Андрей Рискин - На флоте менингитом не болеют, или Нептуна расстрелять, русалку – утопить
Из торта торчала металлическая трубка, в прорезь на ней была вставлена великолепно нарисованная корабельным художником карта района, в котором мы находились.
Вы знаете, какое это счастье? Его надо испытать. Такое не забывается. Отлично помню, что все ели этот торт и говорили: «Как хорошо, Витя, что ты родился в такой день, когда так хочется кушать…» Вот так, друзья мои! Учитесь видеть во всем каплю юмора – и тогда вам легче будет служить.
О любви…
7 июля 1977 года, Калининград
Дмитрий Иванович Менделеев любил чемоданы, а Ньютон любил яблоки. Подполковник Выроднев, начальник строевого отдела училища, любил уставные брюки-дудочки и короткую стрижку…
Есть!
20 августа 1977 года, Севастополь
В три ночи встали на якорь на рейде. Опять была тревога, аврал. Сейчас 09.30. Идем в базу.
Сегодня замполит сказал мне:
– Опять вы занимаетесь ерундой вместо подготовки к политзанятиям.
– Читаю «Философский словарь».
– Но это не относится к политзанятиям!
– Но все равно – развивает мышление, логику.
– Гм-м, но без конспекта я вас к политзанятиям не допущу.
– Товарищ капитан-лейтенант, я вам гарантирую высокий уровень политзанятий, можете проверить.
– У меня даже капитаны 3 ранга без конспекта не допускаются!
– Есть.
Хорошее слово «Есть!» «Есть» – и легче служить. Но конспект писать не буду. Тем более, что теперь очередь Вити Лаврикова проводить политзанятия в нашей группе.
Смекалка
31 августа 1977 года, Севастополь
БПК* стоял у Графской (Угольной) стенки. Дул мощный прижимной ветер. Корабль прижало к стенке. Маленькие кранцы в мгновение были раздавлены. В борту стали появляться вмятины.
Спаси положение могли лишь двухметровые резиновые кранцы. Но их невозможно было поставить – между кораблем и стенкой не оставалось и сантиметрового зазора. Тогда старпом дал команду:
– Всему личному составу выйти на стенку и вручную отталкивать корабль!
И… оттолкнули. Не верится, но оттолкнули! Ветер на мгновение затихал и все толкали. Матросы, мичманы, офицеры. И успешно установили кранцы. Вот что значит флотская смекалка!
Годковщина
14 сентября 1977 года, Севастополь
Мичман Романов рассказал, как раньше проходила передача бака новым годкам. На бак*, за волнорез, заходили годки уходящие, перед волнорезом – заступающие на «должность» годков. Через леера* натягивались связанные ленточки от бескозырки, к их концам – прогары*. Выносился чан с водкой. Ленточки разрезались, водка распивалась, братание происходило.
Сессия
24 января 1978 года, Калининград
Невозможно заниматься. В классе страшный шум и гам. Но это всегда. Кто-то рассказывает анекдоты, кто-то про отпуск треплется – только вот никто БПРО* не учит.
А начался это день так хорошо… Нет, начало будет совсем другим. Вот так, например…
Глава 1. Сессия.
Около пяти миллионов молодых людей обучаются в вузах страны. Каждый год, когда яркое весеннее солнце ласково осыпает землю золотыми лучами и влюбленные коты нежатся на плоских крышах домов, почти все 5 миллионов студентов судорожно хватаются за учебники, лихорадочно листают конспекты, безуспешно пытаясь найти пропущенные лекции, с замирающим от страха сердцем толпятся у дверей экзаменационных аудиторий. Почти, ибо энное количество молодых людей, о которых идет речь, составляют курсанты высших военно-морских училищ. Последние встречают сессию с железным олимпийским спокойствием. Они уверены в своих силах и твердо хранят на лицах невозмутимые выражения, понимая, что всегда смогут даже из мизерных запасов знаний выдать довольно приличный, обстоятельный ответ, вполне тянущий на государственный балл.
Подкрепляют уверенность курсантов и тщательно разработанные, много раз проверенные в деле (опыт – лучший учитель) системы передачи шпаргалок, курсантская смекалка и товарищеская взаимопомощь, выраженная коротким «наши помогут».
И «наши» действительно помогают. Шпаргалки передаются отвечающим вместе с плакатами и схемами, посредством хитроумных кинематических передач… О наилучших способах спасения утопающих курсантов рассказывать не стоит, ибо кто еще знает, сколько поколений курсантов будет пользоваться опытом своих предшественников, пока проклятые империалисты не решатся на всемирное разоружение.
Нельзя, конечно же, утверждать, что курсанты ничего не знают. Тем более, что такое суровое понятие, как «строгая воинская дисциплина», не дает возможностей для незаконного пропуска лекций, а плохо успевающий курсант автоматически лишается права на встречу с любимой девушкой в городской обстановке.
Вот почему в сессию в училище царит благодушное, безмятежное настроение. Даже дисциплина слегка разжимает свои железные тиски в эти деньки. Офицер может пройти мимо курящего в неположенном месте курсанта и не сделать ему замечание. Дежурный по училищу, обходя свои владения, обнаруживает ночью в Ленкомнате долбящего гранит науки курсанта (фанатики есть в любом деле) и не отправляет его спать, а лишь, уходя, плотно закрывает за собой дверь.
Одним словом, сессия – это особенное, удивительное время. Оно зовет и манит, как воскресное увольнение, и холодит, пугает, словно строевой смотр.
В понедельник – день, как известно, тяжелый и несчастливый, – из поточной аудитории номер 143 были вынесены все столы и стулья, за исключением трех блистающих свежей лакировкой столов и пары стульев, в углу сложили вигвам из длинных рулонов схем, над доской прикрепили огромный плакат: «Сдадим экзамен на «хор» и «отл». Два курсанта вкатили, словно пулемет Максим на позицию, тяжелый полотер. Вскоре палуба превратилась в зеркальную. Оставшиеся столы установили буквой «Т», поставили тут же стулья для преподавателей, налили в графин крепкого чаю.
На внутреннюю сторону двери повесили боевой листок, на которым крупным, видимым из любого конца помещения шрифтом, было начертано рукой классного художника Юры Нестерова следующее:
«Курсант!
Если ты любишь свою маму и хочешь встретиться с ней в отпуске, ты должен знать, что
– адмиралтейский коэффициент выражает зависимость скорости, водоизмещения корабля и мощности;
– качка – это колебание судна относительно положения равновесия…»
Далее следовали все основные определения сложной и непонятной науки об устройстве и живучести корабля.
Короче, была проделана огромная работа по подготовке к экзамену. Остался сущий пустяк – сдать экзамен.
Леха Петров, низенький курсант с широкими главстаршинскими полосами на погонах, последний раз окинул, оценивая, взглядом аудиторию, остановил взгляд на боевом листке и сказал:
– Заметут, чтоб мне месяц в город не ходить!
– Не волнуйся, Леха, никто и внимания не обратит, – успокоил товарища Андрей Рискин.
Он тоже скользнул взглядом по макетам кораблей, аккуратно уложенным в углу струбцинам и раздвижным упорам, и остался доволен.
– Пойдем переоденемся в первый срок*?
– Идем.
В рундучной они сняли заляпанные оранжевыми кляксами мастики робы, переоделись в форму три. Несколько секунд в бытовой комнате – и синий, с тремя белыми полосками воротник рассекли три острые, как лезвие штыка, грани, редкие пушинки исчезли с брюк, слово задолжники из строя увольняемых.
– Ну все, – сказал Андрей. – Теперь готовы.
Он стоял перед большим, в человеческий рост, зеркалом и разглядывал себя. Над зеркалом висела строгая надпись: «Заправься!»
– Красивый, красивый, хватит любоваться, – Петров хлопнул друга по плечу. – Пошли.
…Экзамен уже начался. Несколько курсантов сидели в коридоре на вынесенных из аудитории столах и перелистывали конспекты. Остальные, затаив дыхание, стояли у двери, вслушиваясь в доносившийся оттуда разговор. Дверь открылась, появился дежурный по классу, быстро сказал:
– Жуков говорит, давайте шпору на 21-й билет.
Получив искомое, дежурный снова исчез в аудитории.
– Может, заглянем в учебники? – спросил Андрей.
– Перед смертью не надышишься, – Леха взобрался на стол. – Отдыхай и жди «первую ласточку».
«Ласточка» появилась тут же. Высокий розовощекий старшина 2 статьи, облегченно вздыхая, развел руками:
– Три шара.
– Эх, ты, – пожурил троечника Андрей. – А на четыре бала не мог?
На что невозмутимый троечник ответил:
– А нам не нужен лишний балл, лишь бы отпуск не пропал.
– В институте с тебя бы за это стипендию срезали, – вступил Леха в разговор.
– Так то в институте, а здесь каждый месяц – отдай, что положено и не греши!
– Тебя ничем не пробьешь, толстокожий, словно мамонт…
(Не закончено…)
Глыба-78
15 мая 1978 года, Калининград
Скоро начнем строительство «глыбы-78». Это картина 120 на 15 метров. Гигантская, в стиле Сикейроса. Правда, тот работал с помощью подъемного крана и пульверизатора. Ну, а мы попроще – у нас кисть и мозолистые руки. Этого достаточно.
