Лион Измайлов - 224 избранные страницы
— Я хочу, чтобы люди пар выпустили, кипят люди-то. Вон позавчера скандал устроили, кричали, почему столовая в обед не работает, — обнаглели вконец. Короче, — сказал Селезнев, — надо нам кого-нибудь из зав. отделами переизбрать. Ну, к примеру, Ивана Сергеевича Загоруйко.
— Да ты что, — возмутился директор, — он же приличный человек, не пьет, знания, опыт…
— Вот и хорошо, — сказал Селезнев. — Головой работать надо, а не другим местом. Пораскинешь мозгами, поговори с Загоруйко, потом позвони в отдел, намекни: мол, молодым дорогу, пора развивать инициативу масс.
Директор набрал номер отдела. К телефону подошел Поляков, инженер довольно склочный. "Как раз то, что надо", — подумал директор и стал намекать со свойственной ему изобретательностью.
— Слышь, Поляков, ты зав. отделом хочешь стать?
— Ну, — сказал Поляков.
— Баранки гну, — остроумно ответил директор. — Это тебе не при старом прижиме. Сейчас народ сам тебя выбрать должен. Бери народ и дуй к секретарю парткома. Так, мол, и так, хотим выбрать нового зав. отделом.
Через десять минут в кабинет секретаря парткома ворвались пятеро под предводительством Полякова. Это были Тимофеев Сергей Васильевич, человек скромный, неразговорчивый, Тамара Степановна, женщина полная и болтливая, Аркашка, так его все называют — Аркашка, есть такие люди, им уже под пятьдесят, а они все Аркашка да Аркашка. Галька Зеленова — наша отечественная секс-бомба, вот уже сколько лет не может найти себе бомбоубежище, и Поляков.
Вот он, Поляков, и начал:
— Всюду люди перестраиваются, начальников себе выбирают, а мы что, космополиты, что ли, какие?
Секретарь парткома Селезнев говорит:
— Вот они, первые ростки нашей демократии. Давайте собирать собрание.
На следующий день собрались. Директор пришел, председатель месткома.
Селезнев говорит:
— Мы собрались сегодня здесь по просьбе трудящихся. Иван Сергеевич Загоруйко, который успешно руководил отделом, оказался неперспективным работником. Как считаешь, Иван Сергеевич?
Загоруйко говорит:
— Я давно уже за собой стал замечать, что я неперспективный. Чувствовал, что надо меня переизбрать, а сказать стеснялся.
— Вот, — сказал Селезнев, — Иван Сергеевич это вовремя понял, с первого раза. Два раза объяснять не пришлось. Так что давайте выбирать. Какие будут предложения?
Тимофеев тихо так, скромно встает и говорит:
— Я предлагаю Тимофеева. У него опыт, связи, трезвый взгляд на дело.
Народ заволновался. Все думали, что он Полякова выдвинет. А тут он сам выдвинулся.
Тогда Мария Степановна говорит:
— А я чем хуже? Я себя тоже предлагаю. У меня тоже связи. Два раза замужем была.
Галька Зеленова вскочила, кричит:
— Как вам не стыдно? Это нескромно. Я тоже в начальники хочу. Я молодая, активная.
Аркашка говорит:
— А я что, рыжий, что ли?
Поляков, который всю эту кашу заварил, кричит:
— Товарищи, что же это такое?! Что же вы все без очереди лезете? Каждый себя предлагает, а меня кто же предложит? Я должен быть начальником. У меня и поддержка сверху.
Он посмотрел на директора, но тот сделал вид, что в первый раз его видит.
Селезнев говорит:
— Молодцы, дружно взялись за дело. Смелее, товарищи, резче. Давайте обсуждать кандидатуры. Кто предложил Тимофеева?
Сергей Васильевич говорит:
— Я предложил Тимофеева. Он человек непьющий, негулящий. Знания его вам известны. Да чего там, вы меня все знаете.
Тамара Степановна говорит:
— Знаем, знаем, снега зимой не допросишься.
Галька Зеленова говорит:
— А позавчера в лифте ехали. Народу много было. Он ко мне прижался так, будто холостой. Я ему на пятом этаже говорю: "Сергей Васильевич, что же вы ко мне прижались-то так, ведь мы с вами в лифте уже одни остались", а он мне говорит: "Ой, извините, я вас не заметил".
Поляков говорит:
— А чего его в начальники выбирать, его того и гляди ногами вперед понесут, а туда же — в начальники.
В общем, четверо проголосовали против одного.
Мария Степановна встает и говорит:
— Голубчики вы мои, всем за свой счет давать буду, отпуск всем летом дам, тебе, Аркаша, безвозмездную ссуду выбью, вам, товарищ Поляков, квартиру будем хлопотать.
Сергей Васильевич говорит:
— А мне чего?
— А вас в начальники выберем, но в следующий раз.
Сергей Васильевич говорит:
— И вас в следующий раз. А сейчас я против. Она два часа по телефону треплется, в обед по магазинам бегает, а потом ест два часа и чавкает, как устрица.
Мария Степановна покраснела и говорит:
— А устрица, между прочим, не чавкает.
Сергей Васильевич говорит:
— Вот видите, даже устрицы не чавкают, а вы чавкаете.
Галька Зеленова говорит:
— Да, Мария Степановна, вы столько едите, что у вас вся кровь к желудку приливает, голове ничего не остается, поэтому вы ничего не соображаете.
Четверо проголосовали против, одна воздержалась.
Аркашка стал говорить:
— Ребята, вы меня знаете, за отдел буду глотку драть. В обиду вас не дам.
— Ты сначала мне десятку отдай, — сказал Сергей Васильевич.
— Да возьмите вы свою десятку, — говорит Аркашка и сует Сергею Васильевичу в руку трешку.
Пока тот бумажку рассматривал, Галька Зеленова опять вскочила:
— А что ты мне говорил?
— А что? — побледнел Аркашка.
— Жить, говорит, без тебя не могу. Потом пожил и говорит: жить с тобой не могу. Так можешь или не можешь? Скажи при всех.
Аркашка говорит:
— Да что же это такое, я с женой еле-еле живу, а тут еще одна пристает.
Мария Степановна опомнилась и говорит:
— Аркаша, как же вы можете быть начальником отдела, если вы постоянно портите в комнате воздух… Своим гнусным одеколоном по шестьдесят копеек литр. Я вас все спросить хотела: вы им брызгаетесь или внутрь употребляете?
Судьба Аркашки была решена. Видно, он настолько сам себе стал противен, что все пятеро проголосовали против.
— Вот это активность масс, — сказал, потирая руки, секретарь парткома. — Смелее, товарищи, жестче. Всю правду в глаза. Это по-нашему, по-советски.
Тут Гальки Зеленовой очередь подошла. Она говорит:
— Товарищи, сегодня, когда весь наш советский народ в едином порыве сплотился для великих свершений, я, как и весь наш народ…
Сергей Васильевич говорит:
— Какой "наш народ", если у нее по первому мужу фамилия Цукерман?
Галька так и села с открытым ртом.
Мария Степановна говорит:
— Да уж, Галочка, какой уж тут народ, если вы, извиняюсь, с Аркашкой жили. А чтобы с Аркашкой жить, это вообще надо веру в коммунизм потерять.
Аркашка вскочил:
— Какое вы имеете право оскорблять светлое будущее всего человечества! Я здесь вообще ни при чем. Это она со мной жила, а я об этом понятия не имею. Я женатый человек.
Короче, против Гальки проголосовали.
Полякова очередь настала. Все приготовились. Поляков встает ни жив ни мертв.
— Я, — говорит, — свою кандидатуру снимаю. Лучше жить рядовым, чем облитым грязью.
Все говорят:
— Нет уж, извините, всем так всем.
Сергей Васильевич говорит:
— Стукач вы, вот вы кто.
Поляков говорит:
— Почему стукач?
— А потому что, когда вы после обеда спите, все время головой об стол стучите.
Секретарь парткома говорит:
— Ну что ж, я считаю, что выборы проходят в поистине демократической атмосфере. Активность масс достигла предела. И поскольку других кандидатур нет, я предлагаю на пост начальника отдела Ивана Сергеевича Загоруйко. А что, он человек надежный: с Галькой Зеленовой не жил, ест мало, головой не стучит. Думаю, с отделом справится. Одним словом, кто за то, чтобы начальником был он?
Все подняли руки. На том собрание и кончилось. Уходя, Селезнев сказал директору:
— Вот так надо с народом работать.
А на другой день в газете появилась заметка, в которой сообщалось, что в институте в обстановке принципиального обсуждения и инициативы масс единогласно был выбран новый зав. отделом Иван Сергеевич Загоруйко.
1990
Первый советский
Желтая западная пресса в течение многих лет печатала гнусные пасквили об отсутствии у нас в стране различных свобод, а в особенности об отсутствии у нас сексуальной свободы. И опять ошиблись, господа хорошие! Есть у нас свобода сексуальных отправлений. Об этом свидетельствуют фильмы и статьи о так называемых путанках — валютных проститутках, работающих во многих городах и селах нашей необъятной страны. Но самое большое подтверждение тому — открытие первого советского публичного дома имени проститутки Троцкого. Где мы вместе с вами сейчас и находимся. Здесь на открытии собрались представители правящей партии, общественности, гости, иностранные и наши корреспонденты.
