Андрей Рябов - Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только
Никита Антонович стыдливо плюнул на ладошку и принялся приглаживать непослушные вихры.
— Не надо! — остановила его Люська. — Карина, где ты там?
Полная усатая армянка из команды «Краснобуб ТВ», подскочив к Хамасюку, впилась в его волосы массажной щёткой.
— Сейчас будем снимать! — распорядилась Люська.
Услышав эти слова, Гагаев решительно встал слева от Хамасюка. Справа, придвинувшись к руководителю как можно ближе, утвердился Коромыслов.
Люська, скорчив гримаску, махнула рукой.
— Гоша, готов? Начали!
Она уставилась в камеру и затараторила:
— Здравствуйте, дорогие друзья! С вами снова программа «Жареные гвоздИ» и я, Сивилла Шлезвиг-Гольштинская. Как всегда, мы первыми рассказываем вам о самых свежих новостях из мира криминала. Сегодня я веду свой репортаж из зала «Прибытия» Краснобубенского аэропорта. Только что наши доблестные таможенники обнаружили крупную партию наркотиков, которую пытался провезти через границу вот этот, с позволения сказать, гражданин!
Камера, следуя за красивым, украшенным безукоризненным маникюром, ногтем указательного пальца ведущей, упёрлась в страдальческую физиономию гражданина Рыбаковса. Десятью минутами раньше Рыбаковс предупредил охранявших его сержантов, что если они не отстегнут его от ножки стола и не отведут в туалет, то он надудонит лужу прямо посреди аэропорта. Сержанты (а их количество, в связи с приездом телевидения, уже увеличилось до шести единиц) в ответ по разу отметились своими дубинками на различных частях тела страдальца, чем наглядно разъяснили нарушителю невозможность похода в клозет до окончания съёмки.
— Все подробности происшедшего нам поведает помощник начальника таможни по суперработе Никодим Антипович Гомосек, — меж тем продолжала Люська. Хамасюк моментально взопрел:
— Я — Никита Антонович Хамасюк!
— Не важно! — отмахнулась Люська. — Это не прямой эфир. Потом подправим.
В сторонке мстительно захохотал Красота.
— Итак! — Люська сунула микрофон в нос Никите Антоновичу. — Как же, ну как же вам удалось разрушить тщательно спланированную акцию краснобубенских наркодельцов?
Никита Антонович издал протяжный стон и наморщил небольшое лицо, в связи с чем сразу же стал похож на пожилого шарпея:
— Успех не приходит просто так. Вы понимаете, я не могу открыть все секреты. Оперативная работа — это искусство. Долгие часы в засадах, риск для жизни, противостояние мафии. Говорить об этом можно бесконечно.
— Не надо бесконечно, — поморщилась Люська. — Гоша, свет нормальный? Никанор Авгиевич, прошу, побольше острых подробностей. Зритель это любит. Какой-нибудь динамичный эпизод. Ну, например, вот этот клоун в солнцезащитных очках и с зубочисткой во рту. Да-да, тот, который так интимно к вам прижимается. Наверное, он рисковал жизнью, когда добывал информацию о прорыве через границу наркоперевозчика?
— Он? — Хамасюк с сомнением покосился на глупо ухмыляющегося Коромыслова. — В принципе, рисковал… К сожалению, поймите, секретная информация! Как говорится, без комментариев! Могу только слегка приоткрыть, так сказать, завесу тайны.
— Уж, сделайте одолжение, приоткройте! — попросила Люська.
— Когда я собрал оперативный штаб, — закатил глаза Хамасюк. — Была полночь…
Никита Антонович осёкся. Появления в зале Ольгерда Юльевича Яануса он никак не ожидал.
— Сегодня прямо присутственный день, — пробормотал Зайцев, обращаясь к Красоте. — Самурайского не хватает.
Ольгерд Юльевич бодрой походкой подобрался к съёмочной группе и без колебаний занял своё законное место перед телекамерой. При этом он ощутимо толкнул в плечо Михаила Владимировича Гагаева. Повинуясь силе инерции, Михаил Владимирович врезался в округлое плечико Хамасюка, а тот, соответственно, обрушился на Коромыслова. Результатом толкотни стало выпадение Крутого Уопера из кадра.
— Яанус, — поправив форменный галстук, представился Ольгерд Юльевич. — Первый заместитель начальника таможни.
— Угу, — кивнула Люська. Высокая, с точки зрения краснобубенских мытарей должность, опять не произвела на Шлезвиг-Гольштинскую никакого эффекта. — Вы знали об операции по обезвреживанию наркоперевозчика?
— Знал ли я? — театрально воскликнул Ольгерд Юльевич. — Знал ли я… Была полночь, когда я собрал оперативный штаб…
— Очень интересно! — Люська глянула на Хамасюка. Разгладившееся лицо Никиты Антоновича выглядело непроницаемым.
— Я не могу раскрывать все тайны оперативной разработки, — продолжал солидно вещать Яанус. — Вы должны понять… Но спешу уверить наших сограждан — сотрудники Краснобубенской таможни, выполняя указания руководства в лице… э-э-э, мня-мня… первого заместителя начальника… всегда будут стоять на страже закона. Закона с большой буквы. Спасибо за внимание!
Люська Шлезвиг-Гольштинская обернулась к оператору.
— Гоша, конец! Закругляемся. В студии доработаем, добавим героики.
Телевизионщики забегали, сворачивая шнуры и складывая треноги.
— Э-э, простите! — угодливо хихикая, Яанус приблизился к Люське. — Когда передача выйдет в эфир?
— Первый раз через три часа. Потом в вечерних новостях. Да, чуть не забыла! Какой вес обнаруженного кокаина?
— Какой вес? — рявкнул Ольгерд Юльевич, повернувшись к Хамасюку.
— Какой вес? — Хамасюк бросился к Красоте.
— Вам ли не знать? — съязвил Красота. — Вы же в оперативных штабах штаны просиживали!
— Не хамите, инспектор! — прошипел Хамасюк. — Так какой вес?
— Сто шесть килограмм, — Красота нагло улыбнулся и демонстративно засунул в рот сигарету. — Заяц, дай прикурить!
— Три килограмма триста четырнадцать грамм, — сжалился над Хамасюком Макарский.
— М-да, — понимающе промычала Люська. — Ладно, мальчики, адье!..
Весь день Никита Антонович Хамасюк провёл словно во сне. Картины прекрасного будущего, одна ярче другой, с калейдоскопической быстротой мелькали перед глазами. Вот его переводят в управление. На погоны падают полковничьи звёзды, на груди золотится правительственная награда. А вот он в лучшем ресторане Краснобубенска — «Мамином Дворе». Он дьявольски элегантен и расточителен. Рядом за столом ослепительная Сивилла Шлезвиг-Гольштинская. Она гладит его пухлую ручонку своей шикарной рукой и приговаривает:
— Мой герой! Моя гордость! Гроза наркомафии! Я слышала, колумбийские наркобароны пугают твоим именем своих детей!
Затем опять же пресса! Одна за другой выходят статьи: «Никита Хамасюк наносит очередной удар наркокартелям!», «Никита Хамасюк обещает — ни один грамм наркотиков больше не попадёт в Россию!», «Сходняк российских воров в законе постановил — пора сворачивать все дела и уезжать за границу!», «Искоренить преступность возможно, считает глава Федеральной таможенной службы РФ Никита Хамасюк».
Немного портила настроение Никите Антоновичу мысль о том, что кокаин обнаружил всё-таки не он, а никчемный инспекторишка пассажирского отдела. Однако он гнал прочь от себя тугу печаль. По бумаге, вовремя оформленной по всем правилам, главным действующим лицом небывалого для Краснобубенской таможни задержания числился именно Никита Антонович. А против бумаги не попрёшь! Бумага — это… того! Факт!
Хамасюк бесцельно бродил по своему кабинету в административном здании таможни, когда в дверь загрохотали чьи-то требовательные кулаки.
— В чём дело? — раздражённо гаркнул Никита Антонович. В этот момент он мысленно выступал с трибуны в Совете Безопасности ООН, презентуя свою эпохальную программу по уничтожению наркоторговли в масштабах планеты Земля.
— Что за вопрос! В трёх кило кокаина! — в кабинет вошли двое и по-хозяйски устроились за столом. Никита Антонович расстроился. Меньше всего ему хотелось бы видеть эту парочку. Слетелись, вороны!
А в гости к нему припожаловали оперативники из регионального управления. Старший, майор Бронислав Супяга, широко улыбаясь, разглядывал Хамасюка:
— Ну, Антоныч, давай, посвящай в подробности!
Несмотря на то, что Супяга и Хамасюк находились в одном звании, принадлежность к управлению поднимала вновь прибывшего на несравненно более высокую ступень в негласной иерархической лестнице.
— Подробности? — Никита Антонович как-то разом почуял недоброе. Интуиция его не подвела.
— Ага! — ещё шире улыбнулся Супяга. — Подробности. Подробности того, как МЫ с тобой партию кокса на границе накрыли.
Майор Супяга совсем недавно трудился в Краснобубенском УВД, где заслужил славу человека резкого и решительного. Во время пьянок в отделе он, после третьего стакана, заводил волынку о том, что не мыслит жизни без «родной ментовки» и вообще называл себя «опером от Бога». К тому же Супяга ревниво относился к своей внешности. Она должна была соответствовать его понятиям об опере без страха и упрёка. Поэтому в парикмахерской, куда майор наведывался раз в неделю, он всегда просил оформить ему затылок «как у Толи Дукалиса». Дома Супяга часами корчил рожи перед зеркалом, стараясь придать лицу максимально героическое выражение. И так коптил бы себе небо оперуполномоченный Супяга до морковкина заговенья, да пришла беда! Попался наш майор на попытке «закрышевать» небольшой магазинчик на подведомственной ему территории. В самом этом факте, казалось, не было ничего необычного. Ну, кто сейчас не «крышует»? Выяснилось другое. Зарвавшийся Супяга рискнул влезть в «карман» своего непосредственного начальника, который как раз приступил к обсуждению условий «крышевания» с директором оного магазинчика. И нет, чтобы Супяге отступить! Как-никак, начальник! Но, одуревший от ежедневных возлияний майор, упёрся лбом и, о наглость, стал требовать у начальника долю! Короче, переаттестацию Супяга не прошёл, так и не превратившись волшебным образом из милиционера в полицейского. С полгодика промаявшись без работы, он по протекции устроился в таможенные органы. Правда, для этого потребовалось перебраться из Краснобубенска в краевой центр. Выбирать не приходилось. Последние дни Супяга практически голодал. Очутившись на приличной должности в управлении, майор быстро окреп, округлился в талии и снова записался в резкие и решительные.
