Анатолий Вилинович - Дальнейшие похождения Остапа Бендера
— А служить разве лучше? — спрашивал другой. — За жалкие гроши и жди, что тебя вот-вот уволят…
— Дожились, сейчас все плохо, уважаемые… — вздохнула женщина.
— Когда дом строят, всегда лишения и трудности, граждане, — наставительно произнес человек в гимнастерке, соскакивая с трамвайной площадки у лестницы архитектора Меленского.
Остап и Балаганов в разговор не вступали, а когда трамвай медленно выполз на бывшую Конную площадь и остановился у дома бывшего купеческого собрания, они сошли с него и пошли по Крещатику, осматривая все вокруг.
В центре Киева стояли огромные дома, а на воротах этих коммунальных жилищ были вывешены грозные предупреждения неплательщикам за воду, за жилье и какие-то еще указания… Но это не касалось демобилизованных красноармейцев, поселенных здесь. Уплотнивших и без того тесную площадь жильцов.
Беспризорные в лохмотьях, сквозь дыры которых просматривалась нагота давно не мытых тел, приставали к прохожим, канюча деньги.
— Таких живописных и лукавых беспризорных я и в Москве не видел, Шура, — отметил Остап.
Идя по Крещатику, они, не сговариваясь, вдруг остановились. Прочли старую табличку на угловом доме: «Прорезная» и рассмеялись:
— Помните, я вам рассказывал, как Михаил Самуэльевич настоятельно меня просил: «Поезжайте в Киев, Шура, и спросите: чем занимался Паниковский до революции», — проговорил Балаганов.
— Помню, помню, «брат Коля»… — посмеивался Остап.
— Паниковский под видом слепого просил прохожего перевести его через эту улицу, — указал Балаганов, — и чистил у того карманы.
— Ой, Шура, мы находимся на историческом месте, граждане! — патетически воскликнул Бендер.
— А за то, чтобы Михаила Самуэльевича не трогали, — продолжал работавший с Паниковским в конторе «Рога и копыта», — платил городовому Небабе пять рублей в месяц! И тот следил, чтобы Паниковского не обижали… — не мог сдержать смех Балаганов.
— Ой, умора! Если бы вы знали, граждане, — обратился Бендер к прохожим, — чем знаменит этот угол, то непременно почтили бы светлую память человека без паспорта.
Люди шли мимо по своим делам и не обращали внимание на слова великого комбинатора. И только один солидный мужчина спросил:
— Как эго без паспорта? Разве можно? — и, получив в ответ смех двух акционеров, поспешил удалиться.
— Михаил Самуэльевич говорил, что встречал этого Небабу, — еще сказал Балаганов. — Городовой теперь музыкальный критик, командор!
— Почтим светлую память Паниковского, Шура, молчанием, — серьезным голосом заявил Остап, — обнажим головы.
Постояв на углу Прорезной и Крещатика около минуты, друзья пошли дальше по главной улице Киева. Но Бендер вдруг остановился и обернулся к Прорезной, говоря:
— А знаете, Шура, чтобы увековечить светлую память о Михаиле Самуэльевиче Паниковском, мы откроем свою контору не где-нибудь, а непременно на углу Прорезной и Крещатика. Подыщем комнатку на первом этаже…
— Это будет прекрасно, Остап Ибрагимович, просто великолепно, если сделаем так, командор.
Пройдя до Бессарабки, акционеры перешли площадь и вошли в крытый рынок. Здесь торговали всем, от ранней зелени, украинской домашней снеди, мяса, курей, прошлогодних овощей и фруктов, молока, творога и сметаны, до мелкой живности, конских хомутов, сбруй и москательных товаров.
— Шура, служебный день уже начался и нам не следует терять время, — сказал Бендер, оглядев шумные ряды рынка.
Балаганов глазами исполнительного подчиненного посмотрел на своего командора и ответил:
— Будем устраиваться в гостиницу, Остап Ибрагимович, и завтракать.
— Это никуда от нас не уйдет, Балаганов. Вначале… — не договорил Бендер и остановил человека интеллигентного вида вопросом:
— Будьте любезны, товарищ, где находится комитет по делам археологии?
Местный интеллигент, озадаченный вопросом, подумал несколько секунд и ответил:
— И не слышал о таком, уважаемый, — и пошел от великого комбинатора, держа корзинку с покупками.
Расспросив более десятка прохожих, акционеры призадумались.
— А может, командор, такого и нет здесь, и все это выдумки? — спросил Балаганов, видя, что их поиски безуспешны.
— Шура, вы так и остались неверующим Фомой, — взглянул с сожалением на него Остап.
— Нет, почему, я верующий, я же говорил вам, командор, но не так чтобы…
— Если в городе под землей так много кладов, то есть и организация для поиска их, Шура, — наставительно ответил Остап, поняв, что Балаганов имеет в виду совсем другую веру и не стал его поправлять, а остановил очередного прохожего.
— А-а, как не знать, товарищ, вычистили меня оттуда, а находится он на улице Ленина, это бывшая Фундуклеевская, там и находится ВУАК… — и хотел было идти дальше, но его остановил Бендер вопросом:
— Как это ВУАК?
— А так. Всеукраинский археологический комитет, товарищи, — совсем не расстроено, а скорее весело пояснил тот.
— Премного благодарны, уважаемый, весьма, — проговорил Остап вслед неунывающему гражданину, которого вычистили из этого комитета.
— Вот видите, Шура, я же говорил, а вы не верили. Просто эта организация иначе называется. ВУАК, — засмеялся Бендер.
Вскоре, оставив Балаганова с баулом и чемоданчиком на улице, Бендер вошел в приемную председателя ВУАКа.
— Вам кого? По какому вопросу, товарищ? — преградила ему путь в кабинет секретарша, с длинной папиросой в руке.
— Я из Харькова, разве не видно, что по очень важному делу, барышня, — слегка отстранил ее в сторону великий комбинатор и вошел в кабинет.
— К вам можно? — спросил он с порога.
И, не дождавшись ответа, приблизился к письменному столу.
— Здравствуйте, я из Харькова по воле моего покойного отца, товарищ председатель.
Хозяин кабинета, кареглазый человек в пиджаке защитного цвета, протирал в это время очки и, взглянув на посетителя, ответил:
— Очень приятно, слушаю вас. Прощу присесть, — указал он Бендеру на стул.
Садясь, Бендер невольно отметил, что стул был работы Гамбса из такого же гостиного гарнитура предводителя дворянства Воробьянинова. И когда сел, то даже заерзал интуитивно на нем — нет ли там брильянтов мадам Петуховой, за которыми он так безуспешна охотился?
— Мой покойный отец — красный командир, герой гражданской войны, — уверенно начал Остап, — перед тем, как пойти защищать революцию, он работал в археологической экспедиции профессора Добрынина. Слышали, наверное, о таком?
Председатель напряг свою память и, пожав плечами, ответил неопределенно:
— Да, вроде…
— Да откуда об этом можно знать, — печально покачал толовой Остап, — когда наша пресса так скудно освещает важные события, так скудно, товарищ председатель, — осуждающе повторил Бендер.
— А возьмите работу нашего ВУАКа? — оживился начальник археологического комитета. — Ни слова о раскопках Берестянского городища, ни слова, уважаемый. Согласен, вполне с вами согласен, товарищ… Как ваша фамилия?
— Бендер, Остап Бендер, — уточнил великий комбинатор.
— И если бы не наш сборник «Хроника археологии и искусства», который мы издаем нашим ВУАКом… — покачал головой председатель.
— Так вот, мой покойный папа, археолог Сибири в прошлом… — печальным голосом после паузы продолжил Остап и повторил: — Мой покойный папа перед смертью сказал: «Остап, будь моим верным продолжателем археологической науки. Когда закончишь учебу, то все силы посвяти археологии. Создай общество археологических изысканий. Этим самым ты сделаешь огромный вклад в науку о древней культуре наших народов…»
— Это прекрасно, это похвально, товарищ Бендер, но я не знаю, чем наш ВУАК может помочь вам в этом? — одел очки хозяин кабинета. — Откровенно говоря, уважаемый председатель, мало чем. Разве только дать мне рекомендации в виде письма, чтобы я мог открыть контору под вывеской, скажем, «Добровольное общество любителей археологии», аббревиатура которого «ДОЛАРХ».
— Это можно, это можно, дорогой энтузиаст. И довольно-таки призывно звучит…
— Звучит, — с улыбкой подтвердил великий выдумщик. И продолжил, все больше и больше входя в роль организатора. — Создадим «ДОЛАРХ» и его члены займутся поисками того наследия древних, что так ценно для нашего государства. Мы мобилизуем прессу, начнем выпускать свой информационный бюллетень, членскими взносами будем оказывать финансовую поддержку экспедициям, закажем значки для членов общества и медали для отличившихся. Созовем конференцию, на которую пригласим не только известных наших ученых, но и зарубежных. Организуем музей находок, а плату за осмотр их используем для финансирования наших экспедиций…
Убедительная многообещающая речь Остапа продолжалась еще несколько минут, после нее он получил разрешение осматривать найденные археологические ценности, имеющиеся в комитете и пользоваться библиотекой ВУАКа. А когда вышел на улицу, то в руках его было свежеотпечатанное на бланке ВУАКа письмо к городским властям с просьбой оказать всяческую помощь в организации ДОЛАРХа.
