Игорь Чубаха - Железная коза
А чуть поодаль, почти невидимый в слабых всполохах костерка, стоял, возложив руки на грудь и гордо воздев подбородок, Лахудр-гирей. В темной шляпе, непроглядных очках и прорезиненном плаще он был подобен утесу. И думал о вегетарианстве.
Ночь была чудесная, но бестелесная. Звезды подмигивали, дразнясь. У куста колючки влажногубая дама обратила внимание на статного верблюда, бравого, как трое мушкетеров.
– Вам тоже не спится? Действительно, ночь какая-то волшебная, – начала она на «вы» и издалека.
– Мадам, – прямо ответил верблюд. – Я оплевал двух бедуинов, вождя племени Сиу, полкового капелана, двадцать семь паломников, сто сорок три торговца арбузами и одну трансформаторную будку. Маленькую трансформаторную будку под большим напряжением. Я верблюд телом, но душой я был дикий, бешеный бенгальский тигр. И теперь в неволе не могу размножаться.
Вдова божьей милостью вернулась к сваленным в кучу грузам. «Будем считать, – решила она, – что у меня произошла миленькая чисто символическая первая брачная ночь. А может быть, кроме этого больше ничего интересного не будет?» И тут-то гладкошерстая Озноба Козан-Остра, вдова по случаю, запаниковала всерьез.
С пачкой замацанных мелкокупюрных надежд она стала в очередь обменника. Воровато озираясь, к вдове скользнула темная личность Доброта. Она предлагала забрать надежды по очень высокому курсу. Но Озноба не соблазнилась: мало ли что ей могут втюхать – самобичевание, или того хуже – всепрощение. Ознобушка выстояла очередь и через полчаса пытки определителем подлинности купюр разменяла доллары надежды на рубли ненависти. Стабильная верная валюта.
Мудрец, известный открытым письмом в рекламные газеты с требованием двадцатипроцентной скидки для брачных объявлений и объявлений о конце света, Айгер ибн Шьюбаш мог бы поведать дамочке такую притчу:
"Лег Саидбек спать, да вспомнил, что не завел будильник. Встал, завел, лег, задремал. Вдруг вскакивает испуганно: а не забыл ли завести будильник? Встал, проверил, успокоился, лег, задремал. Вдруг вскакивает испуганно: а не забыл ли завести будильник? Проверил, успокоился, лег, задремал. Вдруг вскакивает испуганно: а не забыл ли завести будильник?
Если бы на седьмой раз будильник не сломался, Саидбек так бы и вскакивал всю ночь. И наверняка бы не выспался".
* * *Осела пыль. За спиной каравана остались чахлые кустики сангвинарии канадензис и сухие, как памперсы, колодцы.
Родина встретила караван Лахудр-гирея таможенным постом, расположенным прямо у дороги, среди душистых зарослей баптизии тинкторины. Это дикое индиго – растение из семейства бобовых. В больших дозах баптизия сильно воспаляет кишечник: стул становится кровянистым, сопровождается тенезмами и вызывает значительный упадок сил. В то же время появляется сильная лихорадка с оригинальным бредом; больному кажется, что его тело разбито на куски, которые он тщетно старается соединить. Рекомендуем.
С таможней у принципиального, как курс доллара, предпринимателя был разговор короткий. Он оставлял караван за ближайшим холмом и велел являться к посту минут через пятнадцать. А сам отправлялся вперед и действовал по обстановке.
На этот раз бизнесмен зашел с тыла.
Караульная будка, у которой стоял солдат с ружьем, место стоянки экипажей и, наконец, длинный забор с листками распоряжений высокого начальства. Над забором окно. Ни на будке, ни на заборе, ни на здании взор не поражался чистотою. Чтобы все вычистить, дворнику не хватило бы половинной дозы.
– Как стоишь, скотина, мать-мать-мать?! – Возникший словно из-под земли, свирепо сверкая непроглядными очками, Лахудр пальцами-клещами вцепился в ухо часовому. – Ты должен стоять, приложив правую длань ко лбу на пол-кокарды выше переносицы! Бодро и молодцевато! А ты?! Трое суток гауптвахты, и вызвать ко мне начальника поста! – Коммерсант пинком отправил солдатика в караулку.
Окружающая природа в страхе замерла, птички умолкли, насекомые притаились или притворились мертвыми, поджав лапки. Через минуту, застегиваясь и что-то дожевывая, вышел начальник поста, отставной майор Перхучо. Улыбка «а ля Хэллоуин», мундир по швам расползается. Пальцы толстые – не согнуть.
– Почему, мать-мать-мать, воротничок не подшит?! – Бизнесмен врезал отставному майору оплеуху. – Вы здесь поставлены лицом Родины быть, по вас иноземцы, мать-мать-мать, о родном стойбище Мордорвороте судят! А вы тут жрете! Мясо?! – Этот факт обошелся синьору Перхучо в расквашенный нос.
Чуть отведя душу, Лахудр-гирей продолжил:
– Я – генеральный инспектор комитета по комитетам! Именем Аллаха я должен вас срочно проинспектировать на предмет правильности соблюдения инструкций по таможенному досмотру! Вот мандат! – Коммерсант сунул таможеннику под нос использованный трамвайный билет и тут же убрал в карман прорезиненного раскаленного солнцем плаща. – Не пялься. Все равно читать не умеешь.
– Не извольте беспокоиться за внешний вид. Граница на замке! Только иностранцы сунутся, мы им покажем истинное лицо Мордорворота! – Улучив секунду, отставной майор мигнул солдатику, тот метнулся в караулку и сразу выскочил обратно, уже побритый, подстриженный по уставу, на сапогах стрелки наглажены.
– Когда ближайший караван? – прокурорно сдвинул брови предприниматель.
– Да уж минут пятнадцать, как должен быть. А вот и он. Из-за холма движется.
– Смотрите у меня, чтоб все по инструкции. – Инспектор показал начальнику кулак.
– Не извольте беспокоиться. Шайтан носа не подточит.
Караван подошел. Несмело чирикнула какая-то синица, отважно пискнула цикада, за ней другая. Представитель комитета по комитетам ткнул пальцем в щуплую, как экибана, грудь солдатика:
– Ну, касатик, чему тебя учил майор?
Солдатик неправильно оценил значение гримасы, скорченной синьором Пердучо и четко отрапортовал:
– При подходе каравана ждать, пока старший принесет взятку. Тщательно пересчитать купюры и проверить, нет ли фальшивых, после чего купюры вернуть и запросить сумму, в пять раз превышающую предложенную. Если старший начнет торговаться, сумму можно снизить, но так, чтобы она не меньше, чем в три раза превышала ранее предложенную.
– Молодец, выполняй, – инспектор, видимо, не вникал.
А майор, пользуясь ошибкой контролера, оттолкнул подчиненного.
– Я сам. – Перхучо плюнул на ладонь и пригладил остатки непокорных вихрей под фуражкой. – Предъявляйте, господа хорошие, что везете.
Караванщики закопошились.
– Какая нынче торговля? Себе в убыток туда-сюда порожняком бродим.
– Оружие, наркотики, цветные металлы есть? – по инструкции спросил синьор Перхучо.
Приказчик вынул из кармана брюк и переложил за пазуху связку обручальных колец.
– Никак нет! – бодро отрапортовал он. – Да поразит Инхар стрелой язык того, кто соврет следующим.
– Никак нет! – подхватили остальные караванщики, перепрятывая понадежней кто автомат уззи, кто пакетик героина, а кто и медный лом.
– На нет и суда нет, – тяжело вздохнул таможенник. – Проезжайте.
– Нет, не «проезжайте», – влез суровый представитель комитета. – Еще полагается заплатить пошлину и акциз.
– И акциз? – горько переспросил синьор Перхучо, полез в карман, форменный китель треснул по шву на спине, отставник вздохнул еще тяжелее, достал пачку денег, отслюнявил и протянул Лахудр-гирею.
– О`кей, бывайте здоровы. Анх, уджа, сенеб. Службу несете хорошо, можно сказать, образцово. Так и доложу куда следует, – поспешил бизнесмен вдогонку за караваном, пряча денежки в карман:
– С миру по Шнитке, голому «Виртуозы Москвы».
– Да, настоящий инспектор, – уважительно пробормотал солдатик, расстегивая тесный, как «Запорожец», крючок воротничка, только процессия скрылась из виду. – Таких бы побольше. Жизнь стала бы правильной. С уважением.
– Сопля ты еще судить, – утирая сушившейся на заборе портянкой пот со лба, изрек Перхучо. – Почитай, весь последний год меня терроризирует этот Лахудр. В прошлый раз грабителем прикидывался, в позапрошлый – «крышей».
– Кто же он? – опустились руки у солдатика не по уставу.
– Челнок. Хозяин этого каравана. В следующий раз в степь уйдем и там отсидимся. Как басмачи.
– Просто хозяин?!
– Не просто. – Старший по чину от безнадежности высморкался на левый ботинок. – Дядя у него – сам Евбденикр, нарком пункта приема взяток. И ежели б этот Лахудр по-человечески, мирно водил караваны, я б ему не то что акциз, я б ему еще и НДС платил-возмещал. А он артачится, хочет самостоятельность показать, думает, без дяди обходится. Каждый раз, как срок подходит, у меня душа в пятки. Сегодня видишь, шнобель расквасил, а в прошлый раз в роль вошел, чуть не застрелил.
– Погодите, Евбденикр...
– Во-во. Евбденикр. Тайное распоряжение дал касательно племянничка. Опекать. И не дай бог племянничек догадается. А Лахудр, шайтан его забодай, думает, самый хитрый. Думает, меня, старого волка, обдурил. Шпана.
