Стенли Морган - Звезда телерекламы
Что ж, мне ничего не оставалось, как дождаться развития событий. Вики прекрасно знала, что понравилась мне. Черт побери, да кто угодно, если он не младенец, не голубой или не полуразложившийся труп, втюрился бы в неё с первого взгляда. К тому же, я не настолько любил свою квартиру, чтобы стремиться в неё посреди ночи.
Намеков с её стороны я получил уже предостаточно — если, конечно, истолковывать их как намеки. Томные взгляды из-под приспущенных век, озорные искорки в глазах при обсуждении ночных похождений курьеров и тому подобное. Я решил продолжить в том же духе и посмотреть, куда ветер дует.
— Нет, серьезно, — совершенно несерьезно заговорил я. — Я хотел бы знать, к чему мне готовиться. Если у курьера и впрямь так много обязанностей во внеслужебное время, я должен знать, чего мне ожидать, чтобы держаться в форме. В конце концов, для клиентов "Ардмонта" не менее важно, чтобы их встречал свежий, бодрый и подтянутый курьер, а не немощная развалюха.
— А вы, значит, не всегда держитесь в боевой форме?
— Нет, дело не в этом. Если окажется, что ночная работа курьера на порядок превосходит возможности среднего человека, я хотел бы приступить к тренировкам как можно раньше… Сесть на диету, например. Или провести пару недель в гимнастическом зале.
Вики так и покатилась со смеха. Я понял, что угодил в точку.
— Не знаю… — выдавила она сквозь слезы. — Хотя в прошлом году нам и в самом деле пришлось отослать домой одного бедолагу.
— Да? А что случилось?
— А ничего. Официальный вердикт гласил: "сердечная недостаточность". На самом деле он до того затрахался, что уже не держался на ногах.
Я расхохотался. Кровь в жилах забурлила. Послание прозвучало громко и четко.
— А что он был за человек?
— Красавец, разумеется… полуфранцуз-полуангличанин. Очень загорелый. Темные вьющиеся волосы. Замужние женщины, глядя на него, истекали слюнками. Они даже дрались из-за того, чтобы в автобусе сесть с ним рядом.
— Только замужние?
— Нет, все девчонки тоже были от него без ума. Остальные мужчины буквально лезли на стенку.
— Он сам увивался за юбками… или ему это было ни к чему?
Вики покачала головой.
— Ему это было ни к чему. Более того, ему настолько досаждало женское внимание, что он подал заявление на то, чтобы выписаться из отеля и переехать в отдельную квартиру. Как-то ночью одна девица перелезла к нему через балкон и забралась в его постель. Пригрозила перерезать себе вены, если он с ней не переспит.
— И что — перерезала?
Вики бросила на меня уничтожающий взгляд.
— Хотите ещё выпить? Пойдемте в гостиную, там удобнее.
Следуя за ней по коридору, я спросил:
— Вам ещё не пора в постель?
— Нет, мы ещё пропустим по рюмочке.
— Я-то могу хоть до обеда спать. Я о вас забочусь.
— Я справлюсь. Я привыкла обходиться без сна.
Мы вошли в гостиную.
— Поставите пластинку? — спросила Вики.
— Разумеется.
— Вам повторить? Водку?
— Да, спасибо.
— Вы всегда пьете водку?
— Да, с тех пор, как я открыл её благотворное утреннее воздействие на мою голову. После виски в моем затылке обычно поселялась целая семья молотобойцев. От джина у меня бурчит в животе, а ром я просто на дух не выношу. Остается не так уж много.
— Похоже, вы серьезно изучили этот вопрос.
Я перевернул пластинку и опустил иглу.
— Глубокое и внимательное изучение и понимание мельчайших особенностей окружающей жизни, — изрек я, — необходимое условие для постижения счастья и целостности.
— Кто это сказал? — смеясь, спросила Вики.
— Я. Только что.
— Вы настоящий мудрец.
Я взял у неё из рук свою рюмку.
— За вас, Вики — самую прелестную особенность окружающей жизни.
Она выпила и спросила:
— В том смысле, что теперь вы намереваетесь всерьез и глубоко изучить меня? Вам это и в самом деле необходимо для постижения счастья и целостности?
Я взял у неё рюмку и поставил рядом со своей на стол. Потом протянул вперед руки. Вики с готовностью шагнула вперед и тесно прижалась ко мне. Аромат её волос щекотал мне ноздри, обволакивая мозг удивительной свежестью и прозрачностью.
— Да, так и есть.
— Как приятно сознавать, что ты хоть кому-то нужна, — вздохнула Вики. — Даже, если речь идет только о физической близости.
— Мне кажется, в вашей жизни ещё не было такой минуты, чтобы вы не были нужны… или — чтобы вас не желали.
— Спа… сибо.
— Вам, должно быть, находясь за границей, приходится постоянно отбиваться от влюбленных туристов.
— Гм, — Вики загадочно покачала головой. — Главное — научиться давать отпор, не обижая клиента.
— Это верно. Но пару неприятных минут пережить вам, видимо, пришлось?
— Пожалуй, да, — кивнула Вики. — Но только в самом начале. Теперь перед лицом неприятеля я — неприступная твердыня. Главное — обезоружить противника улыбкой, а потом легонько шлепнуть по затылку и сказать: "Вот, хороший мальчик. Паинька." Срабатывает на все сто.
— Медсестры в таких случаях колются шариковой ручкой.
— Это из вашего собственного опыта?
— О, нет. Я слишком застенчив, чтобы давать волю рукам на больничной койке.
Вики хмыкнула и с сомнением покосилась на меня.
— Нет, честно. Я вообще довольно робок.
— Что-то я не заметила.
— Это потому, что вы пробудили во мне…
— Зверя?
— Я хотел сказать: "решительную сторону моей натуры". А что, разве я похож на зверя?
Вики обняла меня крепче.
— На настоящего монстра. У меня от страха душа ушла в пятки.
— Оно и видно.
Мы почти не двигались, только раскачивались в такт музыке, используя её как предлог, чтобы сжимать друг друга в объятиях. Тот парень, который сказал, что "медленный танец это занятие любовью под музыку", знал, о чем говорил. Именно этим мы с Вики и занимались. Она казалась мне маленькой, хрупкой и беззащитной. Меня так и подмывало поцеловать её. Я представил, как мучались её клиенты в течение пяти лет, наблюдая, как она расхаживает по пляжу — босоногая, загорелая, с растрепанными выгоревшими волосами, в крохотном бикини… Да, пару неприятных минут пережить ей довелось — это как пить дать.
— О чем вы думаете? — внезапно спросила она.
— Я представил вас летом на пляже… в бикини, — чистосердечно признался я.
— Неужели? А что вас к этому побудило?
— Ощущение вашей близости.
— Да, пожалуй, не стоит нам танцевать, коль скоро у вас возникают подобные мысли, — сказала Вики, но высвободиться не попыталась.
— Мысли вполне пристойные, — сказал я. — Скорее созерцательные, нежели греховодные. Ничего, что я так говорю?
Вики снова прижалась ко мне.
— Вы много думаете, да?
— Не всегда. Это ещё одна сторона моей натуры, которую вы пробудили.
— Значит, уже две: решительная и философская. Больше я в вас ничего не пробудила?
Я хмыкнул.
— Знали бы вы! Впрочем, я не хочу удостоиться шлепка по затылку и услышать: "Вот, хороший мальчик. Паинька." Поэтому обуздаю свой пыл.
— Думаете, я способна так обойтись с вами?
Я пожал плечами.
— Кто знает. Береженого бог бережет. К тому же, я не хочу рисковать. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы ставить свое счастье под угрозу.
Вики приподняла голову и посмотрела мне в глаза. Улыбка осветила её глаза, которые, скользнув по моим губам, заглянули, как мне показалось, прямо ко мне в душу.
— А вы попробуйте, — прошептала она.
Кровь бросилась мне в голову. Я впился в её мягкие трепещущие губы, которые раскрылись навстречу моим губам, как лепестки розы. Мы стояли и целовались целую вечность. Внезапно Вики отстранилась и попыталась перевести дух.
Я покрывал поцелуями её лоб, волосы, шею…
— Так я и знала, — задыхаясь, проговорила она. — С первой же минуты, как мы встретились. Сразу почувствовала опасность.
— Да? — недоверчиво произнес я.
— Я ведь поклялась, что до отъезда в Италию ничего не будет. Ничего и никого…
— Прости, пожалуйста.
— И зачем тебе приспичило торчать там в углу с потерянным видом… сжимая в руке этот дурацкий бутерброд с сардинкой и колбаску… Да ещё и со стаканом водки… Единственный похожий на человека мужчина во всей комнате… Черт бы тебя побрал!
Ее губы потянулись к моим. На этот раз не для долгого ищущего поцелуя. Ее рот словно взорвался, слившись с моим, а тело обволокло меня со всех сторон. От неожиданности я едва не задохнулся. Воистину, никогда не догадаешься, чего ожидать от женщины.
Оторвав губы, но ещё теснее прижимаясь ко мне, она жарко зашептала:
— Уходи домой, прошу тебя. Скорее…
— Бегу.
Она, похоже, даже не слышала. Ее язычок влажной змейкой проник ко мне в рот.
— О, Расс…
— Так я останусь?
— Ну, конечно, дурачок. О-оо…
