Тот самый сантехник 8 (СИ) - Мазур Степан Александрович

– Чё сразу морда? – возмутился крановщик. – Аэропорт – это общественное место. И земли вокруг него – общественное достояние. То, что хитрожопые ублюдки загородили тут всё и машину вообще некуда поставить, это не их право. Это их беспредел и наше бесправие! Ну давайте все стоянки сделаем платными вокруг аэропортов железнодорожных вокзалов и автовокзалов следом? А? Билеты-то всем бесплатно раздают. Да? Или нет? А может человек всё же за них платит, чтобы из пункта А в пункт Б себя доставить? Или родных и близких встретить, которые тоже не бесплатно прилетели, приехали или приплыли. Так, мужики? Ну что за хуйня то получается в конечном итоге? Почему мы за всё по несколько раз платим?

Боря молча до бардачка дотянулся, открыл, достал шоколадку и протянул голодному оратору. Крановщик тут же заулыбался. Обрадовался, как ребёнок подарку «от зайчика». И зашелестев обвёрткой, только добавил:

– О, с орехами! Моя любимая.

Если голодный народ готов поднять бунт, то сытый отложит этот вопрос на попозже.

Боря только взгляд Шаца в зеркало заднего виденья поймал и спросил:

– Может, он просто вредничает, когда голодный?

Шац лицо локтем прикрыл, ответил устало:

– Честно говоря, он с тобой за пять минут по делу больше наговорил, чем со мной в больнице и санатории за месяц. Влияешь ты на него походу. Так расшатывай. Может, чего и выйдет.

– Он же просто сейчас точь-в-точь как Степаныч говорил, – добавил Глобальный. – Может, всплывает что-то в голове? Людей вспоминает? Их манеры общения перенимает? Так как своей не помнит?

– И плохому учится, если рядом козлы попадаются, – хмыкнул Лопырёв. – Мы же того типа в больнице пробили потом. Устроил себе самострел, а делал вид, что пулю за целую роту словил. И требовал к себе соответствующего обращения. Герой, бляха-муха.

– А что, такое тоже бывает? – удивился сантехник.

– Боря на фронте бывает всякое. Но мужики, которые через него прошли, попроще себя ведут. Холериков-то давно выбили. Меланхолики сами на нет сошли. Только сангвиники и флегматики, считай и держатся. Одни говорят, что к концу года всё закончится и верят в лучшее, а другие не говорят давно, а просто ждут, когда уже закончится.

– Бля… где бы руки помыть? Липкие, – облизал пальцы от шоколада Стасян тем временем. – А почему вы делаете вид, что меня радом нет? Мы настолько дружны были, что при мне разговаривать обо мне можно?

Боря, не отрываясь от дороги, следом крышку поднял между сиденьями, достал влажные салфетки и на коленки грязнули бросил, добавив:

– Были, есть и будем. Сантехники своих не бросают.

– О, кстати, сантехник, – снова обрадовался крановщик. – А почему кипяток в трубы нельзя лить? Мы с мужиком в палате как-то пельмени в кружке литровой на свечке сварили, а потом от уборщицы пизды получили, пока воду сливали верхнюю сливали. Ну, где всякая херня всплыла.

– А ещё вопросы сыплются от него всё время, – вздохнул Шац и совсем на сиденье прилёг, мгновенно отрубаясь под шум дороги и лёгкую вибрацию корпуса.

Чисто – курорт. Совсем не так, как в старом советском бронетранспортёре кататься, где подвеска словно из дореволюционной кареты взята со всей шасси и трясёт, как на аттракционе.

– Я как про раковину подумал, тут же и всплыл вопросик, – снова улыбнулся подобревший от сладкого Стасян. – А то мы ещё рожек сварить хотели с тушёнкой, но тару медсёстры забрали. Мензурки в ней потом кипятили. Под таблетки и всякое. На общее дело отдели, не жалко.

Боря мельком взглянул на крановщика. Сейчас как Тот Самый Стасян говорит.

«Значит, отвечать не только можно, но и нужно, чтобы Другого, чужеродного выдворить», – тут же отрекомендовал внутренний голос.

– Так всё просто, Стасян, – улыбнулся сантехник, благо что вопрос был по его профилю. – Очень горячая вода может повредить трубы. Ну вот которая кипячёная. А если масло сливаешь, что температуру кипения имеет в два раза выше, вообще труба… трубе.

– Да, но… почему? – понял, но не принял такого положения вещей крановщик, который при таком подходе мог и руку в костёр сунуть, чтобы проверить.

– Да потому, что сейчас большинство труб изготавливаются из поливинилхлорида, – объяснил Боря, прикидывая про себя стоит ли Стасяну снова про пальцы и розетки рассказывать или и так знает? – Это прочный и экономичный полимер. Он делает трубы износостойкими, лёгкими, долговечными и инертными к коррозии. Но трубы рассчитаны на горячую воду до 65 градусов. То есть по горячей трубе никогда не течёт крутой кипяток под сотку. Максимум 60-70 градусов. Так что, когда обдаёшь трубы изнутри субстанцией свыше этой температуры, на первый раз трубы простят. Но со временем лопаться начнут, трескаться. А там один шаг до протечек. Понял?

– А, так мы просто пытались поломать нахрен раковину, выходит, – понял Стасян. – Принято!

– Не, есть сливные трубы прочнее пластиковых, – продолжил ликбез сантехник, не спеша на дороге выдавливать из автомобиля максимум. – Из меди, железа или оцинкованной стали. В такие сливать кипяток можно, но обычно их делают для чего-то особенного. В лабораториях ставят, например. Или на производстве. И ещё учти, что трубы такие может и ставят, но сплошь металлом всё тоже сложно вывести. Потому на стыках чаще делают пластиковые и резиновые соединения, которые первыми и выйдут из строя. Так что широкий ты вопрос задал, Стасян. Сразу не ответить. По ситуации смотреть надо.

Оба замолчали и позади послышалось сопение на грани храпа. Не сильный, не бесячий, но есть. И никуда от него не деться. Шац словно сошёлся на такой тональности, чтобы и спать в любой позе, хоть голову запрокинув, и не быть придушенным носком за посторонние звуки в купе или самолёте. И особенно в спальной комнате, когда рядом своя половинка будет лежать.

– К храпу в блиндажах все давно привычны, – добавил Стасян, снова что-то вспомнив. – Послушав пару дней разрывы от обстрелов, на такие мелочи просто не обращаешь внимания. Вот спорим на шоколадку, что за двадцать секунд смогу уснуть?

Боря улыбнулся украдкой. Понятно, что дело в шоколадке, а не споре. Знал бы, что таким образом крановщика подлечить быстро можно и на путь верный выздоровления вывести, весь багажник бы ими забил.

«А теперь придётся до ближайшего магазина терпеть с исцелением», – проворчал внутренний голос.

Потому только разговоры, без споров:

– Верю, Стасян. Ты это… – и сантехник дал профессиональный сосет. – Когда в следующий раз вздумаешь кипяток в раковину слить просто разбавь его с холодной водой. А если не в терпёж, хотя бы кран с холодной включи на максимум, пока с кастрюли кипящее варево сливаешь. Оно все смешается и урона будет меньше.

– Принято, – повторил крановщик, прислонил голову к корпусу автомобиля, свернув набок и тут же засопел. Даже двадцати секунд не прошло.

Слушая сип, хрип и подвывание уже с двух сторон, Боря хотел уже негромко музыку включить или хотя бы новости на радиостанциях послушать, но следом телефон зазвонил.

Подхватил, а там «Лёха».

Если сестру Глобальный заблокировал после её попытки считать отцом какого-то конченного мудака, что вдруг о ней вспомнил, а не двадцать пять лет растил, как приёмный, то к её мужу Боря претензий не имел.

Пришлось отвечать на звонок.

– Да, Лёх?

– Боря, здорова. Куда пропал?

– Да так… суета, – чисто физически не мог перечислить всё, что с ним произошло за последнее время Борис Глобальный. – А что?

– Борь… – даже набрал побольше воздуха в грудь Лёха. – Мы это… Пашку крестить хотим.

– О как, – принял к сведению эту информацию Глобальный.

– Да и вот в чём дело, – продолжил на одном дыхании муж Дуни. – Хотим, чтобы ты был крёстным отцом… Ты согласен?

Боря аж растерялся. Ну хотя бы потому, что сам не крещённый. И в семье никто не крещённый. Куличи едят, конечно, и на улице пароль отзыв на «Христос воскрес» знают, но ничего сверх того.

– А ты сам-то крещённый? – только и спросил Боря.