Дуглас Кенни - Тошнит от колец
– Дилдо? – воскликнул Фрито.
– А, Фрито, дружок, – сказал Дилдо, хлопнув Фрито изо всех сил по спине. – Тебе все-таки удалось добраться. Неплохо, неплохо.
Орлон протянул свою влажную ладонь, а Дилдо начал рыться в карманах и вытащил комок мятых банкнот.
– Два, не так ли? – спросил он.
– Десять, – подтвердил Орлон.
– Да-да, именно, – согласился Дилдо и положил деньги в руку эльфа.
– С того праздника прошло очень много времени, – сказал Фрито. – Чем ты занимаешься?
– Да, так… Немного в балду играю, гомосексуализмом… – ответил Дилдо. – Я – на пенсии.
– Ну, а что все это значит? Кто такие Черные Всадники и что им нужно от меня? Какое отношение к этому имеет Кольцо?
– Большое или малое, более или менее, дорогой болотник, – объяснил Орлон. – Но все в свое время. Мы собрали это великое Совещание, чтобы ответить на эти и другие вопросы. Пока я ограничусь только заявлением, что многое «увы, пришло в движение».
– Это правда, – мрачно вставил Гудгалф, – Безымянное Нет-Нет снова распространяется. Настало время действовать. Фрито, Кольцо!
Фрито кивнул, и звено за звеном, вытянул цепочку скрепок из кармана. Коротким движением он швырнул роковую безделушку на стол, куда Кольцо приземлилось с жестяным звуком.
Орлон судорожно выдохнул:
– Волшебный Предметум!
– А где доказательства того, что это именно то Кольцо? – спросил человек в остроносых туфлях.
– Имеется много знаков, которые может прочесть мудрый Бромозель! – объявил волшебник. – Компас, свисток, волшебный дешифратор – все здесь. А вот и надпись:
Грюндиг блаупункт люгер фруг
Ватуси снарф вазуу!
Никсон дирксен назахист
Ребозо бугалу!
Хриплый голос Гудгалфа доносился как бы издалека. Зловещее черное облако заполнило комнату. Фрито стал задыхаться в густом жирном дыму.
– А без этого нельзя было обойтись? – спросил Леголам, выбрасывая ногой в дверь все еще горящую дымовую шашку волшебника.
– Кольца лучше идут с фокусом-покусом, – высокомерно ответил Гудгалф.
– Но что это означает? – спросил Бромозель, раздосадованный тем, что его все время называют «человеком в остроносых туфлях».
– Интерпретировать можно по-разному, – ответил Гудгалф. – По моему мнению это либо «На дворе трава, на траве дрова», либо «Наступать воспрещается!» Все замолкли, в комнате стало необычайно тихо.
Наконец, поднялся Бромозель, который обратился к Совещанию:
– Многое стало теперь ясно. Однажды в Минас Трони мне приснился сон про семь коров, съевших семь бушелей пшеницы, а когда они доели пшеницу, то взобрались на красную башню, трижды выблевали и хором пропели:
Скажу взрослым, скажу детям:
Я – корова, и горжусь этим!
Затем одетая в белое, фигура выбежала вперед, держа в руке весы, и прочитала по бумажке:
Сто семьдесят семь – твой рост,
Семьдесят семь твой вес.
Ты прячешь деньги
На странице восемьдесят восемь.
– Плохо дело, – сказал Орлон.
– Что же, – сказал Стомпер – По-моему, пора всем раскрыть свои карты.
Он с шумом вытряхнул содержимое выцветшего саквояжа на стол. Когда он закончил, все увидели огромную кучу хлама, в котором можно было разглядеть сломанный меч, золотую ручку, пакет туалетной бумаги, Святой Грааль, сутану, Подкованную Блоху, кусок истинного креста и хрустальный башмачок.
– Эрроурут, сын Эрроуширта, наследный владыка Барбизола, король Минас Трони – к вашим услугам, – сказал он очень громко.
Бромозель взглянул на верхние строчки и поморщился:
– Ну вот, еще на целую главу развезли, – простонал он.
– Тогда Кольцо принадлежит тебе! – крикнул Фрито и радостно забросил его в шляпу Эрроурута.
– Ну, это не совсем так, – сказал Эрроурут, раскачивая Кольцо на его длинной цепочке. – Поскольку оно обладает волшебными свойствами, оно должно принадлежать кому-нибудь более знакомому с магией, мумбо-джумбо крэкс-фэкс-пэкс и тому подобным. Мудрецу, волшебнику на худой конец. – И он ловко набросил Кольцо на конец жезла Гудгалфа.
– Да, действительно, это так, – быстро проговорил Гудгалф. – Точнее сказать, да и нет. Точнее, совершенно нет. Любой дурак видит, что здесь мы имеем случай (групповое деяние) или поскольку, хотя этот конкретный предмет был изделием волшебника, а именно Сорхеда, сам этот предмет был изобретен эльфами, а он действовал лишь по лицензии, так сказать.
Орлон держал в руке Кольцо так, будто это был рассерженный тарантул.
– Нет, – мрачно сказал он. – Я не могу претендовать на эту высокую честь, ибо сказано: «Кто нашел – хранит, кто потерял – плачет», – и, смахнув невидимую слезу, он набросил цепочку на шею Дилдо.
– И пусть спящие собаки лежат, – сказал Дилдо, и Кольцо скользнуло в карман Фрито.
– Итак, решено, – подвел итог Орлон. – Кольцо будет храниться у Фрито Баггера.
– Баггера? – спросил Леголам. – Баггера? Любопытно. Я повстречал противного паяца Годдэма, который на четвереньках рыскал по Спаянному Лесу, разыскивая какого-то Баггера. Это было довольно странно.
– Интересно, – встрял Штопор. – Шайка черных гигантов на огромных свиньях перешла месяц назад через горы. Они искали какого-то болотника по имени Баггер. Я просто не придал тогда этому значения.
– Это тоже печально, – сказал Орлон. – Пройдет немного времени, и они снова появятся здесь. – Он натянул на голову шаль и, сделав рукой жест, будто кидает подачку акуле, сказал:
– Нам, нейтралам, не остается другого выбора… Фрито содрогнулся.
– Кольцо и его владелец должны отбыть отсюда, – согласился Гудгалф. – Но куда? И кто будет охранять его?
– Эльфы, – сказал Штопор.
– Гномы, – отозвался Леголам.
– Волшебники, – сказал Эрроурут.
– Народ Двудора, – ответил Гудгалф.
– Значит – Фордор, – сказал Орлон. – Но туда не пойдет даже свихнувшийся тролль.
– Даже карлик, – признал Леголам. Фрито вдруг почувствовал, что все взгляды устремлены на него.
– А нельзя просто бросить его в канализацию, или заложить в ломбарде, а квитанцию проглотить?
– Увы, – торжественно произнес Гудгалф. – Все не так просто.
– Почему?
– Увы! – объяснил Гудгалф.
– Увы-увы, – подтвердил Орлон.
– Но не бойся, дорогой болотник, – продолжал Орлон. – Ты пойдешь не один.
– С тобой пойдет старый добрый Штопор, – сказал Леголам.
– И бесстрашный Леголам, – сказал Штопор.
– И благородный король Эрроурут, – сказал Бромозель.
– И верный Бромозель, – сказал Эрроурут.
– Мокси, Пепси и Спэм, – добавил Дилдо.
– И Гудгалф Серозуб, – поставил точку Орлон.
– Разумеется, – сказал Гудгалф, сверкнув глазами на Орлона. Если бы взглядом можно было нанести увечье, старый эльф свободно уместился бы в корзинку для мусора.
– Да будет так. Вы тронетесь при благоприятных знамениях, – сказал Орлон, глядя в карманный гороскоп. – Если только я не ошибаюсь, они будут таковыми через полчаса. Фрито простонал:
– Я жалею, что родился на свет.
– Не говори так, милый Фрито, – воскликнул Орлон. – Ты родился в счастливый для всех нас час!
– Думаю, что это «прощай», – сказал Дилдо, отведя Фрито в сторону. – Может быть, лучше сказать «до встречи»? Нет, я думаю, «прощай» подходит как нельзя лучше.
– Прощай, Дилдо, – сказал Фрито, подавив рыдание. – Как бы я хотел, чтобы ты пошел с нами!
– Да-да, но я слишком стар для таких приключений, – сказал старый болотник, симулируя состояние полного паралича. – Так или иначе, у меня есть для тебя подарок.
И он достал сверток, который Фрито развернул без всякого энтузиазма, вспомнив предыдущий прощальный подарок Дилдо. Но в свертке были только короткий меч, пулезащитный жилет, проеденный молью, и несколько зачитанных книжонок с заголовками вроде «Страсть эльфа» и «Милашка гоблина».
– Прощай, Фрито, – сказал Дилдо, изображая очень натурально эпилептический припадок. – Все в твоих руках.
Заскрежетали зубы, прервалось судорожное дыхание.
– Похороните меня под зеленым деревом, у-у-у-у… – Прощай, Дилдо! – сказал Фрито, выходя из комнаты последним.
Как только все вышли, Дилдо легко вскочил на ноги и вприпрыжку поскакал в зал, напевая:
Я сижу на полу и ковыряю в носу
И мечтаю о грязных делах,
О гномах, которые пальцы сосут,
О эльфах, что бьют в колокола.
Я сижу на полу и ковыряю в носу
И мне снятся экзотические сны
О драконе, что носит резиновый костюм,
И о троллях в резине с ног до головы.
Я сижу на полу и в носу ковыряю
И о паре приключений мечтаю.
С гоблином, который все позволяет,
Или с нарком, который летает.
И все время, пока я сижу и ковыряю,
Я мечтаю о прелестных вещах:
О хлыстах и кнутах, и об острых винтах
О тисках и колючих шипах.
– Мне жаль, что вы так скоро покидаете нас, – быстро произнес Орлон, когда двадцать минут спустя вся компания собралась вокруг вьючных овец. – Но Тень растет, а путь ваш долог. Лучше отправляться сейчас же ночью. У врага всюду есть глаза. При этих словах большое, обросшее волосами глазное яблоко выкатилось из гнезда на дерево и тяжело шлепнулось на землю.
