Борис Кригер - Маськин зимой
На самом деле война Маськина с холодом никогда и не прекращалась. Как и в войне двух политических систем, Маськин на дух не переносил холода и пользовался взаимностью, потому что холод относился к Маськину тоже весьма холодно, чтобы не сказать безразлично. А ведь безразличие иной раз даже хуже открытой вражды.
Обычно Маськин утеплялся всеми возможными и невозможными способами, вступив в тесную шерстяную коалицию с Кашаткой, которая была теплолюбивой, как нежный цветок орхидеи, и стояла в этом вопросе на ещё более непримиримых экстремистских позициях. Она начинала просто плакать от холода и предлагала всем вместе немедленно ехать жить в тёплые страны. (Тёплые страны – это, конечно, хорошо, но вот только почему-то в большинстве из них совершенно невозможно жить. Видимо, жар плохо действует на политико-экономическую обстановку.)
Стоило Кашатке съехать на другую квартиру, как баланс сил в доме оказался нарушен, и холод начал побеждать.
Дело в том, что Плюшевый Медведь как раз проявлял себя недостаточно ярым сторонником борьбы с холодом, нередко выступал оппортунистом и в немалой мере пособником холода, часто оставляя открытыми окна зимой, и однажды даже ни с того ни с сего залив печку компотом, потому что, видите ли, ему «чавой-то стало очень жарко!».[20]
Маськин же к концу декабря, собрав урожай шерстяных носков со своего носочного дерева, надевал их буквально на всё, на что только можно. Например, натянул по шерстяному носку на хвост Сосискина, на нос Колбаскина, а также себе на оба уха.
Однако и эти исключительные меры не помогали. Однажды температура упала настолько, что песок в Шушуткином песочном термометре (когда жарко – песок горячий, когда холодно – холодный) даже покрылся инеем.
Маськин ещё с детсада знал, что температура, говоря простым языком, является физической величиной, характеризующей среднюю кинетическую энергию частиц макроскопической системы, находящейся в состоянии термодинамического равновесия.
Маськин, не долго раздумывая, позвал Плюшевого Медведя играть на балалайке, а сам пустился в маськопляс (это такой танец, с размахиванием ушами для сохранения равновесия).
От такого решительного действия молекулы, входящие в состав Маськина (маськочастицы), стали двигаться поактивнее, постоянно сотрясаемые специфическими па маськопляса, от чего температура Маськина и окружающей его среды немного поднялась.
Вскоре к Маськину присоединились и обе его собаки, мёрзнущие ввиду своей непредусмотрительной для здешних широт короткошерстности. Как говорится, на глобальное потепление надейся, а сам не плошай!
Подчас ведь так хочется броситься в необузданный пляс, бестолковый нелепостью движений, доказывающий себе и окружающим, что ты ещё жив, ещё можешь сотрясать своими продрогшими конечностями и что тебя ещё не сковал окончательный, неминуемый холод!
Даже Плюшевый Медведь, никогда не отличавшийся излишней подвижностью, глядя на Маськина, пляшущего с собаками, не смог удержаться и тоже пустился в пляс, весело размахивая балалайкой!
Ну а где пляшут, там, как водится, и поют. Плюшевый Медведь в восторге загорланил сымпровизированную им по такому случаю песню:
Маськин с Мишкою
Громко топают,
Громко хлопают,
Раз, два, три…
И, как пышкою,
Вертят попою,
Над Европою
Без войны…
Причём тут была мирная Европа, над которой они с Маськиным якобы вертели попою, Плюшевый Медведь ответить затруднился бы, но его, слава богу, никто и не спрашивал, потому что зануд в Маськином доме не было. Там так все весело плясали, что и вокруг дома холод стал понемногу отступать. А потом эти меры жители Маськиного дома усугубили интенсивной топкой печек и особенно горячими чаепитиями, положив, таким образом, счастливый конец холодной войне.
Когда в доме стало совсем тепло, Правый Маськин тапок неожиданно вышел на середину кухни, этого традиционного, можно сказать культового, места обсуждения общественно-политических вопросов, и заговорил, сильно напоминая своей размохнатившейся от долгого пользования гривой толстого льва, точнее, Льва Толстого:
– В мировой политике холодность международных отношений вовсе не зависит от настроения народов, населяющих Землю. Всё проистекает от случайного хитросплетения мелкопакостных интересов и амбиций кучки людей, думающей, что они управляют этими народами, хотя народам не нужно никакого управления, – они прекрасно справляются сами с собой в своих домашних хозяйствах. Основная, совершенно подавляющая масса людей хочет мирно плясать и пить чай с вареньем (или кофе с булочкой), а вовсе не воевать и разрешать неразрешимые мировые конфликты, которые зависают над человечеством по полвека дамокловым мечом, а потом чудесным образом улетучиваются без следа только для того, чтобы немедленно смениться новыми, столь же неразрешимыми, конфликтами, и так до бесконечности. Кучке горе-правителей или, того хуже, серых кардиналов-кукловодов, дёргающих этих правителей-марионеток за верёвочки, нужно просто обломать рога, поставить их в угол, или, ещё лучше, – игнорировать их… Они орут: «На баррикады!» – а мы пьём чай. Они: «Отечество в опасности!» – а мы пляшем, причём по обе стороны границы. И совсем чуть-чуть не хватает человечеству ума послать их всех подальше, этих мировых лидеров, чтоб им неладно! Может быть, поэтому во всех странах им подконтрольная система образования внимательно следит, чтобы, не дай бог, человечество ни на йоту не поумнело, а желательно и вовсе оболванилось!
Сколько уже тысячелетий можно наступать на одни и те же грабли? В основе своей человек ведь – существо положительное, бесконфликтное и даже приятное (иногда) в общении. Вся проблема в гадких заводилах. Уберите из мировой истории робеспьеров с наполеонами, вашингтонов и лениных, гитлеров и сталиных с их идеологиями и бандами… Всё дело в них – в кучке помешанных на власти, деньгах и крови идиотов, которым мы внимаем, раскрыв рот!
Нужно найти в геноме человека эти жестокие лидерские гены, которые отвечают за формирование характеров агрессивных, амбициозных политиков (а они все такие), и, делая предварительный анализ перед выборами, таких кандидатов, обладающих этими вредоносными генами, на голосование не выдвигать. А выдвигать тихих, экономных хозяйственников, потому что государство должно быть управдомом, а не грабителем и палачом собственного народа.
Все жители Маськиного дома восторженно зааплодировали Маськиному Правому тапку, только Левый тапок не аплодировал, сославшись на то, что у него нет рук и аплодировать ему нечем. Маськину даже послышалось, что Левый тапок сказал «нечему», но связываться с ним не стал, потому что у всех было отличное настроение.
Левый Маськин тапок подозревал в себе наличие этого лидерского гена и поэтому с Правым тапком был в корне не согласен, хотя и промолчал. Он надеялся, что гены у тапок значительно отличаются от человеческих, и всё сказанное к нему как бы не относится. Дело в том, что если геном человека теперь расшифрован полностью, то к расшифровке тапочных генов учёные ещё даже не приступили, потому что, представьте себе, не имеют понятия об их существовании! Какая антинаучная наивность!
И наконец Маськин подвёл итог вечера:
– А ведь и правда, эти свихнувшиеся лидеры таскают свои народы за волосы сначала в одном направлении, а потом – совершенно в противоположном, что уже само по себе говорит о том, что кроме процесса таскания за волосы этих лидеров ничего не интересует. Как же втолковать людям, что человек с пистолетом не лучше человека безоружного, а наоборот, гораздо подлее и гаже?! Кто сказал, что холодную войну выиграть невозможно? Просто нужно веселее плясать и петь, и плевать на политических маньяков – и тогда холода обязательно отступят!
Глава 18
Маськин и ёлка
Между тем приближался Новый год, и Маськин собрался в лес за ёлкой. Он давно присмотрел одну красавицу – гордую, пушистую синюю ель, которая высилась рядом с лесной опушкой. Маськин взял свои тапки с собой, уложив их в корзинку, а сам надел валенки, потому что тапкам была нужна высокая степень свободы для рубки ёлки посредством дутья, чего они никак не могли делать, будучи обутыми на ноги, а кроме того, недавно перенеся простудное заболевание, тапки воздерживались от хождения по снегу босиком.
Обычно Маськины тапки были не прочь обуть кого угодно, но в настоящий момент им приходилось поберечь здоровье, чтобы избежать рецидивов в виде встреч с тёткой Соплюшкой. Знаете ли, Маськины тапки не желали становиться рецидивистами, хотя и святыми их тоже назвать было трудно.
Дома Маськин никому ничего не сказал, потому что собирался припереть ёлку в качестве сюрприза своим домашним.
Тем временем Барабуська подбил домового барабашку Тыркина и Плюшевого Медведя тоже отправиться за ёлкой, чтобы добыть её в качестве сюрприза Маськину. Они, конечно же, прихватили с собой собак Колбаскина и Сосискина, ставших уже совершенно охотничьими. Свой план добыть ёлку друзья также держали в секрете и отправились в лес почти в тот же час, что и Маськин, только в другую сторону, потому что накануне Барабуська приглядел совершенно очаровательную зелёную ёлочку на краю оврага.
