Том Шарп - Уилт
— Счету? — сказала Салли. — Ты что, рехнулся? Уж не думаешь ли ты, что мы будем платить за эту посудину?
— Но ты же арендовала ее на лодочной станции. Только не говори мне, что ты взяла ее без спросу, — сказал Гаскелл. — Господи, это же воровство?
Салли засмеялась.
— Честно говоря, Джи, ты чересчур морально устойчив. Но ты непоследователен. Ты крадешь книги в библиотеке и химикаты в лаборатории, но когда деле доходит до катеров, тут у тебя высокие принципы.
— Книги — совсем другое дело, — с жаром сказал Гаскелл.
— Верно, — сказала Салли, — за книги не сажают в тюрьму. В этом вся разница. Если хочешь, можешь продолжать думать, что я стащила лодку.
Гаскелл вытащил платок и протер очки.
— А ты хочешь сказать, что не крала?
— Я взяла ее взаймы.
— Взаймы? У кого?
— У Шея.
— Шеймахера?
— Верно. Он сказал, что мы можем пользоваться катером, когда захотим, вот мы и взяли.
— А он в курсе?
Салли вздохнула.
— Послушай, он ведь сейчас в Индии, сперму собирает, так? Какое это имеет значение, в курсе он или нет? К тому времени, когда он вернется, мы уже будем далеко.
— Твою мать, — выругался Гаскелл устало, — когда-нибудь благодаря тебе мы окажемся в дерьме по самую маковку.
— Гаскелл, радость моя, иногда твои волнения надоедают мне до чертиков.
— Вот что я тебе скажу. Меня беспокоит твое чертовски вольное отношение к чужой собственности.
— Собственность — то же воровство.
— Ну еще бы. Остается внушить это полицейским, когда они тебя наконец схватят. Легавым в этой стране не нравится, когда воруют.
* * *Легавым равно не нравилась и мысль о хорошо упитанной женщине, по всей видимости убитой и погребенной под десятью метрами и двадцатью тоннами быстро схватывающегося бетона. Подробности насчет упитанности исходили от Барни.
— У нее были большие сиськи, — утверждал он в седьмой версии того, что он видел. — И эта рука, вытянутая вперед…
— Ладно, о руке мы уже все знаем, — сказал инспектор Флинт. — Мы об этом уж слышали, но о груди ты говоришь впервые.
— Я ошалел от этой руки, — сказал Барни. — Я хочу сказать, о сиськах в такой ситуации как-то не думаешь.
Инспектор повернулся к мастеру.
— А вы заметили грудь покойной? — спросил он. Но мастер только отрицательно покачал головой. Слов у него уже не было.
— Значит, это была упитанная женщина… Как вы думаете, сколько ей лет?
Барни задумчиво потер подбородок.
— Не старая, — сказал он наконец. — Определенно, не старая.
— Двадцать с небольшим?
— Может.
— Тридцать с небольшим?
Барни пожал плечами. Он пытался вспомнить что-то, что в тот момент показалось ему странным.
— Но точно моложе сорока?
— Нет, значительно моложе, — сказал Барни неуверенно.
— Что-то вы никак не определитесь, — заметил инспектор Флинт.
— Ничего не могу поделать, — сказал Барни жалобно. — Когда ты видишь бабу на дне грязной ямы, а сверху на нее льется бетон, как-то не с руки спрашивать, сколько ей лет.
— Разумеется. Я понимаю, и все же подумайте хорошенько. Может, было в ней что-то особенное…
— Особенное? Ну, вот эта ее рука.
Инспектор Флинт вздохнул.
— Я спрашиваю, было ли что-нибудь необычное в ее внешности. Например, ее прическа. Какого цвета у нее волосы?
Барни вспомнил.
— Я чувствовал, что там что-то было не так, — сказал он довольным голосом. — Ее волосы. Они были наперекосяк.
— Ну, это неудивительно. Трудно сбросить женщину в десятиметровую яму, не повредив ей прически.
— Да нет, не то. Они были набекрень и примяты. Будто ее кто стукнул.
— Наверное, ее действительно кто-то стукнул. Если то, что вы говорите о фанерной крышке, правда, то она попала в яму не по своей собственной воле. Но вы так и не можете поточнее определить ее возраст?
— Ну, — начал Барни, — отдельные ее части выглядели молодо, а другие нет. Вот все, что я могу сказать.
— Какие части? — спросил инспектор, от всей души надеясь, что Барни не примется снова за руку.
— Ну, ее ноги не соответствовали ее титькам, понимаете? — Инспектор не понимал. — Они были тонкие и все скрюченные.
— Что? Ноги или сиськи?
— Конечно, ноги, — ответил Барни. — Я ж говорил, что у нее такие славные, большие…
* * *— Мы собираемся расследовать это дело как убийство, — сказал инспектор директору училища десятью минутами позже. Директор сидел за письменным столом и с отчаянием думал, какая это будет скверная реклама для училища.
— Вы абсолютно уверены, что это не мог быть несчастный случай?
— В данный момент все свидетельские показания говорят не в пользу несчастного случая, — сказал инспектор. — Однако абсолютно уверенными в этом мы сможем быть только тогда, когда достанем тело, а это, боюсь, займет немало времени.
— Времени? — переспросил директор. — Вы что, хотите сказать, что вы не сможете достать ее сегодня утром?
Инспектор покачал головой.
— Об этом не может быть и речи, сэр, — сказал он. — Мы сейчас рассматриваем два способа достать ее оттуда, и оба потребуют нескольких дней. Один — пробуриться через бетон, и другой — выкопать еще один шурф рядом с первым и попробовать добраться до нее по горизонтали.
— Боже ж ты мой, — воскликнул директор, глядя на календарь. — Но ведь это значит, что вы тут будете ковыряться еще несколько дней.
— Боюсь, что так. Тот, кто ее туда засунул, все хорошо предусмотрел. Но мы постараемся беспокоить вас как можно меньше.
Из окна директору были видны четыре полицейские машины, пожарная машина и большой синий фургон.
— Как же все некстати. — пробормотал он.
— С убийством всегда так, — сказал инспектор и поднялся. — Такое уж это дело. А пока мы закрываем вход на площадку и будем вам благодарны за содействие.
— Сделаем все, что нужно, — сказал директор и тяжело вздохнул.
* * *В учительской реакция на скопление такого количества людей в форме вокруг шурфа для сваи была разной, как, впрочем, и на дюжину полицейских, обыскивающих стройплощадку, которые время от времени останавливались и что-то осторожно складывали в конверты. Но кульминацией явилось прибытие синего фургона.
— Это передвижной отдел по убийствам, — объяснил Питер Фенвик. — Судя по всему, какой-то маньяк убил женщину и спрятал ее на дне одного из шурфов.
Новые левые, сгрудившиеся в уголке и обсуждавшие возможные последствия существования в стране такого количества военизированных фашистских ублюдков, вздыхали, как бы сожалея о своем несостоявшемся мученичестве. Но продолжали выражать сомнения.
— Да нет, серьезно. — сказал Фенвик. — Я спросил одного из них, что они там делают. Я сначала подумал, что это тревога из-за подложенной террористами бомбы.
Доктор Кокс, начальник научного отдела, поддержал его. Кабинет доктора находился непосредственно над котлованом.
— Просто страшно подумать, — пробормотал он. — Каждый раз, как я туда смотрю, я думаю, что она должна была пережить.
— Как вы думаете, что они складывают в эти конверты?
— Улики, — сказал доктор Боард с видимым удовлетворением. — Волосы. Кусочки кожи и следы крови. Все, что обычно сопутствует такому преступлению, как убийство.
Доктор Кокс поспешно покинул комнату, а на лице доктора Мейфилда появилась гримаса отвращения.
— Какая гадость, — сказал он. — А может, все это какая-то ошибка? Кому это понадобилось убивать женщину именно здесь?
Доктор Боард задумчиво взглянул на него и отпил глоток кофе.
— Да я могу назвать дюжину причин, — заявил он удовлетворенно. — В моем вечернем классе есть по меньшей мере десяток женщин, которых бы я с радостью задушил и сбросил в яму. К примеру, Сильвию Сванбек.
— Тот, кто это сделал, наверняка знал, что сегодня они зальют ямы бетоном. — сказал Фенвик. — Похоже, это кто-то из здешних.
— Возможно, один из наших наименее общественно сознательных студентов, — предположил доктор Боард. — Полагаю, у полиции не было времени проверить, не отсутствует ли кто из наших сотрудников?
— Вероятнее всего, к училищу это не имеет никакого отношения, — сказал доктор Мейфилд. — Какой-то маньяк…
— Чего уж, давайте называть вещи своими именами, — прервал его доктор Боард. — Во всем этом определенно есть элемент преднамеренности. Убийца, кто бы он ни был, очень тщательно все продумал. Странно только, почему он не засыпал тело несчастной женщины землей, чтобы ее нельзя было заметить. Наверное, он собирался это сделать, но ему кто-то помешал. Судьба щедра на такие сюрпризы.
Уилт сидел в углу учительской и пил кофе, сознавая, что он один-единственный не пялится из окна. Что же, черт возьми, ему теперь делать? Самым разумным было бы пойти в полицию и объяснить, что он пытался таким способом избавиться от надувной куклы, которую ему кое-кто дал. Только вот поверят ли они ему? Если это все, то почему тогда он обрядил куклу в парик и одежду жены? И почему он оставил ее надутой? Почему он ее просто не выбросил? Он как раз просчитывал все за и против, когда вошел заведующий машиностроительным отделением и возвестил, что полиция намерена пробурить еще один шурф параллельно первому, вместо того, чтобы пытаться пробраться к ней через бетон.
