Владимир Чекмарев - Байки о шпионах и разведчиках
Мастер Кунерт потратил меньше часа на приведение человека полковника в полное соответствие с личиной кучера-молчуна, и утром кареты тронулись в путь, имея на облучках свою судьбу. Когда кареты углубились в лес, французы что-то заподозрили, но было уже поздно. Из леса ударил залп, у кучеров, заведших конвой на заброшенную лесную дорогу, блеснули в руках пистолеты, и с обеих сторон вынеслись из леса всадники в черных прусских доломанах и с серебряными черепами на киверах. Французы, несмотря на внезапность удара, смогли оказать сопротивление: двое гусар были ранены, один убит, получил удар саблей и ряженый кучер, но дело было сделано. Кареты отогнали по лесной дороге к болоту, куда из-за серного запаха чурались ходить местные и полковник, строго согласно договоренности, оставив себе тяжелые кожаные кисеты только из одного ларца, утопил остальное золото вместе с каретами в болоте. Двое охранников баронессы и Фриц забрали, в свою очередь, свою долю, и галопом поскакали догонять Анастасию, которая уже двигалась дальше по своему маршруту. Хорошее настроение было у всех кроме Фрица, он не удержался и вытащил еще несколько кисетов с золотом из других ларцов, как он потом сказал, сдавая их Анастасии: «Ваша Милость, ну не мог я спокойно смотреть, как столько золота тонет в болоте». Наказан Фриц не был, но был предупрежден о недопустимости невыполнения приказа в дальнейшем и скрупулёзным же выполнении оного всегда и везде.
Фриц погиб через два года, доставляя секретный пакет во время взятия Парижа. Раненый двумя пулями, он, тем не менее, держался в седле, пока не проглотил письмо, которое не должно было достаться врагу ни под каким видом. Так он обещал баронессе, и таков был приказ.
Южная Австрия
Срочная секретная депеша от Талейрана и Чернышова гласила о том, что в замке старого герцога фон Аусбурга, на праздновании его именин, будет присутствовать британский агент, везущий в Лондон документы, которые не успели подменить в Париже, и что на Анастасию последняя надежда, ибо из лиц, могущих выполнить это задание, в Австрии присутствует только она. Документы хранятся в опечатанном кожаном тубусе, который надо подменить на такой же, подготовленный Талейраном. Время еще было, и княжна приступила к подготовке операции.
В данной местности она выступала под личиной баронессы, но для того, что она задумала, нужна была персона более проще. Кто знает все о местной аристократии? Ну, конечно, слуги, на которых господа обращают внимание меньше, чем на мебель, забывая, что у данных предметов меблировки есть и глаза, и уши, и, самое главное, — язык. Маленький Фриц, пошныряв по городу, выяснил, что есть некая таверна, где собирается прислуга, и где есть даже своеобразная биржа труда для слуг. Новая горничная баронессы Марта сходила туда на разведку и сказала, что это именно то место, которое им нужно. Марта была весьма бойкой особой: по непроверенным данным, она была женой престарелого графа, объявленного родственниками слабоумным, и упрятанного ими же в дом скорби. Соломенная графиня скрывалась от родственников по мужу, дабы вступить в наследство, когда они его совсем уморят. Марту, Говоруха с Фрицем, спасли от сутенеров, пытавшихся запихнуть её в карету, чтобы насильно приобщить красивую девушку к древнейшей профессии. И теперь Марта стала ценным сотрудником группы Анастасии.
Мастер Кунерт несколькими гениальными штрихами сделал из красавицы баронессы девушку по проще, а из Маленького Фрица — подростка, и Анастасия, и он, в сопровождении Марты и ротмистра Говорухи-Отрока, направились в таверну «Резной поднос». Фриц и Ротмистр изображали братьев Анастасии, причем ротмистр должен быть глухонемым братом, такова была епитимья, наложенная Анастасией на него, за не совсем приличную шутку, произнесенную им намедни за обедом. Когда гостиничный лакей предложил им гороховый айнтопф*, ротмистр, казарменно хохотнув, отказался, объяснив это тем, что от гороха бывают не слишком приятные случайности. Анастасия не терпела пошлости и теперь, сидя за столом в таверне, Говоруха мало что был вынужден молчать, так еще и терпеливо сносил попытки Фрица разговаривать с ним на языке глухонемых. Фриц, конечно, поглумился от души, он гукал, делал знаки пальцами, и бедный ротмистр должен был гукать и жестикулировать в ответ. И Анастасия еще добавила от себя… Когда слуга спросил какие напитки подать, то Анастасия спросила для себя рейнвейна, для Фрица — пива, а для ротмистра — морса, и, понизив голос, сказала лакею: «У моего бедного брата от алкоголя могут случиться неприятные неожиданности».
А Фриц не удержался и добавил: «По ночам».
За одним столом с нашими друзьями сидели те, ради кого они сюда пришли: это были две женщины в приличных бюргерских платьях, которые были в курсе всех дел, касающихся найма прислуги в этом городе. Пара золотых и обильное угощение развязали им языки, и то, что услышала Анастасия, было весьма важным и полезным.
Престарелый герцог, которому чуть ли не перевалило за сто лет, был помешан на своем юношеском приключении во время Битвы при Мальплаке. Союзные войска там примыкали левым крылом к Ланьерскому лесу, а правым — к селу Сар. Правым крылом союзной армии командовал Евгений Савойский, а левым, соответственно, герцог Мальборо. Юный фенрих Аусбург был послан Евгением Савойским к герцогу Мальборо с секретным пакетом, где уточнялась общая дислокация союзных войск и их дальнейшие действия, юноша доставил пакет и предстал перед герцогом в мундире изодранном пулями, хотя сам был без единой царапины. Герцог восхитился отвагой юноши и подарил ему свою шпагу, а когда фенрих вернулся в штаб Свойского, там произошла зеркальная сцена, и в результате у него стало две шпаги от двух знаменитых полководцев. Больше в той войне фенрих себя не проявил и в следующих тоже, ибо пребывал все время при штабах на младших должностях, ибо был к тому же фантастически глуп. Вышел в отставку полковником и заимел дурную привычку всем и вся рассказывать свою батальную историю, причем, бесчисленное количество раз.
Больше всех страдали от этого обитатели дворца герцога и, учитывая, что после сотого прослушивания все слуги и домочадцы с домашними животными пытались избежать очередного прослушивания, герцог дал понять, что покинувшие помещения после начала его повествования становятся его личными врагами и лишаются всех преференций, включающих как место, так и наследство. Детей у герцога не было, но были четыре племянника, кои были великовозрастными балбесами и бретерами. Дабы доказать дядюшке свою преданность, они вызывали на дуэль тех гостей герцога, которые пытались избежать лектория, и бедные гости, вынужденные по традиции бывать на официальных празднествах у знатнейшего вельможи города, высиживали по часу и более, мужественно борясь со сном. Британский агент был, кстати, одним из не очень дальних родственников герцога, и имел право на какую-то часть наследства, то есть — на именинах он точно появится среди гостей, и уж точно без тубуса, ибо оный тубус не является ни табакеркой, ни тростью, ни парадным оружием.
Операция развивалась ступенчато. Сначала Фрица устроили в дом князя младшим слугой, это было не очень сложно, во-первых, фрау из «Резного подноса» дали хорошую рекомендацию (всего за пять золотых), а во-вторых, молодые слуги в доме герцога не задерживались за счет «глупой вздорности в поведении и не воздержанности в еде» (курсив герцога). Фриц быстро провел предварительную разведку и выяснил, что британский связник безвылазно сидит у себя в комнате, и даже еду ему носят туда, но на именины обязательно выйдет, тем более, в двери его апартаментов врезали новый сложный замок с единственным ключом к нему. А замочек, кстати, ерундовый: на две минуты работы. Всю эту информацию Фриц передал через Марту, которая выкупила у молочницы право снабжать её товаром кухню герцога.
И вот наступил день именин. Собирались гости, суетилась прислуга. Герцог полудремал в кресле, в парадной зале, вокруг бдительно мелькали мобильными шпалерами племянники, а за его спиной на стене красовались три картины в золотых рамах: портреты Евгения Савойского, герцога Мальборо и молодого офицера. Под портретами висели две шпаги. Внезапно на входе в зал раздался какой-то шум, племянники насторожились и даже положили руки на эфесы сабель, а от высоких парадных дверей стремительно шла незабываемой летящей походкой молодая белокурая красавица с зелёными глазами, она шла прямо к герцогу. Но, подойдя к нему, резко остановилась, молитвенно сложила руки и уставилась на композицию из портретов и шпаг. Сзади запоздало, дребезжащим голосом, старый мажордом объявил, что пожаловала её милость баронесса Анастазия фон дер Пфаннкюхен из Тирольских Пфаннкюхенов, но баронесса, не слыша никого и ничего, смотрела на портреты и что то явно шептала. Проснувшийся герцог, какое-то время обалдело смотрел на неё, а потом вопросил неожиданно громким голосом: «Чем обязан Вашему визиту, фроляйн, и что Вы там так увлеченно высматриваете?»
