Люда и Игорь Тимуриды - СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
- Я, Люба, – виновато ответил голос, в котором я с трудом узнала почему-то голос белобрысого. Что он тут делает?
- Заходи домой, – странно дрогнул голос Любы.
- Люба, у меня ужасно горькие и чуть радостные известия одновременно... – как-то странно взглотнул белобрысый. – Я не знаю, выдержишь ли ты их... Не знаю... Они горькие, и ужасные... – он говорил медленно, горько и тяжело.
- Что... ? – подбитой чайкой с мукой выдохнула вопрос Люба, потянувшись к нему.
- Я не могу об этом сказать...
- Ну говори!!! – с безумной болью вскрикнула она.
- Люба, наши дети... Это будет тебе больно... Это ужасно горько пережить снова.
- Говори! – со слезами выкрикнула Люба.
- Они не погибли тогда при пожаре... наши дети выжили... – выдохнул белобрысый.
- Они...?!? – Раздались безумные, чудовищные истерические рыдания Любы, в которых звучала такая безумная боль, мука, страх, терзание, старое открытое горе. Она безумно рыдала у него на груди. Она ничего не могла говорить. Мне казалось, что человек не выдержит те бегущие по ее плачу волны муки.
Я нахмурилась – безумная боль Любы, ее мука, заставила меня подняться и пойти защищать Любу. Сейчас я всыплю гаду, который так надругается над ней.
Босой и сонной, я дошлепала до двери. И увидела белобрысого, на груди которого истерически рыдала Люба. Я видела, что он причинял ей адскую муку.
- Немедленно перестаньте мучить Любу и немедленно уходите, – сонным напряженным голосом приказала я белобрысому, стараясь проснуться и защитить Любу от этого непонятного зла. Мой голос напряженно дрогнул. – Какое право вы имеете так ее истязать!?
- Да, – с трудом пробормотала Принцесса, сонно державшаяся за меня.
Люба немного застыла, словно пытаясь меня немного успокоить.
Но белобрысый почему-то не ушел, а, наоборот, вызверился на нас обеих с Принцессой.
- А с вами я еще разберусь, что вы наделали!! – обернувшись к нам с маленькой Принцессой, что шла за мной, уцепившись в халат в полусне, не отпуская, но и не просыпаясь, с болью строго рявкнул нам белобрысый. Он сверкнул на меня так, что я послушно потепала босиком обратно, пожав плечами.
- Подумать только, и этот человек был у меня солдатом... – пробормотала я, пока Принцесса послушно тепала за моим халатом, повиснув на мне, почти спя на ходу.
- Ты, командир школы, был ее солдатом? – в шоке спросила Люба, на мгновение неверяще отвлекшись от такого события...
- Недолго... – мрачно выплюнул белобрысый.
Все это заняло мгновение, ибо Люба снова нас не видела и не слышала.
Мы с Принцессой снова ляпнулись на диван, закутались и послушно засопели. Слушали только шум. До сознания разговор доносился урывками. Я слышала просто истерическую боль.
- Ты ведь наколола им имя и номер? Это номера... – болтал белобрысый, – и имена Таня и...
Послышалось безумное рыдание, рев.
- Люба, будь крепкой...
- Наши дети... – рыдая, пыталась выговорить Люба, – они... они умерли, да? Они жили в интернате и умерли, да... А я и не знала, да... Ну говори же, говори... – она чуть не кричала в безумии.
- Нет, они живы, но приготовься к неприятной новости... – сказал белобрысый.
- Они покалечены, да? – безумно закричала с болью Люба, ревмя ревя и цепляясь за белобрысого. – Они инвалиды, все еще в больнице?! Они идиоты? Они не говорят? Я немедленно еду к ним!!! – ревела она, размазывая слезы. – Я заберу... заберу... я буду ухаживать... я...
- Нет...
- Почему? Они не хотят меня знать, да? Живы? Где?
- Нет, но я же говорил, что это и сладкая и горькая весть. Приготовься к неприятной части...
- Где!?!!!!! – это была безумная, истерическая, надсадная мука души. – Почему горькая?
- Потому что одна из дочерей спокойно спит в твоей комнате... – спокойно сказал белобрысый.
Раздались ужасные рыдания, достигшие крещендо, и Люба безумным метеором с воем с яростным лицом ворвалась в комнату, сорвав к черту с меня одеяло и разглядывая тату с номером на ноге.
- Я говорила, что их было двое! – лупила и обнимала она меня одновременно.
Я ничего не понимала, сонная. Она склонилась над ногой, читая вслух стершийся номер и рыдая.
- Вторая где!!!
Я сонно послушно подняла вторую ногу.
- Я спрашиваю про сестру! – взревела она. – Я говорила, что их двое! – сквозь зубы повторяла она, лупя меня. – Как можно было так издеваться над матерью, не сказать?
Она тут же заливала меня слезами и прижимала меня.
- Она что, моя бабушка? – сонно равнодушно спросила меня привставшая Принцесса. – Люба что, тоже дура, тоже теряла дочерей и не могла вспомнить, что ты ее дочка?
Люба яростно сверкнула на нее.
- Где вторая!!?? – со слезами заорала она мне. – Немедленно сюда ее!
Я ничего не понимала. Но взяла купленный мне Любой телефон и набрала Юлин номер в больнице. Мне молча кинул бумажку с ним один из ее бойцов, когда я освобождала заложников. Нужно было разобраться. Люба – мама?
- Ю..., привет, это я, – растеряно сказала я, не в силах понять, как мне вести себя с сестрой.
- Ты где!? – тут же перебила она меня Юля.
- Слушай, а ты говорила, Люба-кардиохирург... Она говорит...
- Где ты с ней встретилась? – вскрикнула Юля.
- Я у нее дома... – растеряно сказала я. – Она...
- Что!? Я сейчас! Как ты там оказалась?! – как-то подозрительно и мрачно ввизгнула сестра. – Без меня, сама, не подождав и меня...
- Ну, я у нее дома лечилась месяц от ранения... – неловко маясь, сказала я. – Живу несколько месяцев...
- Чтоооо?!? – ахнув, страшно прошипела Юля, и в голосе ее были слезы. – Ну! Б! – она задохнулась в ярости и от слез. – Я сейчас... Ты опять первая!!!!
Трубка замолкла.
- Немедленно сюда! – яростно скомандовала Люба в трубку.
Но трубка молчала. Только за окном раздавался далекий шум мотоцикла где-то далеко-далеко.
Я молча сидела. И ни о чем не думала. Почему Юля так заревела? Что случилось?
Я посмотрела на окно. Там мелькнула тень.
Не успела я одуматься, как через открытое окно ворвалась Юлька, непонятно как возникшая на этаже.
- Я тебя первая нашла! – закричала она Любе.
И стала меня бить.
- Гадина, боже, какая гадина! – со слезами кричала она мне. И обернув голову к Любе, отчаянно по детски выкрикнула, размазав дикие слезы: – Это я тебя нашла!!!
Это было чудовищное горе души.
Я попыталась немного вырваться.
- Я тебя нашла и сказала ей, – плакала Юля. – Я тогда была ранена, а, выздоровев, все ждала ее, чтоб пойти к тебе вместе. Как сестры. Ждала ее как сестру. А она... пока я больна... Ах, гадина!!! – Юля снова накинулась на меня.
Я изловчилась, и попыталась обхватить ее.
- Тихо! – успокаивающе прошептала я. – Люба подобрала меня мертвой и спасла от убийц. В больнице меня просто б убили. Этот месяц я так же была без сознания, а тебя она вообще лечила первую, я вызвала...
Юля не сдавалась, и, ревя, отчаянно меня лупила. Я терпела. Должен же быть козел отпущения!
- Успокойтесь и сядьте! – рявкнул на нас белобрысый, странно с болью смотря на нас обеих.
Мы мгновенно почему-то сели на стульчик.
- А это кто такой? – нагло спросила Юля, подозрительно и пронзительно глядя на него. Мне показалось, что она все понимала, но просто не хотела принимать.
- Твой непосредственный начальник... – тихо сказал он. – Простить себе не могу, что не изучил все дела... Я муж Любы. Это наши дочери, Люба.
- А Саня как же?! – подозрительно фыркнула Юля.
- А Саня была мне как дочь вместо вас, – горько сказал белобрысый, – ведь я во всех девчонках вашего возраста все равно видел своих дочерей... Не было у нас с ней ничего, можете посмотреть в архивах курса в отчетах следящих за преподавателями курсантов...
Юля примолкла.
Я подтвердила его слова.
Люба лишь укоризненно покачала головой на Юлю, но особо не обратила внимания на это. И странно смотрела на нас обеих.
А потом отлупила Юлю и посмотрела тату. Отлупила с наслаждением.
- Я же думала, что я схожу с ума! – в сердцах сказала она, со слезами рассматривая Юлю. – Как вы могли так поступать с матерью?!
- У нее все признаки не зеркальные, а пересаженные, как у Пули, – тихо сказал папа в ответ на взгляд Любы, что недоуменно смотрела на родинки не с той стороны. – Я их обеих проверил на генетический анализ на отцовство, взял пробу, пока они были ранены. Они обе наши дочери. Послушай, у Юли сердце бьется справа.
Люба как обняла Юлю, так и не расставалась. И плакала.
Я ревниво подлезла к ним под руки.
Люба сравнила нас.
- Не ищи зеркального расхождения, – тихо сказал белобрысый. – Его нет, Юлю сделали пластическими операциями полностью похожей на Пулю.
- Зачем? – механически спросила мама, изо всех сил прижимая нас к себе.
- Чтобы убить и заменить собой Пулю, – брякнул папа.
- Что?
- Это они так думали, я же была, чтобы защитить и охранить Пулю... – Юля тут снова вспомнила обо мне, – эту гадину!
Она попыталась больно ударить меня снова, но мама остановила ее.
- Не бей бедную неразумную девочку, она оказалась раненной и нищей на улице...
