Антон Нечаев - Сибирский редактор
Деда хоронили из здания писательской организации, бывшего тогда от Гвардейского дома через здание. Народу у крыльца было, судя по фотографиям, как в очереди за дефицитным товаром – толклись, лезли, взбирались на плечи друг дружке. Словно ожидали, что дед воскреснет. Дед был красив, наряден, прибран, трезв, как давно уже не был при жизни (а могут быть мертвые пьяными?). След от удавки замуровали советской косметикой.
Из-за похорон Меркуловича в переулке перекрыли движение; испуганные дети из библиотеки напротив таращились во все глаза на сыплющиеся искусственные цветы, звучные голоса в микрофон. Ловкие маневренные автобусы, чудом никого не давя, собирали охотников до прощаний для поездки на кладбище. Охотников было много.
Гроб с телом деда норовили понести все. Не понести, так хотя бы дотронуться, прикоснуться. Так на руках толпы деревянный сундук с поэтом и вплыл в неуклюжий с нынешних глаз луазик. Желающих посмотреть погребение набилось до костного хруста. Все не влезли. Автобусы тронулись одновременно, с разницей в сорок лет. Только направления были формально разные: Меркулович – Бадалык, дед – уютное Николаевское. Фактически и направления совпадали.
– Что им всем тут нужно? Почему их так много? Что, они проявляют горесть свою, любовь? Или для них похороны – очередное мероприятие, которое необходимо посетить?
– А ты знаешь, что с человеком приходят прощаться те, кто виновен в его смерти? – мудрый поэт послевоенного поколения тут как тут, – возможно, чтоб убедиться в окончательной своей победе, в завершении войны. Посмотри, все здесь: в первых рядах Ведьма Маринка – всем известно, что она его довела. Ей же достались и все его статусные кресла. Вон три молодца – они претендовали на меркуловичевские позиции советника по культуре; хмельной мэр – Ринат ему давно надоел бесконечным нытьем о финансировании; даже и ты здесь (это он обо мне), тебе, я слышал, тоже кое-чего досталось… А вон и племянничек Меркуловича на «мерине» дядьки подкатил…
37
На отчетном собрании Фонда шеф в присутствии Дашутки назвал меня не помощником, а директором. Я одернул руководителя: «Ринат Меркулович, я не директор. Вон директор сидит». Дашутка встрепенулась: – Да Ринат Меркулович, не ругайте меня, я вас так люблю, так люблю, – и нечаянно сплюнула. Учредители заржали, как обезьяны.
Перед самым собранием молодая бухгалтер Фонда, сексапильная брюнетка с осетинской кровью и шустрыми симпатичными ножками, попросила меня «протоколить»: провела инструктаж, выдала бумагу и образец – давнишний документ ее секретарского авторства. Надо было слушать, что говорят выступающие, записывать приблизительную суть. Перед этим поставить дату, после – время окончания сборища. Вот и все.
ПРОТОКОЛобщего собрания членов совета «Ничуть не коммерческой организации „Благотворительный фонд имени В.П. Оставь его“»
Дата:
Место: Литературный клуб
Время начала: 16–00
Участники: Сонев Ринат Меркулович, Ярская В.М. (важная шишка), Кумовьев В.В. – представитель городской Администрации, Петрова Дарья, Даденко Н. А. – представитель краевой администрации, КиС Н. (в прошлом известный телеведущий и депутат), Своров – представитель спонсора, завода «Кремцветмет», Кривова Е. А. – представитель спонсора, завода «КремБухло», Гусаков Э. И. – председатель КРОО «Писатели Сибири» и одновременно журналист местной газеты, Свиных Марина – директор Литературной школы.
Председатель собрания: Свиных М.
16 часов 45 минут
Обсуждение работы фонда
Ярская: (строго) почему не начинаем? Где Сонев?
Сонев: (выскакивает) я здесь!
Свиных: прошу проголосовать.
КиС: сначала надо обсудить что-нибудь. Вот я, например, когда работал на телевидении…
Ярская: Сергей Николаевич, ну, пожалуйста…
Нечаев А. Н.: принято единогласно.
Сонев: прошу Свиных озвучить план работы фонда на год.
Свиных: Стержневой задачей фонда считаю поддержку молодых авторов. В связи с этим и продуман план работы, состоящий из следующих пунктов:
1. Объявление конкурса (необходимо истратить сто тысяч рублей)
2. Объявление объявления конкурса (двести тысяч рублей)
3. Объявление объявления…
Сонев: (полушепотом) Киска, мы ж договаривались…
Свиных:
3. Спецвыпуск журнала «Мариночка ты моя», посвященный конкурсу (пятьсот тысяч рублей)
4. Организация работы Совета фонда.
5. Организация организации…
Сонев: (пихает ее под столом ногой) Нечаев, воды, пожалуйста!..
Свиных:
5. Организация пресс-конференции с напитками и закусками…
КиС: (мечтательно) фурше-е-е-ет.
Свиных: (облизываясь) э-э-э-э – шестьсот тысяч рублей. Предлагаю проголосовать. Кто за?
Ярская: (чихает)…
Свиных: единогласно!
Даденко: подождите, подождите, а как же эти, ну как их?
Петрова: пи… пи…?
Даденко: ну да!
Свиных и Сонев (одновременно, хором): с ними поделимся!
Гусаков: (поглаживая живот, икая): ну, это вы тоже скажете…
Ярская: почему не задействован Кремцветмет?
Своров: деньги заложены, но мы не можем их довезти. Транспорт постоянно куда-то сворачивает.
Сонев: а сколько, сколько, сколько вы можете?
Ярская: предлагаю выделить от Кремцветмета миллион!
Свиных: (хлопая в ладоши и подпрыгивая) браво, браво!
Своров: Нет, миллион – много. Пятьсот тысяч.
Ярская: предлагаю выделить от Кремцветмета пятьсот тысяч.
Своров: хорошо, пятьсот, так пятьсот (роется в карманах, достает измятые купюры). Но чтоб отчетность была в полном порядке! А то знаю я вас…
Свиных: (хлопая в ладоши в два раза тише и совсем не подпрыгивая): н-да…
КиС: Возражений нет. Вот я, когда был депутатом…
Ярская: Сергей Николаевич, я бы вас попросила…
Свиных: (сокрушенно) Тогда предлагаю оплатить хотя бы работу рецензентов и членов жюри. В экспертный совет предлагаю: Свиных (председатель), Сонев. Жюри: Сонев (председатель), Свиных. Главное, чтоб фамилии не повторялись.
Ярская: а мне показалось…
Сонев: Нечаев, сука, воды!
16 часов 58 минут
Кривова: ой, у меня бриллиантик из сумочки выкатился!
(все ползают, ищут бриллиантик)
18 часов 20 минут
Кривова: ха-ха, я пошутила! (показывает бриллиантик)
Члены совета поднимаются, недовольные.
Ярская: (роется у себя в сумочке, вполголоса) и все-таки денег мало. (Громче) Предлагаю работать с «грантами».
Петрова: я, я хочу! Мне все равно нечем заняться!
Сонев: но чтоб никакой отсебятины! Никаких интервью, закидонов, заграничных поездок, никаких крутых иномарок, никаких детей, семей, мужей, квартир – полная подотчетность!
Петрова: Ура! Ринат Маркелович, я вас так люблю, так люблю!!! (сплевывает)
Сонев: (вытирается, морщится) ну что, будем закругляться?…
Кумовьев: (просыпаясь): А все-таки… большинство затрат мы могли бы восполнить своими силами… Например: дипломы… рамки… девушки… выпивка… Все-таки экономия… Вкладываться, так сказать, не надо…
Свиных: (огорчена)
Сонев: (умирающим голосом) а на цветы хоть дадите?
Кумовьев: (чешется): подождите, у кого-то из нас была дача? Астры? Фикусы? Рододендрон?
КиС: (уходя) вот я, когда был в бизнесе…
Занавес. Гусаков на приступочке в полуприсяде записывает репортаж: состоялось заседание Фонда… объективно освещались современные вопросы литературы… пришли к единодушному мнению… перспективы великолепны…
38
Очередной лауреат расплывчатыми в очках, жабьими глазами пялится на свежесваренную картошку. Ковыряет вилкой нарезанный полуобручами лучок. Морщится на булькающий коньяк. Ждет, когда принесут сыр.
Не дождавшись, кидается в туалет, от премиальной нервотрепки его с утра выворачивает. По пути сбивает мою супругу, несущую на стол российский сыр ломтиками. Тарелка вдребезги разбивается, сыр прилипает к потным носкам лауреата. Жена в бешенстве; под оглушительный стон из сортира, она, матерясь, собирает сырные пластики, которым путь теперь на помойку.
