Антон Лирник - Трое в Таиланде, не считая собак
— Что-то у тебя здесь не прибрано, брат мой механик. Да и мопеды твои как-то вульгарно раскрашены! Пошли, товарищи панамцы, будем искать мопеды в другом месте.
* * *— Да уж, что-то не заладилось у нас сегодня с техникой, — шагая по улице, задумчиво проговорил Макаров.
— Извините меня, пацаны, я всё исправлю.
— Да ладно, с кем не бывает. И кроме того, это было очень живописно. Ты бы видел лицо этого дяди! Будет знать, как отказывать русским туристам!
Я не разделял восторгов Миши, так как мне по-прежнему было очень нехорошо. Перед глазами всё поплыло, и я покачнулся.
— Эй, Ёлкин, а ну стой, — Макаров подхватил меня под мышки и усадил на стул уличного кафе.
— Я сейчас водички принесу, — Лаптев метнулся вовнутрь заведения.
— Тёма, ты не беременный, случайно?
— Очень смешно.
Подоспевший Лаптев сунул мне в руку стакан с водой и таблетку.
— Что это такое?
— Не спрашивай, просто пей, — и я выпил, но решил переспросить во второй раз:
— Так всё же, Сергей, что ты мне дал?
— Нормальная таблетка, сейчас тебе станет лучше. Главное, думай о хорошем.
— Не понял.
— Этот препарат усиливает доминирующую мысль. Я под ним дипломную за ночь написал.
— Лаптев, ты зачем ему подсунул эту гадость, а?
— Миша, всё путем, главное — не запалиться. И думать о хорошем!
— А если думать о плохом?
— О-о, не советую. Может так на измену посадить — пожалеешь, что на свет родился!
От такой перспективы я сразу пожалел, что родился на свет. Будто идя на запах моих мыслей, в двадцати метрах от нас появился патруль: трое поджарых полицейских в упор смотрели в нашу и только в нашу сторону. Может быть, это были те же вчерашние полицейские с рынка, но нам было не до ностальгии.
— Hey misters, show me your passports, please![20] — рявкнул один из них, приподняв руку с дубинкой.
— Шухер!!! — крикнул Макаров и тут же воплотил крик в жизнь. Лаптев отстал от него на четверть секунды. А я остался стоять посреди дороги.
Когда ко мне приближаются стражи порядка, я всегда стараюсь максимально мимикрировать. Голова уходит в плечи, руки покрываются липким потом, а ноги подкашиваются, как спелые колосья пшеницы под комбайном хлебороба. Слева слышался полупромышленный грохот, это Макаров ломился сквозь заборы. Справа кудахтали куры и женщины, это Лаптев огромными скачками увеличивал расстояние между собой и людьми в погонах. А они, вызывающе подтянутые, приближались ко мне, наслаждаясь моим страхом. Под их ногами заискивающе шуршал гравий. Так шуршали сухари в котомках каторжан. Чтобы подчеркнуть свою законопослушность, я зачем-то отдал честь. Скорее всего, это бросилось в глаза. Дальнейший наш диалог (насколько он остался в памяти) я приведу в переводе, дабы не утомлять вас инглишем.
— Почему ваши друзья убежали от нас? — вперился в меня взглядом старший. Я физически почувствовал, как мои волосы седеют. «Сколько же придётся дать им на лапу? Может, пятьсот бат? И чего я молчу? Они же ждут ответ!»
— Я их не знаю! Я видел их впервые в жизни!
— Хорош мямлить! — Офицер пристально разглядывал фрагменты обеда на моей одежде. «Чёрт! Тысяча бат, не иначе». — Что это было, морепродукты на гриле?
— Да. Я не специально…
— Откуда вы?
— Из России!
«О боже, зачем я сказал?! Теперь будет не меньше двух тысяч!»
— Понятно, приятного отдыха! — после этих слов все трое улыбнулись и пошли дальше. Я остолбенел от их неслыханного гуманизма.
— А паспорт? — крикнул я им вслед, размахивая документом.
— Оставьте себе, на память, — ответил офицер, не оборачиваясь. Остальные засмеялись.
Какое-то время я ещё постоял в ступоре. Потом мне на голову села чайка и клюнула в темечко. Пришлось её отогнать. По флангам было тихо. Ухмыльнувшись, я представил, как мои дружки с гулко бьющимися сердцами затаились среди курятников. Решение пришло само собой, и моя улыбочка стала ещё гаже.
— Эй, парни, они сказали, что начнут меня бить, если вы не выйдете через пять минут! — крикнул я сначала в одну, а потом в другую сторону. — А потом увезут меня в тюрьму и будут пытать электрическим током и скорпионами! Выходите, не оставляйте меня в лапах этих палачей, я вас умоляю! Миша, Серёжа, Христом-богом вас прошу, выходите! Ай! Ой! Не надо! Они уже бьют меня дубинками!
Слева опять послышался грохот: это Макаров по новой ломился сквозь заборы, создавая в них новые проломы. Он выскочил из подворотни, волоча зацепившийся за шорты кусок ограды, и, не сбавляя скорости, ринулся ко мне.
— Где они?
— Кто?
— Козлы, которые тебя били!
— Они ушли обедать, Миша, попросили не расходиться.
— А-а, ты меня разыграл? Ну молодец, нечего сказать. Только почему мне не смешно, а? — Макаров замахнулся на меня барсеткой, как молотобоец.
— Н-на! Это тебе за мои порванные шорты!
Я пытался отбиваться, но это было всё равно, что щекотать мешок с цементом.
— Н-на ещё! Это за нервы мои нежелезные!!
Я присел, прикрывая голову руками. Удары сыпались, как из рога изобилия. Было такое впечатление, что у Макарова не две, а четыре руки. Через пару секунд я понял, что рук действительно четыре: к Мише присоединился Лаптев. Тут я не выдержал и вскочил на ноги.
— Аллё, аллё! Кто кого мутузить должен?! Гады, вы чего убежали, когда полиция подошла?!
Серёга смущённо кашлянул:
— Я подумал, они видели, как я дал тебе таблетку.
— А ты, Макаров, чего отчалил?!
— Все побежали, и я побежал.
— Хороши у меня друзья, ничего не скажешь! — Я, конечно, ни капли не злился, но поставить трусов на место никогда не помешает. Гордо глядя вдаль, я зашагал в сторону отеля. Мои виноватые друзья семенили следом.
— Артём, а как ты себя чувствуешь? Не тошнит?
— Нет. Нормально уже.
— Вот видишь! Стресс и таблетка отлично на тебя подействовали!
— Лаптев, ты просто маг и кудесник! Кстати, откуда у тебя панамский паспорт?
— Бабушка из Америки прислала! — трудно было понять, шутит он или нет.
— Кстати. Завтра по твоему паспорту ещё раз пойдём мопеды брать.
— Э-э, нет! — Сергей вдруг сделался очень серьёзным. — Ты, Михал Матвеич, сегодня нам день угробил на свои мотоциклы. Завтра моя очередь.
— Гробить день?
— Развлекать вас, олухи!
Глава седьмая,
которая утащит читателя на морское дно, с кораллами и морскими огурцами, зашвырнёт его в джунгли, с экзотическими, но неопасными животными, а в конце отвезёт его в больницу, чтобы не было заражения крови
Родной «Sun Sea Resort» уютно светился вечерними огнями. Хозяин бунгало заметил нас издалека и терпеливо ждал, пока мы подойдём поближе.
— Where is your bikes?[21]
— Вань, к сожалению, у Артёма на плохие байки аллергия. Его прям тошнит от некачественных байков.
Оставив недоумевающего тайца на террасе, мы пошли к своим бунгало. В том месте, где наши с Макаровым тропинки расходились, Сергей снова остановился и со значением погладил бородку.
— Так мы договорились, да? Завтрашний день — мой!
Мы с Мишей со скепсисом уставились на Лаптева. У него и в обычное время слегка вытянутое лицо, но сейчас сумерки и хитрая интонация окончательно превратили нашего друга в куницу.
— Звучит как-то апокалиптически. И что нас ждёт?
— Как «что»? Свидание с дикой природой! Змеиный питомник, прогулка на слонах, изучение подводного мира, посещение крокодильей фермы и шоу обезьян.
О, дьявол. Вот откуда хитринка в голосе! Я уверен, этот чёртов натуралист всё спланировал, когда мы только ступили на остров. Ну уж нет…
— Я не смогу пойти.
— Почему это, Артём?
— У меня нет прививки от бешенства и… Я… Да ладно, что я в самом деле! Я не должен придумывать причину, чтобы не ехать в змеиный питомник!
— Миша, ну скажи ему! Я же с вами таскался эти два дня, выполняя все ваши прихоти! Вчера — сувениры, сегодня — мопеды. А когда моя очередь?
В голосе нашего друга звучало столько обиды, что мне стало неловко. Видимо, Макарова терзали те же чувства, потому что он сдался первым:
— Ладно, худыш прав. Поедем, посмотрим на его братьев по разуму. Он же всё равно от нас не отстанет.
Куница широко улыбнулась, не скрывая своей радости.
— Я торжественно беру на себя обязательство, что завтра бужу вас в шесть утра. До того как солнце начнёт припекать, мы отправимся на встречу с местной фауной. Вы не пожалеете! Впечатления вам гарантированы!
Замечу, что любовь Лаптева к зверушкам начала проявляться с раннего детства. Сначала он ел гусениц в детском садике, потом переключился на лягушек и ужей. Их он уже не ел, а тащил в дом, подобно маленькому Джеральду Дарреллу. Собаки, коты, ежи и крысы были в доме Лаптева частыми гостями. Его родители с опаской открывали дверь квартиры, заходя в неё. С такой же предосторожностью они поднимали крышку унитаза, а край одеяла откидывали лыжной палкой. Короче говоря, Серёгина любовь к животным выходила за рамки инстинкта самосохранения. И я уснул, живо представляя, как завтра он будет целовать кобру и кормить крокодилов из рук.
