Марсель Салимов - Юмор — выше пояса. Записки сатириста. Смехотворения
Пока мы с Фирузой обсуждали такую важную проблему, рядом с нами какой-то парень в коротких шортах обнял девушку в мини-юбке и поднял её на руки. Юбка поползла наверх, закрыв оголённый пупок с колечком.
– Ну чего ты на них уставился, бесстыдник?! – прикрикнула на меня Фируза. – Демократию, что ли, не видел? – Она схватила свою сломанную туфлю и вдруг приказала: – Подними меня! Ты же не позволишь подруге юности ковылять без каблука. Помнишь, как ты однажды нёс меня на руках от дискотеки до самой общаги?
Я вспомнил свою молодость, прошедшую без демократии, прекрасных девушек в длинных «недемократичных» платьях. Затем поднял в разы потяжелевшую с тех пор Фирузу и, пошатываясь, зашагал в ближайшую обувную мастерскую.
В гостях у амазонок
Было это в те времена, когда люди ещё в пещерах жили. Отнюдь не смущаясь подобным способом разрешения жилищного кризиса. Да и смущаться было некого. Кругом только женщины – амазонки. Матриархат, одним словом.
А во главе рода стояла вся высохшая от старости, беззубая и облысевшая старуха по имени Ташбашка. Просыпается, значит, эта Ташбашка утром, собирает своих красавиц и начинает привычный утренний обряд словами:
– Хорошо-о-о! Кругом такая красота! И ни одного мужика – отравителя природы! А то им вечно неймётся что-нибудь схимичить: то самогонный аппарат, то пивоваренный завод. Это ещё в лучшем случае. Ведь иной с утра мается, встать не в состоянии. И где мы ему огуречный рассол возьмем, если огурцов ещё не изобрели. Про соль вообще никто ничего не слышал. Это потом только придумают вредную для здоровья соль. Потому что мужик, оказывается, без солёненького ну никак не может. Или без футбола. Или без телевизора. Что ни говори, без мужчин спокойнее, полезнее для здоровья. Пусть их никогда не будет в нашем роду!
Вдруг послышался какой-то шум. Ташбашка видит, кто-то бегает. Зверь не зверь, птица не птица. Что-то двуногое, бородатое, усатое.
– Ловите! – кричит Ташбашка амазонкам. Поймали. Связали. Рассмотрели.
– Господи, это же мужик! Откуда он взялся?!
Мужик, хотя он и связан по рукам и ногам, тем не менее, похоже, рад, что попал нечаянно в такое исключительно женское общество.
Улыбка, однако, вмиг слетает с его губ, как только амазонки заговорили, что с ним делать. Одни предлагают сварить. Другие хотят попробовать его в жареном виде. А одна молоденькая чувствует всё более нарастающее беспокойство. Она даже норовит потрогать пленника за разные его места и части тела. Другая, старше возрастом, предлагает оставить его в общине для продолжения рода. Но ещё более постарше сомневается:
– Кто его знает, работает ли у него это хозяйство, которое для продолжения рода? Надо бы проверить…
– А кто проверит? – спрашивает Ташбашка.
– Я! Я буду проверять! – кричит юная амазонка и всё рвётся, расталкивая других, к пленнику.
Однако остальные оттаскивают её в сторону, дескать, тебе ещё рановато, есть более опытные для этого дела.
Начали спорить. Глядишь, уже с кулаками друг на друга лезут. И тут Ташбашка закричала властным голосом:
– Стоп, красавицы! Сначала я сама проверю!
И скинула набедренную повязку и, плотоядно улыбаясь беззубым ртом, набросилась на мужика. А он дико закричал и… проснулся.
Побывавший в гостях у амазонок облегчённо перевёл дух и нежно прижал к себе жену, к которой в последнее время относился как-то без внимания…
Золотые штаны
Смотрю на улицу через решётку. Вот сосед ищет чего-то в мусорной яме. Вот другой сосед в «Мерседесе» кинул ему коробку из-под сигар. Хорошо тому, кто на свободе. Делают, что хотят, не стесняясь.
Нет, я не в тюрьме. Я в клетке. В золотой клетке. В самом роскошном доме нашего города. Ведь я самая красивая жена самого богатого человека!
А началось с того, что приняла участие в конкурсе красоты. И заняла первое место. Спонсор и говорит:
– А тебя, милая, награждаем путёвкой на Канарские острова.
– Ой, не надо! Так далеко не поеду.
– Не бойся. И я с тобой. Со мной не страшно.
С ним, конечно, как у Христа за пазухой. Сам он мусульманин, но ни по-башкирски, ни по-татарски «бельмес». Поэтому его зовут новым русским. Хотя разговаривает он по-английски. Он стал моим гидом. На этих самых Канарах. А потом и мужем. Всё на тех же островах.
Теперь вот живём вместе. Квартира наша как надо! Стены, двери – из стали. На окнах – пуленепробиваемые стёкла. Муж осторожничает, кабы нас не ограбили. И правильно делает. Кому своего добра не жалко?!
Самое его большое богатство – это я. Поэтому меня он бережёт более всего. Даже на улицу не выпускает. Уходя на работу, запирает на замок.
Однажды из-за рубежа он привёз мне очень дорогой подарок. Знаете, что это такое? Золотые штаны! Нет, не сшитые из золота – а литые. И дверце есть сзади. Запирается на замок. А золотой ключик от него муж повесил себе на шею.
Однажды приключилось чэпэ. Потерялся ключик. Что делать-то теперь? Муж долго мучился, но открыть замок так и не смог. Не вызывать же МЧС, тем более, что Шойгу в командировке за границей. Там, где-то, землетрясение. Как не вовремя! Ладно, подсобил слесарь из местного ЖЭУ. За «стодолларовку» управился за пять минут. И муж остался доволен. Сейчас ключик хранит в сейфе.
– Давай и тебе купим золотые штаны, – говорю ему. – На пару носить будем.
– Это излишне, дорогая. Моё тело и так надёжно охраняют.
Да, его тело охраняют. Он даже в туалет не заходит без телохранителя. И спать ложится вместе с ним. Когда мне совсем стало страшно, он и со мной рядом положил телохранителя. С автоматом. В бронежилете. Так спокойнее. Появляется такая мысль, что, может быть, не убьют.
В последнее время только муж чтото стал беспокоиться, ночами ворочается, никак не может уснуть.
– Что с тобой? – спрашиваю.
– К выборам вот готовлюсь…
Оказывается, задумал он стать президентом. Ну, не московским – местным.
– А народ тебя выберет?
– Народ любого выберет, кто может заплатить. Или даст на бутылку.
Головастый у меня муженёк. Волокёт в политике. Главное, нежадный. Всегда даст на бутылку, а кому надо, и на лапу.
Нынче он редко бывает дома. В основном вижу его по телевизору. Как он общается с избирателями.
Всё бы ничего, но на днях подружка одна, зловредное создание, говорит мне:
– Твоего-то я в парке видела. С одной молоденькой.
– Ну и что! – отрезала я. – Мой муж культурно отдыхает. Не как твой, пустые бутылки на свалке не собирает.
Отрезать-то отрезала, а на душе всё-таки тоскливо стало. Скукотища!..
Но муж – в своём амплуа:
– Пойми меня, дорогая, мне надо поднимать свой рейтинг. Как, бывало, у президента Клинтона. С этой самой Моникой. У президентов завсегда так полагается. Потерпи маленько. Вот стану президентом, тогда уж…
Приходится терпеть. И в самом деле, чем чёрт не шутит! Всякое может быть в нашей непредсказуемой стране. Вдруг и я стану первой леди, ну, хотя бы местного значения…
Вскоре, однако, муж совсем исчез из дома. Вместе с телохранителями. Должно быть, где-то поднимает свой рейтинг.
Я одна целый день по комнатам брожу. Иногда к окну подойду, посмотрю, что на улице делается. Вот кошка пробежала. За ней – собака. За ней – соседка. Довольная такая, весёлая. До чего же люди беззаботные! Которым терять нечего.
А у меня всё есть. Даже золотые штаны. Которых ни у кого нет. Вот станет муж президентом, тогда уж заживём! И в людях можно будет показаться. Потому что так положено по протоколу: «Прибыл президент… С супругой…» Тогда уж он от меня никуда не денется!
Баю баюшки, баю…
(Монолог подушки)
– Я тебе пою-пою,
Что во сне мы, как в раю.
Баю-баюшки-баю,
Не ложися на краю…
Вот так, незаметно для людей напевая, погружаю их в сладкие сны. А вот сама я никогда не сплю, всегда бодрствую. Слушаю, о чём говорят в постели, что делают на ней. Но об услышанном и виденном никому не говорю.
Наверное, поэтому очень многие попросту не обращают на меня внимания. А ещё меня постоянно взбивают, трясут, сушат под палящим солнцем. Нет мне, бедняжке, покоя ни днём, ни ночью. Как говорится, ни сна, ни отдыха… Мнут, переворачивают, тычут кулаком все, кому в голову взбредёт.
Нет на свете несчастнее меня, а ведь есть другие, мои родичи, которые гордо восседают в светлых горницах на диван-кроватях, застеленных дорогими покрывалами. Они создают уют, выпятив свои пуховые животы, кокетливо демонстрируя нарядные платья-наволочки. Днём к ним не могут не то что приклониться головой, не смеют даже пальцем коснуться! Целыми днями эти счастливцы наслаждаются покоем. Я же не как остальные подушки – не в обычном доме живу.
Знаете, где я обитаю? Ни за что не догадаетесь. Дверь дома, где я живу, открывается не каждому. Дорогу сюда знают немногие.
Живёт ли кто-нибудь на свете такой беспокойной жизнью, как я? Ведь, что ни говори, я не такая простушка, как мои другие подушечные родственники. Я, что называется, статья особая. Поэтому неустанно, круглые сутки несу свою службу…
