Зоя Кураре - Революция чувств
«А это кто?» – на минуту задумался Ковбасюк. Знакомый номер телефона заставил финансового гуру воспользоваться сотовой связью.
– Так, весь во внимании, – выдавил из себя финаснсист.
– Петя, я твое задание выполнила. Ты просил меня пожертвовать девичьей честью, и только. Ради тебя я согласилась на эту авантюру, но собственной жизнью рисковать не намерена, – трагически замяукал знакомый Петру Антоновичу женский голос.
– Люся, что ты несешь? Громов не похож на маньяка-убийцу или ты не у него была?
– У него. Громов оказался лапочкой, но его собака, она меня всю искусала, – соврала для пользы дела Люся.
– Ты в больнице? – забеспокоился Ковбасюк.
– Я же на задании была, какая больница? Лежу дома, вся окровавленная, в бинтах, – рыдала в трубку натурщица.
– Чем я могу тебе помочь?
– Ничем, – ответила Люся работодателю и любовнику в одном крысином лице. – Сколько ты мне, дорогой, сможешь спонсировать денежных знаков, чтобы я залечила свои раны и восстановила психическое здоровье?
– Какая у Громова собака? – поинтересовался Ковбасюк.
– Бойцовая, стафф, – это была правда.
Петр Антонович решил, что придется-таки расщедриться за казенный счет. Он поспешил успокоить даму, которая на протяжении последних пяти месяцев профессионально услаждала его жирное тело. И не только. Ковбасюк придумал Люсе новое применение, он лепил из девушки современный образ задорожной Мата Хари. К бурной деятельности натурщицы и куртизанки прибавились шпионские навыки.
– Люся, сколько скажешь, столько и получишь, я надеюсь, эта собака не сильно попортила шкурку моей дорогой киски.
– Нет, прикусила в двух местах, могло все закончиться просто трагически, – бессовестно врала пострадавшая, на теле которой не осталось и царапины.
– Не плачь, моя кошечка, приеду к тебе вечером, после восьми, а сейчас извини, у меня через полчаса важная встреча. Целую, радость моя.
Люся не ответила. Она сполна получила, что хотела. Меньше слов, больше денег. Оказывается, шпионская деятельность приносит неплохие чаевые.
В сторону лирику, Ковбасюк открыл тяжелый железный казенный сейф, достал из него солидную пачку отечественных купюр, пересчитал их. Часть денег отправил обратно в сейф, а часть спрятал в кожаной папке.
– Господи, где они это доисторическое животное откапали? – возмутился Ковбасюк, ничего его так не выводило из себя, как эти шкафы для хранения денег, советского образца.
– Оппозиционеры, мать вашу, денег куры не клюют, свои так не хранили, – искренне возмутился вслух Ковбасюк.
Если бы сейф мог разговаривать на закраинском языке, он бы поведал легендарному финансисту Петру Антоновичу о крепкой броне, о том, что служил верой и правдой самому Хайкину, первому секретарю коммунистической партии Задорожного края еще в 70 годах. Что, за его ратную трудовую биографию, сейф ни разу не ограбили. А потому пусть Ковбасюк со своей критикой катится колбаской. И не по малой Спасской улице, а по большому и самому длинному в Европе проспекту имени Ленина, расположенному в центре Задорожья.
В силу душевной черствости Петр Антонович монолога «доисторического животного» не услышал, да и не до обидчивых сейфов совесткого образца ему сейчас. Петр Антонович Ковбасюк схватил папку с деньгами и вышел из кабинета. За дверью его поджидали двое. Теперь они уже втроем, как в детективной киноленте, снятой на деньги скупого спонсора, пошли по длинному коридору нога в ногу.
Петр Ковбасюк демонстративно прикрыл вздернутый к верху крысиный носик сложенным вчетверо, накрохмаленым носовым платком.
Попутчики Ковбасюка последовали его примеру, но специфический запах бесцеремонно пропитывал одежду штабистов до интимного, нижнего белья.
– Сегодня у нас кто? – поинтересовался высокий парень у Петра Антоновича Ковбасюка. Тот в ответ пожал плечами, мол, не знаю.
– А ты как думаешь? – стал приставать высокий к идущему от Ковбасюка по правую руку лысому дядьке. Дядька убрал от прыщавого лица носовой платок, деловито поправил галстук и, не сбиваясь с ритма идущих в ногу коллег, неприятно зашепелявил:
– Что тут думать, на афише нарисованы слоны. Сегодня в город Задорожье приехал московский цирк.
– Неужели слоны так воняют? – усомнился высокий штабист.
– Смотрите, – неприлично ткнул указательным пальцем лысый в сторону цирковой арены, которая казалась в широком проеме длинного коридора трем работникам штаба «Наша Закраина» островом развлечений. На арене с десяток серых откормленных козлов танцевали вальс. Они сбивались с ритма, отчего дрессировщик настойчиво бил кнутом по центру круга и заставлял упрямых животных четче вальсировать копытами. Работники штаба «Наша Закраина» с интересом наблюдали за работой дрессировщика. Москвичи привезли дородных козлов, и одну белую пушистую козочку, лихо выплясывающую на арене Задорожного цирка.
– Юля, – кричал ей российский дрессировщик – давай, заведи этих козлов, давай, Юля.
Юля!!! Они не ослышались? Работники штаба не поверили своим глазам, здесь на территории цирка, где штаб «Наша Закраина» арендовал часть просторных помещений, россияне готовили крупномасштабную провокацию. До кабинета начальника штаба три штабных крысы уже не шли, а бежали. Необходимо предотвратить провокацию.
Начальник городского штаба «Наша Закраина» Олег Рогов не стеснялся при подчиненных хвалить свои, унаследованные от отца чекиста, уникальные деловые качества. Конспирация и еще раз конспирация, любил повторять он штабистам тоном вождя мирового пролетариата.
Секретный штаб оранжевых функционировал параллельно с официально зарегистрированным городским штабом. Он внедрял в жизнь рядовых обывателей города Задорожья черные политические технологии, поэтому территорию цирка Рогов выбрал не случайно. Кто они такие на самом деле, знал только директор цирка, остальные работники свято верили, что люди в серых костюмах, снующие по коридорам их развлекательного заведения, заурядные предприниматели, скупающие акции местных предприятий. Информация трех сотрудников о провокации, которую им готовит российская сторона, повергла Олега Рогова в шок. Как настоящий профессионал, он нашел в себе силы успокоится, и только затем позвонил директору цирка.
– Нужно немедленно встретиться с российским дрессировщиком козлов. Вы можете организовать нам встречу? – без привычного приветствия уверенным тоном любимого киногероя Штирлица, обратился Олег Рогов за помощью к директору цирка.
– Я на встрече нужен? – в недоумении спросил тот.
– Несомненно, – последовал ответ.
Через десять минут директор цирка, московский дрессировщик козлов, Олег Рогов и Петр Ковбасюк со штабными коллегами схлестнулись в неравной схватке за правду матку. Применяя в разговорной речи радикально ненормативную лексику.
– Вы хотите сказать, что коза – просто часть аттракциона, а я утверждаю – это политическая провокация!!! Вы хотите, чтобы Юлию Тигрюленко избиратели Задорожья ассоциировали с заурядной козой? – кричал в кабинете директора цирка оппозиционер Олег Рогов, обращаясь к московскому дрессировщику.
– Товарищи, товарищи ну нельзя же так все воспринимать буквально. Козе Юле семь лет, вы что, считаете, будто я семь лет назад специально ее так назвал, чтобы привести Юльку на арену вашего цирка в разгар избирательной кампании? Да бред это! Ерунда, совершеннейшая ерунда, – пытался убедить людей в строгих костюмах дрессировщик.
– Ерунда?! – не выдержал Петр Ковбасюк. – Ваши российские козлы иллюстрируют всю нашу оранжевую команду!!!
– Козлы, они и в России и в Закраине козлы. Это просто животные, пошли на арену, – скомандовал дрессировщик – Сейчас вы мне продемонстрируете, кто на кого у вас похож, так сказать, в лицах и в мордах.
На арене цирка скандал разгорелся с новой силой. Ковбасюк схватил молодого симпатичного козлика за ошейник, приподнял его и, демонстрируя животное собравшимся, возмущенным тоном спросил:
– Ну, на кого, он похож? На кого? А я вижу на кого!
Козлик запрокинул смазливую мордочку назад, пытаясь вырваться из цепких рук главного оппозиционного финансиста, но когда понял, что все напрасно, дружески вытянул чистые породистые копытца вперед. Мол, любезные друзья, я здесь проездом, не виноватый я.
– Олег, посмотри внимательно на козу. Вы косу ей цеплять во время представления случайно не собираетесь? – издевательски поинтересовался у дрессировщика Петр Антонович Ковбасюк. Услышав подобный вопрос, коза Юля одобрительно заблеяла, она любила, когда во время выступления на арене, ей приходилось надевать новые аксессуары.
