Пелам Вудхаус - Полная луна. Дядя Динамит. Перелетные свиньи. Время пить коктейли. Замок Бландинг
Увидев Генри, он недоуменно поморгал, но тут же понял, что стряслась беда. Такой разум не обманешь.
— Господи, это Генри! — воскликнул он. — Что ты тут делаешь?
— Можно с вами поговорить? — спросил Листер, угрюмо косясь на шофера, чьи большие розовые уши встали как у жирафы.
— Отойдем немного, — предложил Галахад. — Ну, в чем дело? Почему ты не в замке? Неужели выгнали?
— Вообще-то да. Но я не виноват. Откуда мне знать, что она не кухарка? Каждый бы ошибся.
— Ты говоришь о моей сестре Гермионе?
— Да.
— Принял ее за кухарку?
— Да.
— И?
— Дал ей полкроны и записку для Пруденс.
— Теперь понятно. А она схватила пламенный меч и выгнала тебя из сада?
— Именно.
— Как же ты на нее напоролся?
— Она вышла сказать, чтобы я не гонялся за ее дочерью.
— Племянницей.
— Нет, дочерью. Такая лупоглазая слабоумная девица.
— Вот как? Это необычно, чаще ее называют богиней. А вообще так лучше. Не хватало тебе перекинуться на нее. Хорошо, если она тебе не нравится, почему ты за ней погнался?
— Чтобы передать записку Пруденс.
— А, ясно. Что же ты написал?
— Что я готов на все — бросить живопись, осесть в этом кабачке. Фредди вам говорил?
— Да, в общих чертах. Ну, можешь успокоиться. Я еду в Бландинг. Передам.
— Спасибо вам большое.
— Не за что. Значит, решился взять «Шелковицу»? Это умно. Очень верное дело. Приведешь все в порядок, усовершенствуешь…
— Вот и Пру говорит. Бассейны, корты всякие.
— Конечно, тут нужны деньги. С удовольствием бы дал, но я младший сын. Есть у тебя кто-нибудь на примете?
— Пру думала, лорд Эмсворт даст. Когда мы поженимся. Но я послал его к черту.
— Ну и что?
— Он обиделся.
— Все равно не понимаю.
— Вы не считаете, что мои шансы снизились?
— Конечно, нет. Кларенс ничего не помнит.
— Он меня узнает.
— Вспомнит, что где-то видел, не больше.
— Вы так думаете?
— Да.
— Зачем же вы заставили меня носить эту бороду?
— Из педагогических соображений. Каждый человек рано или поздно должен ее носить. Укрепляет дух. И потом, скажи спасибо, что Гермиона видела тебя с бородой. Теперь не узнает.
— Когда?
— Завтра.
— Почему?
— Ах, я не сказал? — спохватился Галли. — Все очень просто. Кларенс приедет ко мне насчет художника. Я представлю тебя. Понятно?
Генри хватал ртом воздух. Великую мудрость уважаешь, но с ней нелегко.
— Ничего не выйдет.
— Еще как выйдет! Дорогой мой, я близко общаюсь с Кларенсом больше половины века. Сомневаюсь я только в другом — сможешь ли ты выдержать то небольшое время, которое пройдет, прежде чем вы с Пруденс сбежите и поженитесь. До сих пор не выдерживал.
Генри заверил его, что сможет, Галли понадеялся, что это так, и в эту же минуту из-за утла появился лорд Эмсворт.
— А, вот и он! — сказал его брат. — Слушай внимательно. Подожди немного, скажи, что тебе пора, и медленно иди до Сент-Джеймского дворца, а потом обратно. Остальное предоставь мне. Привет, Кларенс!
— А, Галахад! — сказал лорд Эмсворт.
— Ну, мне пора, — сказал Генри, все-таки немного смущаясь.
Смущался он и тогда, когда пришел обратно. Галли беспечно его приветствовал.
— Вернулись? — сказал он. — Прекрасно. А то я хотел вам звонить из замка.
— Я вас где-то видел, — сказал девятый граф.
— Да? — сказал Генри.
— Еще бы, — сказал Галли. — Кто ж его не видел! Это Лендсир. Фотографии во всех газетах. А вот скажите мне, дорогой, вы не слишком заняты?
— Нет-нет! — сказал Генри.
— Могли бы кое-что написать?
— Да-да!
— Прекрасно. Понимаете, мой брат очень хотел бы пригласить вас в свой замок. Вы слышали об Императрице?
— Да-да!
— Слышали? — обрадовался лорд Эмсворт.
— Мой дорогой, — тонко улыбнулся Галли, — как же ему не слышать? Наш лучший анималист следит за прославленными свиньями. Он давно изучает ее фотографии.
— Много лет, — прибавил Генри.
— Вы видели таких свиней? — спросил граф.
— Никогда!
— Она жирнее всех, — сказал Галли, — кроме Лорда Берслена из Бриднорта, но тот уже стар. Вы получите огромное наслаждение. Когда ты едешь в замок, Кларенс?
— Завтра, в двенадцать сорок две. Может быть, мистер Лендсир, мы встретимся на вокзале? Мне пора. Надо зайти к ювелиру.
Когда он ушел, Галли повернулся к Генри. Он был доволен:
— Ну вот, что я тебе говорил?
Генри часто дышал, как дышит человек после тяжелого испытания.
— Почему Лендсир? — спросил он погодя.
— Кларенс очень любит «Загнанного оленя», — отвечал Галли.
Глава 7
1
Следующее утро застало Бландингский замок в полном блеске. Солнце поднялось с петухами и, набирая силу, сверкало в сапфировом небе, позлащая угодья, обращая воды в серебряный огонь. Пчелы жужжали в цветах, насекомые свиристели, птицы осушали горячий лоб прохладной листвой, сады дышали каждой порой.
Золотые лучи не проникали лишь в одно место — в маленькую комнатку за холлом. Они доходили до нее только под вечер, а потому Типтон Плимсол, выпив чашку кофе, закусив мыслями, пошел туда подумать о своей беде. Он не вынес бы сияния. Собственно говоря, ему подошла бы погода, описанная в «Короле Лире», акт III.
Нетрудно ввергнуть в тоску влюбленного человека, а вчерашнее зрелище, Фредди с Вероникой на скамейке, ввергло бы всякого. Типтон безучастно листал еженедельник, испытывая все горести похмелья без труда и затрат. Э. Джимсон Мергатройд был бы оскорблен и разочарован, заподозрив самое худшее.
Еженедельник бодрости не прибавлял. Он просто кишел изображениями немолодых аристократок, и Типтон удивлялся, что люди тратят деньги на созерцание таких морд. Сейчас он смотрел на фотографии трех лахудр в бальных платьях (справа налево — Куку Бэнкс, Лулу Бессемер и леди Тутти Фосдайк), размышляя о том, что в жизни своей не видел ничего подобного. Поспешно перевернув страницу, он обнаружил актрису с большой розой в зубах.
Собираясь перелистнуть и ее, он вздрогнул, присмотрелся и понял, что это никакая не актриса, а Вероника Уэдж. В заблуждение его ввела роза; он не думал, что она их ест, словно какой-нибудь Навуходоносор.
Непролитые слезы сверкали в его глазах, когда он разглядывал иллюстрацию. Какое лицо! Какое нежное, прелестное, чарующее лицо! А если ты годами видишь его по ту сторону стола? Все это так, но ведь и коварство какое! Простодушный поклонник обманется чистым взором — а тут и змии на скамейках. Мысли несчастного Типтона так смешались, что, уставясь на Веронику горящими очками, он не знал, поцеловать ее хочет или ткнуть в глаз.
К счастью, он этого не решил. Веселый голос сказал: «Привет! Доброе утро, доброе утро», и он увидел в окне голову и плечи изящного человека в сером костюме.
— Да, прекрасное утро, — заключил незнакомец, приветливо глядя сквозь монокль в черной оправе.
— Гыррр, — отвечал Типтон с той же сдержанностью, с какой недавно ответил «Гык» Фредди Трипвуду.
Он понял, что незнакомец — Вероникин дядя Галахад, и не ошибся. Тот обходил владения, словно добрый король, вернувшийся из Крестового похода.
— Но жаркое, — сказал он.
— Что? — сказал Типтон.
— Жарко.
— Где?
— Здесь.
— А!.. — сказал Типтон, глядя в журнал.
— Что ж, — сказал Галли, — я пойду. Увидимся в столовой.
— Где?
— В столовой.
— Что там?
— Мы увидимся.
— Гырр, — сказал Типтон и вернулся к журналу.
2
Когда Галахад Трипвуд посещал замок, он чувствовал то, что чувствует добрый король, много лет сражавшийся с неверными там, за морем, и, как все тот же король, хотел видеть веселые лица.
Угрюмость молодого гостя его озаботила. О ней он и думал, когда встретил полковника, который грелся на солнышке в розовом саду.
— Эгберт, — сказал Галли, — кто этот тощий длинный тип? Американец. В роговых очках. Похож на одного моего знакомого.
— Это Типтон Плимсол, — отвечал полковник. — Фредди привез. Вообще-то ему место не здесь, а в сумасшедшем доме. Хотя, — прибавил он, — я особой разницы не вижу.
Имя это явственно взволновало Галахада.
— Типтон Плимсол? А он не связан с магазинами Типтона?
— Связан? — Полковник был сильной личностью, а то бы он застонал. — Фредди говорит, он ими практически владеет.
— То-то он показался мне знакомым! — обрадовался Галли. — Видимо, он племянник Чета Типтона. Большой мой друг. Умер, бедняга, а так — прекрасный человек. С одной особенностью: денег уйма, но пил только даром. Разработал целую систему. Болтая с барменом, он невзначай замечал, что подцепил где-то оспу. Тот кидался на улицу, посетители — за ним, а Чет оставался среди бутылок. Великий ум. Ради него я готов любить молодого Плимсола как сына. Почему он такой мрачный?
