Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только
— Разрешите, Евгений Робертович? — в дверном проёме показалась лисья мордочка Пал Палыча. — Вызывали?
— Вызывал, — Самурайский сделал приглашающий жест рукой. — Что у нас с зимней формой одежды?
— С зимней формой одежды? — переспросил Лизунков. — А что у нас с ней?
— Перестань паясничать! — Самурайский сразу показал, что не настроен шутить. — Завтра с утра к нам будет сам Дуплоноженко. Знаешь, с какой целью? Проверять наличие и обеспеченность! По твою душу, Палыч, по твою!
— У нас всё в порядке, — не очень уверенно ответствовал Лизунков.
Самурайский уловил в его голосе нотки сомнения:
— Вот мы сейчас и проверим! Ну-ка, пойдём!
Первым начальственной проверке подвергся отдел валютного контроля. Появление на пороге отдела нахмуренного Самурайского вызвало среди его сотрудников лёгкое замешательство, ибо они занимались в тот момент чем угодно, но только, ни тем самым делом, которое было обозначено на дверной табличке. Кто-то с наслаждением пил чай, кто-то читал новый дамский журнал, а кто-то мирно беседовал о проблемах, не имеющих к валютному контролю ни малейшего отношения. Начальница отдела, Зинаида Игоревна Вахлупкина тут же вскочила с места и бросилась навстречу шефу.
— Чем обязаны, Евгений Робертович? — Вахлупкина знала, что делала. Недостаточное понимание тонкостей валютного контроля Зинаида Игоревна с лихвой компенсировала высветленной богатой шевелюрой и упругой грудью пятого размера, которая на данный момент соблазнительно выглядывала из декольте крайне узкого платья. В другой раз Самурайский с удовольствием бы полюбовался на это произведение искусства, но нынче ему было не до эстетических разносолов.
— Зинаида Игоревна! А где, собственно, ваш форменный китель?
— Китель? — Вахлупкина на минуту задумалась. — Честно говоря, не припомню. На даче где-нибудь…
— На даче? — саркастически ухмыляясь, повторил Самурайский. — А заместителя начальника управления вы завтра в платье собираетесь встречать?
— Считаете, нужно снять? — тон обольстительной Зинаиды Игоревны сделался деловым.
— Она над нами издевается! — злобно тявкнула из-за спины начальника Близнецова.
Светлана Ильинична относилась к Вахлупкиной с неприязнью. Причиной неприязни являлся размер груди Зинаиды Игоревны, ровно в пять раз превышающий размер той же части фигуры Близнецовой.
— Это вы своим внешним видом над окружающими издеваетесь, — Зинаида Игоревна с тонкой усмешкой бросила взгляд на плоскую, словно Восточно-Европейская равнина, грудь Светланы Ильиничны. — Нельзя же, в самом деле…
— Молчать! — Евгений Робертович осознал, что ещё немного, и он будет неминуемо втянут в бесконечные женские разборки. — Пал Палыч, разрули тут, а мы в аэропорт зайдём.
Аэропорт, пассажирский отдел, подумалось Самурайскому. Вот куда направится Дуплоноженко в первую очередь. Недаром он говорил: пассажирщики — лицо государства! Именно они первыми встречают иностранных гостей! По их виду будут судить о таможенных органах в целом. Евгений Робертович вспомнил кое-кого из инспекторов. Если брать в расчёт, к примеру, Зайцева и ему подобных, то впечатление у гостей города будет так себе! Хреновое, прямо скажем, будет впечатление! Впрочем, на впечатление гостей Краснобубенска Евгений Робертович плевать хотел с высокой башни. Оно, это впечатление всех иностранных туристических групп вместе взятых, интересовало его значительно меньше бесценного мнения Петра Константиновича Дуплоноженко. Само собой, до тех пор, пока Пётр Константинович занимает столь высокий пост…
В павильоне «Прибытие» царило нездоровое оживление. Сотрудники пассажирского отдела потрошили заезжих коммерсантов, начальник подразделения Гагаев отбивался от какой-то просительницы, по периметру стаей цапель вышагивали оперативники во главе с Хамасюком. Приметив Евгения Робертовича, Гагаев без церемоний отбрил свою vis-a-vis и бросился на доклад. Тут же из воздуха материализовался ранее отсутствовавший Исикевич. На начальство у Ленинида Агафоновича был первоклассный нюх.
— Евгений Робертович!.. — начал чеканить Михаил Владимирович.
— Довольно! — поморщился Самурайский. В другой раз он бы внимательно выслушал доклад Гагаева, но теперь на это не оставалось времени. — Как у тебя с обеспечением личного состава форменной одеждой?
Вопрос застал Михаила Владимировича врасплох. Если проблема не касалась интимных взаимоотношений с руководством, то она для Гагаева просто не существовала. Вот если бы Самурайский поинтересовался возможными кадровыми перестановками в управлении или последней встречей очередной большой «шишки»… А тут какая-то ничтожная форменная одежда! К слову сказать, на днях была проблема, так проблема! Звонит оперативный дежурный из управы. Часов в семь вечера. Говорит: нужно груз встретить из Хургады. Велик ли груз? Килограмм девяносто, отвечает. Груз очень важный, надо прямо с поля забрать. С поля так с поля. Михаил Владимирович поднимается на борт, прихватив с собой Макарского и Красоту в качестве грузчиков. Где, спрашивает у стюарда, у вас тут важный груз, адресованный таможенному управлению. Подать его сюда! Вон ваш груз, машет рукой стюард в конец салона, лежит рядом с туалетом. Там рядом с туалетом, изумляется Гагаев, человек лежит, а не груз! Груз, груз, уверяет стюард. И всю дорогу грузом был. Везде поваляться успел. Михаил Владимирович звонит дежурному в управу. Нет, докладывает, груза, а есть человек. Как фамилия? Сейчас паспорт посмотрим. Ага, нашёлся! Иннокентий Петрович Шаповалов. Так это он и есть груз? Понятно. Красота с Макарским Шаповалова поднимают и на своих плечах транспортируют в аэропорт, а затем на улицу. На улице поджидают жадные таксисты. Куда ехать? Бульвар Красных Кхмеров? Две тысячи. Иннокентий Петрович к тому времени на свежем воздухе чутка оклемался и, услышав озвученную сумму, пришёл в ярость. Тысячу дам, кричит, а больше — шиш! После недолгих переговоров выясняется, что у гражданина Шаповалова больше тысячи рублей реально не имеется. Красота прислоняет Иннокентия Петровича к стеночке и хочет покинуть поле боя. Шаповалов медленно оседает на грязный асфальт. Но тут прибегает Гагаев. Из управы звонят снова, интересуются, как там встретили целого заместителя начальника службы платежей? Жив ли он? Цел ли он? Короче, тяжело вздыхая, достаёт Михаил Владимирович свою тысячу рублей, присовокупляет к шаповаловской и отправляет Иннокентия Петровича домой, на бульвар Красных Кхмеров. Но на этом приключения не заканчиваются. Ещё пару часов спустя — опять звонок из управления! Потеряли дорогого Иннокентия Петровича! В аэропорту в машину сел, а до бульвара Красных Кхмеров не доехал. Исчез! Чего Гагаев только не делал! В морги звонил, полицию на ноги поднял, всех таксистов перепугал! Нашли, наконец, того бомбилу, который вёз Шаповалова. Оказалось эта сволочь пьяная, Иннокентий Петрович, по дороге раздумал ехать домой, а потребовал отвезти его в ресторан «Центральный», где он окончательно и потерял человеческое обличье…
— Завтра с проверкой Дуплоноженко приезжает, — сообщил Евгений Робертович. — К тебе в первую очередь нагрянет. Так что у тебя с зимней формой?
— В служебке свалена, — дрогнувшим голосом ответил Гагаев. — В кучу.
— Свалена? Почему свалена?
— А что с ней делать? — вмешался в беседу руководства бесстрашный Красота. — Говорили, б…, этому Лизункову, говорили, а ему хоть хрен!
— Выражайся яснее! — прервал Красоту Самурайский.
— Можно яснее, — легко согласился Красота. — Лизунков не куртки и шинели притащил, а чехлы какие-то на грузовики! Видать, со своей автобазы спёр!
Самурайский грозно воззрился на Гагаева.
— Евгений Робертович, — по-бабьи запричитал тот. — Что нам выдали, то и в наличии…
— Приказ московский о ношении формы одежды видал? — процедил Самурайский. — У тебя целая ночь. До завтра. Утром желаю видеть весь твой отдел жизнерадостным, трезвым и одетым в соответствие с этим самым приказом! Уяснил?
— Так точно! — выкрикнул Гагаев. Он знал, главное — отрапортовать! Дальше будет видно!
Дождавшись, когда Самурайский в сопровождении преданной Близнецовой покинул аэропорт, Михаил Владимирович подозвал к себе Исикевича и, мстительно улыбаясь, отдал ему невыполнимое указание:
— Ленинид Агафонович, к девяти ноль-ноль утра постройте отдел…
— У меня рабочий день закончился… — слабо запротестовал Исикевич.
— У вас ненормированный рабочий день! — отмёл все возражения Гагаев. — Повторяю, к девяти ноль-ноль постройте отдел, окультуренный в соответствие с приказом! Вопросы? Вопросов нет!
Михаил Владимирович повернулся на каблуках и покинул здание аэропорта вслед за Самурайским.
Исикевич затосковал. Иезуитское решение Гагаева выбило его из колеи. Справится Ленинид Агафонович — его успех Гагаев беззастенчиво припишет себе. Не справится — Михаил Владимирович знает, на кого свалить вину!
