не существовало), а потом удачно вложил деньги в международные компании, занимающиеся прокатом автомобилей, и Снеппсы отстроили свой безвкусный замок на единственном хорошем земельном участке в этих краях. С тех самых пор, как они обнаружили, что здание ратуши находится на принадлежащей им земле.
Это и был вечный камень преткновения.
Митци пожала плечами.
– Не думаю, что кого-нибудь из этих людей хоть капельку интересует твое прошлое. Даже если кто-то и помнит, кем ты была, они слишком заняты другими делами и думать об этом не станут. Они всего-то и хотят интересно провести остаток жизни, использовать свои умственные способности, быть полезными членами общества. Господи, да они же наши ровесники – разве они заслужили, чтобы их вышвырнули на пенсию и забыли?
– В таком случае, им стоило раньше об этом позаботиться, – рявкнула Тарния, ткнув пальцами в рассыпавшиеся по столу коричневые крошки. – И составить планы на будущее.
– Как это сделала ты?
Крошки секунду повисели на кончике тоненького оранжевого пальчика и упали обратно.
