Светлана Багдерина - Убыр и гондыр
Единственное окно осталось в недосягаемой части избы.
– Не пройти тут, не пройти, не пройти, не пройти… – тоскливо и нудно, как зубная боль, стонала за спиной Находка, обхватив обеими руками испуганного до полусмерти мальчишку.
Вторая половина обещалась быть скоро.
– И вы не можете? – быстро повернулась она к Находке и Сайку.
– Не можем… не можем… не можем… – как заевшая пластинка, горестно подвывая, затянула она новую жалобу, уткнувшись в плечо онемевшего за двоих Сайка.
Вправо, влево, вверх, вниз – куда бы царевна ни метнулась, везде ее пальцы натыкались на одну и ту же незримую преграду, холодную и гладкую, как стекло…
Как стекло…
Как стекло…
Как стекло?…
Не раздумывая, Серафима одним движением развернулась, сгребла со стола тяжелый чугунный чайник и изо всех сил запустила им в ненавистную стенку.
Ласточкой пролетев через черту, переступить которую она не могла, чайник угодил прямо в дверной проем.
И точно в лоб возвращающейся с огромным чугуном убыр.
Та, не успев ни охнуть, ни выпустить из рук посудину, изумленно скрестила глаза и мешком повалилась прямо на пороге.
– Ой, – сказала Серафима.
– Ой, ваше царственное величество, что вы наделали, что наделали, что сейчас будет!!!..
Наступила испуганная тишина, в которой явственно стало слышно, как в крышку подполья бьются пришедшие в себя недодушенные кровососы.
– Что будет? – царевна поскребла в затылке и завертела кружащейся слегка после двойного прямого попадания головой. – В смысле, хуже съедения с варкой головы в двухведерном чугунке? Придумать, конечно, сложно… Но можно. Там это вон что у нас?
– Где? – встрепенулся Саёк.
– Этот люк, наверное, на чердак ведет? – царевна задрала голову и ткнула пальцем в дощатый квадрат вверху, почти сливавшийся с почерневшим от времени и копоти потолком, там, где сходились две стены.
К нему вели вбитые в бревна ржавые скобы, на которых висели не то новые тряпки, не то старые полотенца.
– Н-наверное…
– А крыша наверняка соломой крыта? Или дранкой?
– Мы спасены!!! – вскочил мальчишка, мигом вспомнив, что он уже давно не поваренок, а оруженосец ее величества, быстро размазал сопли и слезы так, чтобы и следа от них не осталось, и бросился к лестнице. – Я пойду вперед и разведаю!
Ежесекундно оглядываясь на неподвижную Макмыр, он вскарабкался по скобам и толкнул люк. Тот не поддавался. Он снова толкнул, уже сильнее – результат тот же.
– Что там? Тебе помогать? – шепотом окликнула его царевна.
– Н-нет-т-т… Й-я с-с-ам-м-м… – прокряхтел он, надавливая на несговорчивую дверь в потолке что было мочушки…
Ни с места.
Да что ты будешь делать!.. А ну, понаддали! Еще раз, еще и еще…
Зловредный люк как будто приклеился.
Мальчик снова оглянулся на убыр, ему показалось, что рука ее шевельнулась, и он так наподдал упрямой деревяшке обеими кулаками, что та с грохотом сорвалась с проржавевших петель, отлетела от входа и упала на настил чердака. На головы дамам из серых досок потолка опустилась серая туча трухи и пыли.
Прихватив из-под лавки мешок с продуктами и меч Сайка и убедившись, что на ее собственный Макмыр не позарилась, Серафима полезла на чердак вслед за Находкой.
Сказать, что она ни разу не оглянулась на убыр, значит было покривить душой.
Шевельнулась она, или ей это почудилось, но царевна молнией взлетела на чердак, нашла не глядя с первой попытки люк и кинула его на место, вызвав пыльную бурю местного масштаба.
– Ой! Так темно ведь стало! – шепотом пискнул Саёк.
– Ничего, – так же шепотом отозвалась Серафима и сунула ему в руки мешок. – Держи. Сейчас будем ведьме крышу портить.
И она, осторожно переступая – не потому, что ее могли услышать внизу, но чтобы не провалиться сквозь потолок – место этому дому давно уже было в антикварной лавке – приблизилась к тому месту, где крыша встречалась с настилом чердака.
Как она и ожидала, достать солому в лесу было сложнее, чем дранку и мох.
Несколько минут усердной работы обеспечили убыр осеннюю неожиданность при первом же дожде посерьезней.
– У меня готово! – победно кинула она через плечо своему двору. – Вперед!
– Тс-с-с-с!!! – прошипела вдруг Находка, приложив палец к губам и расширив от страха глаза.
– Что?…
Снаружи донесся яростный треск и визг раздираемого дерева, беспорядочный скрип, хруст и шаркающее трение коры о кору, каковые могли бы производиться панически расползающимися в разные стороны деревяшками, низкий раздраженный рев, тяжелый топот шагов по крыльцу и частый стук в дверь, от которого венцы дома задрожали и просели:
– Открывай, убыр! Гондыр пришел!
– Гондыр?… – безуспешно вспоминая знакомое, вроде, слово, пискнул Саёк.
– Медведь-человек! – в панике шепнула октябришна. – Ой, мамочки…
То ли гондыр засомневался в гостеприимстве старухи, то ли дверь просто не вынесла натиска ночного гостя, но не прошло и нескольких секунд, как сопровождаемые грохотом поверженной двери шаги гондыра торопливо прозвучали по сеням и оказались в комнате. Вековые доски пола гнулись и стонали под тяжестью невидимого грузного тела.
– Ой, что сейчас будет… – беззвучно охнула Находка. – Что будет…
– Что? – заинтересовалась Серафима.
– Он ее или к себе утащит, или на месте сожрет, – с ужасом предрекла рыжеволосая девушка.
– Пусть лучше на месте сожрет, – с мстительной безжалостностью проголосовал Саёк.
– М-да. Неплохо бы было, – поддержала его царевна.
– Тс-с-с-с!!! – опять прошипела Находка. – Слушайте! Убыр очнулась и они, кажется, о чем-то говорят!
– Орут, я бы сказала. И дерутся, – так же шепотом уточнила Серафима и, по совету октябришны, прислушалась.
Утащит он ее к себе или сожрет на месте – убежать они успеют.
– …жалкая человеческая магия старухи на гондыра не действует, – голос незваного гостя звучал тягучим басом, как магнитофонная запись, пущенная с пониженной скоростью, – пока гондыр держит убыр за руки. Убыр попалась. Что со старухой сегодня? Гондыр удивляется. Где старухина костыль-нога? Где старухины летучие мыши? Старуха не боится больше гондыра? Гондыр проверит. Гондыр старуху скушает. Гондыр тогда посмотрит, боится его старуха или нет.
– Проваливай, шкура вонючая! – вступил надтреснутый, режущий слух – испуганный? – фальцет Макмыр. – Тебя в человеческое жилье никто не звал! Вон из моей хатки! А не то с лестницы спущу! Шерсти клочка целого не останется!
– Старуха болтает, – снисходительно, не напрягаясь, раскрыл блеф хозяин леса. – Старухе нечем больше защищаться. Старухины древогубцы убежали как зайцы. Они гондыра боятся. Гондыр старуху съест, древогубцев разорвет, и лес пойдет на человеческие дома. Звери будут людей драть. Деревья будут людей гнать. Людей не будет здесь. Уйдут люди. Не будут зверей убивать. Не будут деревья рубить.
– Найдется на мое место другая убыр! – гневно выкрикнула Макмыр. – И тогда она чучело из тебя сделает, мешок ты медвежьих костей, а из печенки твоей…
Гондыра оскорбление разозлило, и он не то ударил Макмыр, не то тряхнул, но она замолчала на полуслове и как будто ахнула.
– Убыр должна закрыть рот, – угрожающе прорычал он.
– Придет новая…
– Врет убыр. Новая убыр найдется не скоро, – не давая договорить Макмыр, сердито басил лесной хозяин. – В тех деревнях, что рядом, нет убыр. Через год найдется. Через два года. Через пять лет. Людей не будет к следующей осени. Не нужна будет убыр. Придет другая убыр – гондыр и ее скушает. Гондыр будет сильный. Гондыр…
Не слушая больше, что гудит медведь-человек, Находка повернулась к Серафиме, и ее сжатые в ниточку губы дрожали:
– Он правду говорит. Я чую. Если убыр не будет, лес сожрет Черемшур. И Тыловай. И Кривую Кивару. И Большую Кварсу. И…
– И что ты предлагаешь? – нахмурилась царевна, – Даже ее магия на него не действует, ты слышала? И что мы должны – спасать ее, рискуя всем? Как?! Не хочу, не могу и не буду. У меня другая забота сейчас. Тем более что только мы его прогоним, или чего там, как эта же убыр на нас же первая и набросится! А ведь ты у ней в меню, если я помню, вторым блюдом стояла. И чугунок она уже нашла, кстати.
Октябришна побледнела, жалобно вскинула брови, но не нашлась, что ответить.
– Да ладно, не бери в голову. Врет он все – никуда твои Большие Кивары не денутся. Ну их, нечисть поганую. Пусть сами разбираются, и чем дольше, тем лучше, – раздраженно махнула рукой Серафима. – В следующий раз гостей полюбезнее встречать будет, старая кочережка, если хочет, чтоб они за нее жизни лишались. А нам давно пора бежать. Двое дерутся – третий радуется.
И она подала пример, ловко проскользнув в проделанную ей дыру.
– Не спите! За мной! Мешок не забудьте! Встречаемся у крыльца! – махнула она рукой выглянувшему наружу Сайку и побежала к воротам, пригибаясь, чтобы не увидели ее заклятые враги невзначай из окна и не помирились временно, пока загоняют и приканчивают заблудших нарушителей спокойствия – причины имелись у обоих.
