Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2
И был застукан.
Вскоре гостиницу наполнил глубокий голос народного артиста СССР Александра Остужева.
— Да-а… Войну мы проиграли!
Обитатели гостиницы повысовывались из дверей.
— Войну мы проигра-али! — драматически повторил народный артист СССР.
Это тянуло на лагерь. Невольные слушатели остужевского монолога не знали, как поступить по такому случаю — то ли оглохнуть, то ли самим бежать в органы.
Дав соседям время на смятение, артист закончил свою мысль:
— Если народный депутат насрал на пол — войну мы проигра-али…
Дело вкуса
Однажды, во время той челябинской эвакуации, артистов Малого пригласили в гости в один добросердечный дом: хозяйка, широкая душа, наготовила настоящих котлет — по штуке на человека! В Челябинске зимой 42-го это было немыслимое пиршество…
Раскладывать их, по одной штуке, по тридцати тарелкам хозяйка постеснялась — это выглядело бы действительно жалковато… Положила пахучей прекрасной горой на одно большое блюдо — в надежде, что голодные, но интеллигентные московские гости вычислят норму сами.
Среди московских гостей нашелся, однако, человек не столько интеллигентный, сколько незакомплексованный: подойдя к столу, он в глубокой задумчивости начал поедать котлеты, одну за другой.
На третьей или четвертой хозяйка, не выдержав, тактично заметила музыканту: он тут не один, и все присутствующие любят котлеты…
— Да-да, — мягко согласился гость. — Но никто не любит их так, как я…
Красное и черное
В начале тридцатых тихий еврей, носитель амбивалентной фамилии типа Розенфельд, записался, от греха подальше, немцем.
Но еврейский вопрос, вместе с мочой, ударил в голову как раз немцам, — и в сорок первом советская власть выслала Розенфельда к чертовой матери в Казахстан.
Розенфельд сделал правильные выводы — и после войны всех обхитрил и переписался евреем.
Как раз успел к борьбе с космополитизмом.
Советская власть снова вытерла о Розенфельда свои большие ноги…
И поделом: не надо играть в рулетку с владельцем казино!
Сходство
На открытие памятника Долгорукому в год восьмисотлетия Москвы согнали, разумеется, всякой твари по паре: рабочие, служащие, военные, народная интеллигенция… Оркестр, начальство. Все стоят, ждут.
Произведение искусства, слава богу, еще под покрывалом.
Покрывало сняли, и типовое чудило на лошади предстало, наконец, глазам общественности. После недоуменной паузы в тишине раздался негромкий голос композитора Сигизмунда Каца:
— Похож.
Амператор
Летом пятьдесят третьего года молодой художник Жутовский и двое его друзей поехали на велосипедах через южный Урал…
Однажды посреди прозрачной березовой тайги они встретили местного старичка, — тот гнал деготь, подкладывая куски старой коры под огромный чугунный чан.
Узнав, что перед ним москвичи, словоохотливый старик попросил о политинформации. Про смерть Сталина он был в курсе и хотел знать дальнейшие подробности:
— А хто таперича у нас амператор?
— Отец, — ответили ему путешественники, — императора уже нет, у нас теперь триумвират.
— Это как? — не понял старик.
— А трое главные!
— Прям трое? — не поверил старик.
— Ага.
— А хто?
Образованные москвичи перечислили партийных богатырей. Старик помолчал, а потом спросил снова:
— А амператор-то из них хто?
— Да втроем они, дед! Втроем!
— Но главный из них — хто? — не унимался старик.
— Хрущев, — подумав, сообразили москвичи.
— Во-от, другое дело, — успокоился старик. — Трое-трое, а амператор — один!
Рассказывая сегодня эту байку, Борис Иосифович Жутовский не преминет напомнить вам, что живет, считая промежуточных, при одиннадцатом амператоре …
Через запятую
Отчим художника Бориса Жутовского вел дневник.
Много лет подряд, каждый день — хотя бы несколько строк: погода, быт, родня, соседи… Поучительное чтение! Особенно когда в жизнь частного человека бесшумно впадает история.
Запись от 6 марта 1953 года стоит в этом смысле целой книги.
«Погода дрянь. Сломал левый клык. Васька окунул лапки в кипяток. Сдох персюк проклятый. Марь Иванна ночевала».
Ровным голосом, через запятую…
Минай в сундуке
А Зиновий Гердт узнал о смерти Сталина от своего друга Мартына Хазизова. Мартын, тоже в прошлом фронтовик, работал в оркестре образцовского театра и был человеком, как сказали бы сегодня, продвинутым: слушал по ночам «Голос Америки»…
Добрым мартовским утром, за день до Левитана, он приватно известил товарищей по работе:
— Минай залабал в сундук!
Минаем они, конспираторы, называли Кобу, а Политбюро у них было — «минайчатник»…
Сколько в тебе росту?
Дело было в конце пятидесятых.
Зиновий Гердт и Мартын Хазизов (тот самый, который сообщил про смерть Миная) гуляли по Стокгольму — в сопровождении, разумеется, сопровождающего , молодого лейтенанта госбезопасности.
— Зямчик, — сказал вдруг неуемный маленький Мартын, остановившись, — я ничего не понимаю! Смотри: над дворцом флаг, значит, король дома. А мы же им враги! И гуляем по дворцу, и никто нас не останавливает, не проверяет документов… Зямчик, ты что-нибудь понимаешь?
«Зямчик» все уже понимал вполне (как, разумеется, и сам Мартын) — именно поэтому счел за благо помолчать. Но сопровождающий промолчать не смог.
— Видимость демократии! — заявил он.
Тут маленький Мартын повернулся к лейтенанту и спросил:
— Дима, сколько в тебе росту?
— Метр восемьдесят семь, — с достоинством ответил Дима.
И Мартын сказал:
— Вот весь — иди на хуй!
…Когда в доме Гердтов имели в виду кого-нибудь послать, то вместо мата задавали этот невинный вопрос:
— Сколько в тебе росту?
И человек понимал, что он уже идет — весь …
Поговорили
В пятьдесят каком-то году в Калькутту приехала английская королева.
Разумеется, прием на самом что ни на есть уровне, послы, атташе… А от СССР в Калькутте случился в ту пору какой-то партийный чувачок из торгпредства, звезд не хватавший даже с невысокого советского неба.
И вот — во всех смыслах слова — представление: английская королева идет вдоль ряда послов и с каждым хоть пару слов да скажет.
Дошли до чувачка.
А он к тому времени от ужаса забыл даже то, что учил, и, увидев перед собой Ее Величество, просто спросил:
— Do you speak English?
Королева ответила:
— А little bit…
«Немного…»
Очное обучение
Студентка консерватории, комсомолка и активистка, пробегая по лестнице мимо профессора Гольденвейзера, бойко прощебетала:
— Александр Борисович, почему вы не ходите в наш кружок марксизма-ленинизма?
— Милочка, — мягко ответил Гольденвейзер, — зачем же мне туда ходить? Я скоро с ними лично увижусь…
Неудачный фенотип
Советский профессор Игорь Квитной получил приглашение из Цюриха (почитать лекции в тамошнем университете) и пришел в международный отдел проситься наружу…
Матушка советская власть, разумеется, указала ему на законное место у параши… Но дело было в Институте радиологии в Обнинске, а там умели формулировать интеллигентно.
— Игорь Моисеевич, — сказала ему руководящая дама, — вы же взрослый человек и должны сами понимать, что с вашим фенотипом за границу не ездят!
Поворот темы
В самой гнойной середине семидесятых в Москонцерте проходило собрание, посвященное осуждению еврейской эмиграции. Как раз из Москонцерта в ту пору начали валить косяками, и начальство, озверев, назначило оставшимся сеанс публичного очищения.
Очищались громко и страстно.
— Это вообще не люди! Это крысы, которые бегут с нашего корабля! — трубил какой-то несчастный…
Когда все оттрубили, слово попросил тихий чтец Эммануил Каминка.
— Ну да, — мягко вступил он, — эти евреи, которые уехали, это вообще не люди… даже не будем о них больше говорить! Но скажите, — осторожно уточнил Каминка, — а тех евреев, которые останутся — их как-нибудь поощрят?
Уточнение
В те же годы и по тому же поводу партийное начальство мучало великого Мравинского: от вас бегут музыканты!
— Это не от меня бегут, — холодно ответил Мравинский, — это от вас!
Промашка
Дирижер Кирилл Кондрашин выбрал свободу. Уехал из СССР. Умер в эмиграции и был похоронен в Амстердаме, на скромном кладбище Вестерфельд…
