Джонатан Линн - Да, господин министр
– А разве требуется какое-либо специальное законодательство для того, чтобы гражданин страны ознакомился со своим собственным досье?
Сэр Хамфри задумался.
– Пожалуй, н-е-е-т.
– Значит, мы можем действовать немедленно?
Кажется, один-ноль в мою пользу. Впрочем, сэр Хамфри и не думал сдаваться.
– Господин министр, мы, конечно, можем несколько ускорить ход дела, однако не следует забывать, что на нашем пути встанет и немало административных проблем…
– Послушайте, Хамфри, – перебил я, – а ведь наверняка эти вопросы поднимались и раньше. НЭБД появился на свет не вчера, он существует много лет и…
– Да, безусловно.
– Ну и какие же выводы были сделаны?
Сэр Хамфри промолчал. Вначале я подумал, он размышляет над ответом, затем – что он просто не расслышал вопроса.
– Так какие же выводы? – повторил я, на всякий случай чуть повысив голос.
Никакого ответа. Может, ему нездоровится?
– Хамфри, вы меня слышите?
– Да, господин министр, но мои уста скреплены печатью молчания, – наконец-то ответил он, очевидно, их распечатав.
Естественно, я поинтересовался почему.
– Я не считаю себя вправе обсуждать планы и намерения предыдущего правительства, – заявил он.
– Почему?
– Господин министр, положа руку на сердце, хотели бы вы, чтобы все происходящее в тиши этого кабинета впоследствии стало известно кому-либо из ваших политических противников?
Я никогда над этим не задумывался. Конечно, нет! Упаси боже! Я бы сошел с ума! Надо мной ежеминутно висела бы страшная угроза! Я боялся бы и рот раскрыть в собственном кабинете!
Почувствовав, что попал в «десятку», сэр Хамфри воодушевленно продолжал:
– Мы не имеем морального права вкладывать оружие в руки ваших оппонентов… и наоборот.
Безусловно, он прав. Я целиком и полностью с ним согласен, хотя в данном случае имеется одно небольшое, но важное обстоятельство, о котором я, естественно, тут же сообщил сэру Хамфри. Дело в том, что моим предшественником был Том Сарджент, а он – отличный парень и вряд ли будет возражать. В конце концов, эта проблема не является предметом политических разногласий. Более того, в данном вопросе представители всех партий на редкость едины.
Однако сэра Хамфри мои доводы ничуть не поколебали.
– Это вопрос принципа, господин министр. В противном случае мы нарушили бы правила игры.
Еще один неотразимый аргумент. Надо отдать Хамфри должное. Конечно же, я не хочу, чтобы меня упрекнули, будто я играю не по правилам. Боюсь, мне никогда не узнать, что происходило в моем кабинете до того, как я тут появился.
Итак, к чему же мы пришли? Установили, что, хотя нам не нужен новый закон, позволяющий гражданам знакомиться с их собственными досье, для практической реализации уже существующих положений все равно необходимо преодолеть густой частокол различных административных препятствий.
Далее, по словам Бернарда, из-за негативной (на самом деле он сказал «недостаточно позитивной». – Ред.) реакции прессы на мое интервью в программе «На злобу дня» другая телекомпания хочет, чтобы я выступил на ту же тему в ее программе «Мир в фокусе». Смешно: когда делаешь по-настоящему важное сообщение, телевидению до тебя нет никакого дела, но стоит только сорваться на какой-нибудь ерунде, они начинают осаждать тебя телефонными звонками. Сначала я хотел отказаться, но Бернард сказал, что беседу они проведут и без меня, но тогда уж мне это припомнят – никто доброго слова про меня не скажет.
Наш разговор явно зашел в тупик, поэтому я спросил у сэра Хамфри, что мне говорить об «электронном досье».
– Очевидно, имеет смысл напомнить им, что Рим строился не в один день, господин министр.
Хорош совет!
Сейчас, когда пишу эти строки и вспоминаю события минувшего дня, я отчетливо понимаю, что пока практически ничего не добился. Но ведь есть же, черт побери, какой-то способ заставить сэра Хамфри и его помощников в министерстве делать то, что я считаю нужным!
(В свете печального опыта Хэкера имеет смысл напомнить, что, если эти так называемые временные комитеты вовремя не упразднить, они будут продолжать работать до бесконечности. Совершенно не исключено, что у нас до сих пор имеется Комитет по Крыму, или Комитет по нормам выдачи продуктов, или Комитет по удостоверениям личности. – Ред.)
12 январяБлагодаря счастливой случайности сегодня мне удалось узнать нечто исключительно важное для моих отношений с сэром Хамфри.
В курительной палаты общин я наткнулся на Тома Сарджента и предложил составить ему компанию. Он сказал, что будет только рад.
– Ну и как вам в оппозиции? – шутливо спросил я.
Он, как настоящий политик, ответил вопросом на вопрос:
– А как вам в правительстве?
Не видя необходимости ходить вокруг да около, я честно признался, что мои радужные надежды, мягко говоря, не оправдались.
– Хамфри подмял-таки вас? – сочувственно усмехнулся он. Я уклонился от прямого ответа и сказал, что самое трудное – заставить чиновников проводить в жизнь мои решения. Он понимающе кивнул. И тогда я напрямую спросил:
– А вам это удавалось?
– Практически нет, – бодро, чуть ли не весело ответил Том. – Я более-менее разобрался в их хитростях только через год-другой, ну а там подоспели выборы и…
Из дальнейшей беседы выяснилось, что под «хитростями» имеется в виду тактика оттяжек и проволочек, к которой сэр Хамфри прибегает, чтобы завести дело в тупик.
По словам Тома, она включает в себя пять этапов. На всякий случай я все подробно записал.
Этап 1. Хамфри заявляет, что правительство только-только приступило к работе: у него слишком много других, по-настоящему важных дел. (Том знает, что говорит. Именно этот аргумент, слово в слово, совсем недавно привел Хамфри, пытаясь отговорить меня от реорганизации НЭБДа.)
Этап 2. Если я буду упорствовать и не соглашусь с этим доводом, Хамфри скажет, что вполне разделяет мои намерения – «конечно же, нельзя сидеть сложа руки», – но усомнится, правильный ли мы выбрали путь.
Этап 3. Если я по-прежнему буду настаивать, он переведет разговор с того, как надо действовать, на то, когда надо действовать: «Господин министр, по целому ряду серьезных причин сейчас этого делать не следует».
Этап. 4. Большинство министров, считает Том, «ломаются» уже на третьем этапе. Но если и находятся стойкие, Хамфри заявляет, что предложения сталкиваются с серьезными трудностями политического, административного, экономического и/или законодательного характера (последние даже предпочтительнее, поскольку в них практически невозможно толком разобраться и к тому же они могут тянуться до бесконечности).
Этап 5. Наконец, поскольку предыдущие этапы отняли около трех лет, он будет настаивать на том, что пришло время подготовки к всеобщим выборам, а значит, «к сожалению, мы уже вряд ли успеем провести данное решение в жизнь».
Растянуть все эти этапы на три года Хамфри не составит особого труда. Он и пальцем не пошевелит до тех пор, пока министр его не заставит. К тому же он совершенно справедливо полагает, что у министра и без того хватает забот.
(Этот последовательный процесс именуется в кругу чиновников Уайтхолла «созидательной инерцией». – Ред.)
Затем Том поинтересовался, что конкретно я пытаюсь «протолкнуть» в настоящее время. Узнав, что речь идет об «электронном досье», он оглушительно расхохотался.
– Он, случайно, не выдает это за нечто совершенно новое?
Я молча кивнул.
– Хитер, старый лис, ох, хитер. Мы потратили на это годы и уже готовы были опубликовать Белую книгу, но не успели – началась предвыборная кампания. Я лично занимался всем этим.
Чудеса, да и только!
– А как же административные проблемы? – спросил я.
– Их не существует. Давно решены, – ответил Том и добавил: – Держу пари: на все ваши попытки выяснить, поднимался ли данный вопрос раньше, Хамфри отвечал таинственным молчанием. Хитер, ох, хитер, старый лис – умеет заметать следы!
Что ж, рано или поздно тайное становится явным. Теперь сэр Хамфри мне не так уж и страшен.
Том посоветовал не распространяться… чтобы, как он выразился, «не испортить себе удовольствия», а также предупредил о «трех видах молчания» государственной службы – к одному из них, без сомнения, прибегнет сэр Хамфри, если окажется загнанным в угол.
1. Молчание сдержанности - когда они хотят скрыть конкретные факты.
2. Молчание упрямства - когда они не желают предпринимать никаких шагов.
3. Молчание мужества - когда их ловят с поличным, они недвусмысленно дают понять, что, конечно, могли бы полностью оправдаться, но не делают этого из благородных побуждений, не желая «подставлять» других.
