Алина Кускова - Замуж за 25 дней
– Ты заходишь, – Лариса махала черными чулками в мелкую сеточку, – он говорит тебе: «Раздевайтесь!» Ты скидываешь пиджак и медленно, повторяю, медленно расстегиваешь пуговички на блузке, глядя при этом томно в его глаза.
– Это ж стриптиз какой-то! – возмутилась Саша.
– Правильно, девочки. Нам только и остается устраивать мужикам стриптиз. Ни на что более интеллектуальное они уже не реагируют.
Лариса протянула Соне свою красную помаду, дополняя образ деловой женщины-вамп откопанными в шкафу красными туфлями на шпильках. После того как Соня оделась и накрасилась, девушки поставили ее в один угол комнаты, сами отошли в другой и одновременно цокнули языками.
– Отпад! Так чем ты у нас болеешь?
– Может, все-таки геморрой? – не унималась Саша.
– Нет, слишком прозаично и неэстетично. – Лариса задумалась. – Лучше что-нибудь не поддающееся скорому диагнозу. Помню, я в детстве болела такой болезнью верхней части тела, при которой мне не сразу поставили диагноз и делали какие-то анализы, анализы… Как же она называлась?
– По-моему, геморрой – то, что надо…
– Свинка! Вот как она называлась! Классная болезнь.
– А на что конкретно я должна буду жаловаться?
– Не помню, болело что-то в верхней части тела. На нее и жалуйся. Хотя, я думаю, до этого не дойдет. Увидев тебя, он обязательно скажет: «Раздевайтесь!»
– А если нет? – завредничала Саша.
– Никаких «нет» у нас быть не должно, – отрезала Лариса. – Ты должна так зайти, чтобы с первых шагов он чувствовал, что должен сказать «раздевайтесь».
И Соня пошла.
Евгений Ромашкин сидел за рабочим столом и готовился к производственному процессу. Он пытался закрыть глаза, сложить руки и помедитировать перед приемом не совсем здоровых, с его точки зрения, тугуевцев. За ту неполную неделю, что ему пришлось отработать в этом небольшом провинциальном городке, Евгений понял одно: пациенты лишь на первый взгляд казались больными людьми, на самом деле добрая половина из них симулировала болезнь, вторая приходила к нему со своими «тараканами». И следовало быть не только терапевтом, но психологом одновременно для того, чтобы как-то по-хорошему с ними расстаться. В этом ему помогала медицинская сестра Аделаида, которая уже давно адаптировалась к провинциальной действительности и чувствовала себя на рабочем месте как рыба в воде. Вот и сейчас, чтобы оторвать врача от медитации, она нежно коснулась его рукавом белоснежного халатика, под которым, Ромашкин заметил сразу, кроме трусиков-танго ничегошеньки не было. И это «не было» так откровенно предстало перед его взором, что в очередной раз сорвало процесс медитации.
– Ладно, – махнул рукой Ромашкин, – от винта!
– Первый пошел, – деловито приказала, выглянув в коридор, Аделаида.
Но первый не пошел, а пошла. Седовласая бабуля шагнула в кабинет и осторожно поставила в уголок большую хозяйственную сумку. Потом она изобразила падучую, размягчение мозгов и истерию. Во время всего спектакля Ромашкин тупо сидел за столом, а Аделаида заботливо успокаивала старушку. Медсестре удалось усадить ее на стул и придвинуть к доктору.
– Померяй давление, внучок, – вдруг ласково попросила бабуля, приписывая свое неадекватное поведение влиянию весенних катаклизмов.
– Конечно, – сразу согласился Ромашкин, не понимая, для чего был весь концерт, если старушке просто требовалось померить давление. – Аделаида, померяйте даме давление.
Старушенция вмиг приперла огромную хозяйственную сумку и извлекла из нее на докторский стол такого же огромного пушистого кота. Тот поприветствовал Ромашкина громким «Мяу!» и растянул в разные стороны затекшие лапы, сбрасывая на пол все бумаги.
– Не мне, – старушенция указала на животное, – ему!
– Зачем? – не понял Ромашкин.
– В ветлечебницах теперь все за деньги, а у вас – бесплатная медицина.
Заметив, что доктор не собирается мерить коту давление, старушка закатила глаза и приготовилась рухнуть в обморок.
– Хорошо, хорошо, – поддержала ее Аделаида, – пройдемте, бабушка, в соседнее помещение и там сделаем вашему коту все, что нужно.
Поймав на себе полный благодарности взгляд Евгения, медсестра улыбнулась.
Что они там делали с котом, для Ромашкина осталось загадкой. Только после пятиминутной возни бабуля прошла мимо него с закрытой хозяйственной сумкой и с громкими криками «Какой специалист, какой доктор!» скрылась в коридоре.
Но там она не сразу успокоилась. Повернувшись к Соне, старушка кинулась рекомендовать ей такого умницу врача и вдруг неожиданно спросила:
– Внуку моему почему не позвонила?!
Соня едва узнала бабулю без привычного пухового платка. Только девушка собралась ответить, как из сумки раздалось призывное «Мяу!», и старушка побежала к лестнице. Сидевшие у кабинетов люди неодобрительно посмотрели бабуле вслед, приговаривая, что это не ветлечебница, куда можно таскать котов. То же самое думал и Ромашкин, готовясь отнестись к очередному пациенту с должным вниманием.
– Быков, – прочитал он вслух фамилию сидевшего перед ним мужчины, – и на что же мы жалуемся?
– На рога, – ответил пациент, указав на голову.
– Понятненько, – процедил Ромашкин, – и этот туда же. Значит, вам кажется, что у вас растут рога?
– Уже не кажется, доктор, они действительно растут.
Ромашкин с Аделаидой склонились над головой пациента и обнаружили два прыщика, размерами и окраской удивительно похожие на рога.
– Надо же, – удивился терапевт, – какая патология. И когда вы их обнаружили?
– Вчера в постели.
– С кем спали? – машинально поинтересовался Ромашкин.
– С женой, – махнул рукой Быков.
– Возможно, – задумался Ромашкин, – перебрали с сексом… Или вы, или она…
– Что вы! Она у меня в этом смысле не мычит не телится.
– А на стороне? – продолжал спрашивать доктор, пытаясь выяснить полную картину неизвестного до сих пор науке заболевания.
– Есть пара-тройка крепких телок, но все в меру, – честно признался Быков.
– Так. Какой рацион соблюдаете? – Ромашкин сел за стол и принялся что-то записывать в карточку больного.
– Диету, доктор. Чтоб похудеть. Вместе с женой. Утром овсянка, вечером проросшая пшеница.
– Так и запишем: «Зерновые». А поменять не пробовали? К примеру, употреблять силос?
– Не пробовал. Жена уперлась рогами и копытами – овсянка, и все! А вы считаете, что силос лучше?
– Как знать, как знать. В вашем случае трудно что-то определенно сказать.
Аделаида на заднем плане давилась от смеха и крутила пальцем у виска. Но Ромашкин представления не имел, что ему делать дальше, и продолжал задавать первые пришедшие в голову вопросы.
– Спортом занимаетесь?
– Не могу. Вот.
Пациент снял ботинок с носком и показал мозолистую ножищу.
– А, ну да, – догадался Ромашкин, – копыта.
– Бычьи, доктор. Помогите!
– Странно, – протянул Ромашкин, – очень странно. Хорошая ортопедическая обувь, а такая патология! Чего еще необычного у себя замечали?
– По вечерам тянет мычать, есть траву, гонять жену и тещу, – обрадовался вниманию Быков.
– Ну, голубчик, – согласился Ромашкин, – последнее вполне нормально.
Аделаида обиженно поджала губки.
– Особенно когда одна из них повязывает красный шарф, – доверительно добавил пациент.
Ромашкин задумался. Ему в очередной раз попались «тараканы». Главврач его предупреждал, что работа участкового врача – не сладкая доля зубопротезиста. Из-за отсутствия в Тугуеве узких специалистов приходится брать на себя решение многих сложнейших задач. Одна из которых теперь сидела перед ним.
– Я выпишу вам мазь, – решил Евгений, – станете смазывать все деформированные места три раза в день, признаки отпадут сами собой. И дам направление в область.
– Все не надо, – Быков принялся расстегивать штаны, – этот хочу оставить!
– Не стоит снимать штаны! – воспротивился Ромашкин, но было поздно. – О! Натуральный…
– Бычий, доктор.
Аделаида пожалела, что оказалась за спиной и не увидела потрясающего зрелища. Ромашкин встал и заслонил собой Быкова, который долго не мог справиться с молнией.
– Что принимали-то? – усмехнулась Аделаида.
– Пилюли под названием «Поднимем и мертвого», – смутился Быков.
– Ясно, – подвела итог медсестра, – побочная реакция. Советую сменить пилюли, диету, жену и телок.
Ромашкин обессиленно опустился на стул и протянул пациенту рецепт. Когда за Быковым закрылась дверь, Евгений попросил Аделаиду сделать небольшой перерыв, чтобы отдохнуть от ужасов ветеринарии.
– Если сейчас зайдет бегемот, я уже не удивлюсь, – заявил он.
Но все же удивился, хотя вместо бегемота зашла Соня.
Она помнила, что должна это сделать эффектно, потому и задержалась в дверях. Но стоять осталось лишь тело, зацепившееся хлястиком пиджака за дверную ручку. Правая нога по инерции продолжила запланированный путь, но дернулась и скинула туфлю. Та сделала необычный кувырок через Ромашкина и приземлилась точно в том месте журнала, где должна была стоять его подпись.
