Елена Умнова - Королева для эстонцев
Я подошла слишком близко к опасной кровати. Шух! Мимо меня пролетела подушка.
— Косой заяц! — воскликнула я.
— Р-р-р! — зарычал, Подушка и рванул за мной. Я побежала быстрее, оббегая всех парней, Подушка пер напролом, всех сшибая.
— Ты можешь оббегать, а не сшибать? — я даже остановилась, чтобы сказать ему это. Он завис, я побежала дальше.
Мы бегали вокруг увлеченно следящих за нами украинцев. На втором круге, я вставила ключ, и тут же Подушка меня подбодрил, схватив воздух над моим ухом. Он решил оторвать мне голову? Быстрее! Мне еще моя голова нужна, даже если он просто не рассчитал, что собрался хватать. На третьем круге я повернула ключ и спряталась в гущу украинцев, чтобы отдышаться. У меня был марафонский забег с препятствиями, у Подушки — без. Подушка меня увидел.
— Подожди! — прошептала я, тяжело дыша.
— Что? — не понял он.
Я побежала снова, открыла дверь и выбежала. Закрыть дверь, хоть и ключи там остались! Я закрыла и придержала ручку. Дерг-дерг! Сейчас будет большой дерг! Я отпустила. ДЕРГ!
— А-а-а-а! — взвыл Подушка, припечатав себя дверью. Вот и наглядный пример: "Сила есть — ума не надо!"
Я рванула в вожатскую.
— Спрячьте меня!
— Забегай! — милостиво разрешили мне.
Я забежала на веранду. А там в шкафчике была зубная паста! Я набрала себе парочку мятных.
— Меня искали? — спросила я.
— Забегал тут один.
— Побегал и ушел?
— Ага.
— Спасибо, что не выдали!
Шлеп-шлеп-шлеп. По лестнице поднимается. Я забежала в комнату и закрыла дверь. Вот теперь время зубной пасты.
— Фу, что это? Зубная паста! — закричали все, так и норовя вытереть руки об меня.
Я поскорее залезла наверх. Шлеп-шлеп. Дерг! Дерг! ДЕРГ! Двень отркылась…
— Га-а-а-а! — я уставилась на Подушку.
— Что? — гаркнул он.
— Я дверь закрывала! — пискнула я.
— Плохо закрывала!
— Я в обморок щас упаду!
— Эй, ты, имущество лагеря не порть! — сказал Дима.
Я повернулась к Диме.
— Ого! — присвистнула половина украинцев.
— А вы не знали? Мы думали, вы в курсе! — хихикала вторая половина.
— Это ты меня спутал с Подушкой и унес на красную дачу! — я обличительно ткнула в Диму пальцем. — А я там устроила диверсию! САБОТАЖ!
Подушка среагировал удивительно быстро, но слишком сильно прижал меня к себе. Ну, блин, силушка немерена!
— Бе-е, — пискнула я.
Он ослабил хватку, да так, что я спокойно поднырнула ему под руки (как хорошо, что он у меня такой высокий) и побежала прочь.
Шарах! Дыдыцк! Шух! Бабах! Пум-пум-пум… Послышалась отборная эстонская ругань. Я вернулась в комнату. Оказывается Подушка поскользнулся на пасте, которой был перемазан пол, врезался в шкаф, тот этого не пережил и засыпал его вещами, огрев чем-то увесистым по лбу.
— Паста! — изрек он, рассмотрев, а скорее, «разнюхав» свои руки.
— Это ты все время повторял "паста, паста, паста" на эстонском? — спросила я.
Подушка поднялся.
— Ага!
Парень подошел ко мне.
— Не надо меня ловить! Я так постою! — сказала я. — Мятная… фу! И зачем я выбрала ее?
— Фу! — Подушка пытался стряхнуть ее с рук.
— Пошли, — я подергала его за футболку. — Ой, давай ты сам пойдешь? Вот перемазался-то!
Мы спустились в душ, где Подушка долго отмывался от пасты, а потом еще и замерз. Еще бы — паста-то мятная, с охлаждающим эффектом! Эх, где же она была, когда он тут кипятился? Намазать тонким слоем — остынет мигом!
— Пошли на зеленую дачу.
— Ага.
Там мы нашли плед, и Подушка в него закутался. Подумал немного и залез на кушетку с ногами.
— Тепло, — вздохнул он.
— О, о, о! — я меня отвисла челюсть. — Какой маленький!
Зашла медсестра.
— Что такое?
— У меня галлюцинации. Слуховые и зрительные!
— Что?
— Галлюцинации! Вы это видите? — спросила, тыкая в Подушку.
— Да.
— У вас тоже.
— Что?
— Галлюцинации!
— Так! — строго сказал медсестра. Я встала, Подушка тоже. — Ого!
Медсестра даже попятилась от Подушки.
— Вот-вот! И я о том же!
Подушке дали градусник — температура была нормальной.
— А что же мне холодно? — ужаснулся парень.
Ему сообщили, что мыться пастой, да еще и мятной, чревато для здоровья! Мы вышли на улицу.
— Иди плед отдай! — сказала я.
— Нет, я к нему приклеился!
— Там тебе помогут отлепиться.
— Ы-ы, — помотал головой Подушка.
Я указала пальцем на лазарет точь-в-точь, как Андрейка.
— Ха-ха-ха!
Подушка обиделся, отдал плед и насупился.
— Да ты что! На улице жара, а тебе холодно!
— Иди, там еще паста на полу осталась! — ответил парень.
— Я на полу не валяюсь! — гордо ответила я. — Это удел Подушек… которых туда бросают криво!
Пришли Ира и Одеяло.
— Да, Подушка, не умеешь ты бумеранги бросать! — сказала Ира. — А вот Ольга умеет!
— Лучше бы не умела, — вздохнула я.
Ни тот, ни другой эстонец смысла фразы не поняли. А все было так очевидно! Ира набрала воздух, чтобы что-то сказать. Одеяло выдохнул.
— Вот и сказала, — еще раз вздохнула Ира.
— А я ничего не буду говорить.
— А я скажу! Я все скажу! — сказал Подушка и понес что-то на эстонском. У Одеяла отвисла челюсть, он впал в прострацию, да так глубоко, что Ира никак не могла достучаться.
— А в глаза слабо сказать? — спросила я у Подушки. Тот заткнулся, собрался ответить, но я его опередила. — Вижу, что слабо. Так, Ир, я пойду со ступорозником разговаривать, а ты проштрафилась, так что вперед и с песней.
— Мне не нравится Песня! — сказал Ира, намекая на фамилию одного мальчика из школы.
— Твои проблемы, что он тебе не нравится, — пожала я плечами.
Я подошла к Одеялу. Тот тут же отступорился, отвернулся от Подушки, и мы с ним пошли подальше.
— Эй! Ну идем, — вздохнула Ира. — Слушай, а может, ты от меня подальше пойдешь? Хоть бы метра на два, а я успею к кустикам отбежать! — Ире таки пришлось вдохнуть. Никто не спорит — зубная паста невкусная. Но ей же не надо мыться!
— Ну Подушка и придурок. Слава богу, что ты эстонский не знаешь, — сетовал тихонько Одеяло. — А то он с такими заявками далеко бы полетел, наверное, вон с того обрыва.
— Слушай, что он там такое заявил? — спросила я.
— Ну… документы на собственность он уже оформить успел.
— И у нотариуса заверил? В город бегал? — удивилась я.
— Ага, специально, видимо, — кивнул Одеяло.
— Да отойди ты от меня! — послышалось сзади.
— Странно, орет Подушка, — удивилась я.
— Так Ирка кого угодно доведет.
— Вот и пусть. На перевоспитание! — ответила я.
Мы уселись на лавочку. Подушка, занятый Ирой, прошел мимо нас на синюю дачу, а мы с Одеялом остались на лавочке болтать. Ира вышла на улицу, сжимая кулаки, Подушка следом, и сел рядом с Одеялом на лавочку. А меня не увидел. Одеяло — стройный как кипарис, а я стройнее.
— Сейчас разревется! — прошептала я.
Одеяло состроил похожую рожу.
— Р-р-р, — зарычал на него Подушка.
Одеяло покачал головой. Подушка погрозил ему кулаком.
— Завяжу узлом! — сообщил ему Одеяло, поймав его за самые длинные пряди волос.
Подушка отшатнулся. Ира стояла в сторонке и смотрела на звезды невинным взглядом. Интересно, что она такое ему сказала?
Подушка, наконец, увидел меня и что-то спросил на эстонском. Я ответила ему на псевдоэстонском (а что делать?) и прочла ему пространную лекцию о тормознутых эстонцах, которые забывают, что не все тут знают их родной язык.
— Ты когда запомнишь, что язык надо менять? — угрожающе спросил Одеяло. Видно даже ему надоело. Хотя ему, наверное, в первую очередь надоело переводить.
Подушка изобразил, что выплюнул язык и поставил новый.
— Ха-ха-ха! — захохотали мы с Иркой и сделали примерно тот же жест, только язык мы просто выплюнули.
— А вам-то что? — удивились эстонцы.
— Язык меняем! — хихикнули мы с Ирой. Завидно стало!
Одеяло с Подушкой о чем-то поговорили, и Одеяло меня увел.
— То Ольга у меня Одеяло уводит, то Одеяло у меня Ольгу! Подушка, давай вместе ревновать! — насупилась Ира.
— Что? — Подушка аж на лавке подскочил.
— А ты не знал, как это по-русски называется? Просвещаю! — сказала Ира.
Подушка еще долго на нее злился. Ну да, давно пора было назвать вещи своими именами. А я тем временем узнала, что отчебучила Ира: оказывается, выдала свой телефон за мой, а у нее там столько всяких номеров и еще больше разных SMS. Я сообщила Одеялу, что это не моя мобилка, и что в моей ничего подобного нет.
— Ты Подушке подсунула свой телефон? — спросила я у Иры.
Ира вздохнула, смиряясь с тем, что я сказала вслух.
— Быстрая, блин. Русская! — вздохнула она.
Подушка что-то сказал Одеялу.
