Андрей Яхонтов - Теория Глупости, или Учебник Жизни для Дураков-2
— Женщины будут помогущественне ФСБ, — тараторил он после той внезапной встречи. — И прибавлял. — Да, моя бывшая, а, значит, и нынешняя любовница, ибо старые чувства не ржавеют, — теперь крупный человек. Что в ней могло измениться с тех пор, как тискал ее в подъезде? Ничего! Та же давалочка. Только постарела чуть-чуть. Блюдет семью, потому что никому кроме мужа не нужна. Но, я уверен, такая же заводная…
ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО НЕ УЧИТЫВАЕШЬ— Есть закон, не знаю, как его сформулировать, — говорил Маркофьев, — для себя его называю: "Человек, которого не учитываешь". Этот закон гласит: в любой самой трудной ситуации нельзя отчаиваться, ибо возникает, звонит, из-под земли вырастает человек, про которого ты забыл или помнил, но не воспринимал всерьез, а то и не знал его никогда… И он, появившись внезапно, кардинальным образом меняет расстановку сил, расклад дел. Вмешивается, иногда сам того не подозревая, в процесс. Порой, даже не входя в контакт с тобой, устраняет твоего конкурента, ослабляет или усиливает позицию твоих доброжелателей, что в итоге ведет к твоему торжеству… Об этом нечаянном факторе нельзя забывать. Впрочем, нельзя забывать и о том, что подобная неучтенная личность может сыграть неблагоприятную роль и участвовать в твоем низложении или каком-либо неблагоприятном для тебя пасьянсе. О неучитываемом моменте надо помнить всегда!
СЛЕДОВАТЕЛЬ— Поздравь меня, — сказал вскоре Маркофьев. — Я, можно сказать, назначен следователем по особо важным поручениям.
Я медлил, не зная, чему особенно радоваться. Мой друг и без того пребывал (пусть балансируя и нетвердо удерживаясь под порывами политических бурь) почти на самой вершине.
— Как детектив Марина?
— Не понимаешь! — закричал он. — Я набрал кучу уголовных дел, которые собираюсь расследовать самым принципиальным образом. Приезжай быстрей! А то я один в этих грудах зашиваюсь… Пропуск на твою фамилию заказан.
— Куда? — растерянно спросил я. — На Лубянку или на Петровку?
— Зачем? — удивился он. — Я не афиширую связей.
Уже через час я сидел в его аскетически строгой келье с зарешеченными окнами и листал толстенные папки.
— Купил по случаю. На вес, — рассказывал Маркофьев, возбужденно шагая от стола к двери и обратно. — Ребятам из отдела по борьбе с оргпреступностью понадобились бабки, они ночью просадили весь годовой бюджет в кабаке, а моя пассия их курирует по линии правительства, вот и позвонила мне, я их выручил, взял оптом… Тут полтыщи килограммов… Про все и про всех…
— А как же… — Я подбирал слова. — Они… Эти твои ребята… Будут отчитываться… По этим делам?
— Они их закроют, — сказал Маркофьев. — Трудностей-то… Они уж их столько позакрывали… За давностью и невозможностью доказать…
Я высказал опасение:
— Небось из этих бумаг все возможное выкачано, пенки сняты…
Маркофьев не дал мне закончить.
— Знаешь, какой особенностью обладают уголовные дела? — спросил он. — Очень неприятной для некоторых и весьма удобной для других. Закрытые уголовные дела всегда можно снова открыть!
ОСЕЧКИПервый же вызванный на допрос детина взревел:
— С какой стати? Я по этому делу отбился! Всем, кому надо, отстегнул. По новой пошли обирать? Ханыжничаете?
Второй подследственный на нашу повестку просто наплевал и не пришел.
А третий пригрозил, что самих нас закатает на Колыму.
МИЛИЦИЯВечером ко мне на квартиру нагрянул отряд. Я затрясся, вспомнив, как у меня отбирали полотна Веласкеса и Тициана.
На этот раз пришедшие вернули мне некогда конфискованные картины и принесли извинения.
— Передай Маркофьеву, чтоб отвязался от наших подопечных, сказал тот из обыскников, который был главным, после чего достал из кармана патрон и вздохнул. — Хранишь, значит, боеприпасы? И наркотики, — прибавил он, извлекая из второго кармана прозрачный пакетик с белым порошком, тут же высыпал содержимое на ноготь и втянул ноздрей. Нюхнув, он повеселел. — Высочайшего причем качества. Тянет лет на двадцать строгой изоляции.
Я стоял, сжавшись. Главный же снова нюхнул с ногтя и совсем поплыл. Поэтому, уводя за собой ватагу людей в форме, прихватил с вешалки из прихожей мою зимнюю шапку и новое кашне, в которое завернул кастет, оброненный одним из стражей порядка.
МЕЖ ДВУХ ОГНЕЙ— Беда, — говорил я на следующий день Маркофьеву. — Угодили меж двух огней… Теперь за нами охотятся и бандиты, и менты…
КРЮКЧто ж, многого нам сделать не удалось (да мы и не стали пытаться), но трал и крюк все же забросить успели. И с помощью ниспосланных нам Судьбой уголовных дел кое-что важное выудили. Зацепили. Во время ближайшей встречи с моим все еще не тестем Маркофьев заявил:
— Никто, абсолютно никто в нашей стране не может чувствовать себя спокойным.
Ушастый пакостник заерзал на стуле.
ЗАПУГИВАЙ! Всех и каждого.
НАПАЛМВспомнилось, как в студенческие годы, если обучавшиеся с нами вьетнамцы начинали слишком уж шуметь в аудитории во время лекции, Маркофьев на них прикрикивал:
— Напалм!
И сразу воцарялась тишина.
ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯСуть нарытого Маркофьевым компромата была такова: некогда тестю, в бытность его резидентом, были отпущены средства на проведение терракта, а он их слямзил, уполовинил, положил на свое имя в банк, в результате чего взрыв не удался, оказался маломощен.
— И мы располагаем полноценной записью той вашей аферы, — сказал Маркофьев, вертя в руках пленку с порно-фильмом, который только что посмотрел. — Жаль, вы в наши научные таланты не поверили…
Старик посерел. И произнес запомнившуюся мне фразу:
— Делайте что хотите… Только не мешайте счастью дочери!
Эта его забота о Веронике меня глубко растрогала. Даже в момент самого неблагоприятного поворота событий, старик не забывал и хлопотал о дочурке! Но что он имел в виду, когда говорил про ее счастье? Это выплыло несколько позже.
ПОБЕДА НАД ФСБ, КГБ, МГБМаркофьев сказал ему:
— Устрой визит в Кремль. При связях, которыми располагает твоя контора, это плевое дело.
КАК МЫ СОБИРАЛИСЬНесколько дней, которые оставались до назначенной встречи, Маркофьев пребывал в возбужденном состоянии.
— Свершилось, свершилось, — повторял он.
Утром в день визита он надел отглаженные брюки и застиранную ковбойку.
— Может, даже пришлют специальный самолет, — говорил он, расхаживая по залу для одевания и смотрясь в зеркало.
Его волнение перекинулось на меня.
— Не лучше ли нарядиться в костюм? Или даже в смокинг? — спросил я.
Он смотрел изумленно.
— Зачем?
— Все же прием столь неслыханного ранга…
Он меня не понимал.
— Во-первых, я еще не попал в основной состав… Я пока еще запасной… А во-вторых, с какой радости я должен мучиться в смокинге, тогда как все они будут играть налегке?
Теперь я не понял.
— Что значит "основной состав"? О какой игре идет речь? Ты едешь на футбол? Насколько я понимаю, предстоит решать вопросы государственной важности.
Он уставился на меня как на умалишенного.
— Какие вопросы? Какой-такой государственной важности? Ты думаешь, чем они там занимаются? Да у них бы голова вспухла, если бы они решали такие задачи. Они режутся в домино! Обычный их состав — Президент, министр обороны, министр внутренних дел и министр путей сообщения. Классная четверочка! А тут министр путей сообщения вроде занемог… Простыл после бани. Вот и набирают на всякий случай команду подстраховочных запасных. Вдруг он не поправится… В эту команду входят очень важные персоны — министр газа и топлива, директор ФСБ, министр по налогам, а также актеры, строители, певицы… Твой старик вроде подсуетился насчет меня…
ВИЗИТ К ПРЕЗИДЕНТУМы должны были пойти втроем. А пошли вдвоем. На эту крайне важную для нас встречу маркофьевская пассия, отвалившая ему уголовные дела на вес, попросту не явилась.
ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ ДЕЛАТЬ ДЕЛА С ЖЕНЩИНАМИ?— Потому что они всегда думают не о том, — говорил Маркофьев.
Отчего же она не пришла? Все выяснилось позже. Она сказала:
— Я разочарована в тебе… Я думала, ты снова хочешь крутить со мной любовь. А ты… Ты весь в этой глупой политике! Да и президент тоже женат. Что бы я там стала делать? Даже не говорю, что в тот день я неважно выглядела.
Вывод. ЛЮДИ ВСЕГДА ОСТАЮТСЯ ЛЮДЬМИ!
Маркофьев все понял правильно.
— Ты тоже замужем, дорогая, — сказал он. — К тому же мы сватали за президента не тебя, а наше дело…
МУЖЧИНА И ЖЕНЩИНА— Между мужчиной и женщиной не может быть никаких других отношений кроме любовных, — говорил Маркофьев. — Сама природа предусмотрела именно такие отношения между ними. Что, кстати, наглядно подтверждается разностью строения их тел. Не правда ли? Ну, так и надо именно эти отношения ставить во главу. Все заблуждения происходят от того, что кто-то думает, будто мужчину и женщину могут объединять какие-то еще нити. Служебные? Дружеские? Партнерские? Чушь и ерунда! Из-за такой путаницы и случаются недоразумения. Когда мужчина и женщина впервые видят друг друга — о чем они сразу думают? О том, кто и каким окажется в постели. А вовсе не о том, как удачно они могли бы сообща поработать на ниве просвещения, технического прогресса или торговли. Сперва, прежде всего — любовь. Чем я всегда и занимаюсь. Остальное — наносное и прикладное. Или подкидное.
