Михаил Мишин - Почувствуйте разницу
Ну, чего он воплощает, я сказать не успел, потому что входит в зал какой-то парень и что-то на ухо главному шепчет. И тот встает и говорит, что всем им бесконечно важна моя оценка образа Антонины, но только механик извиняется, потому что он по ошибке нам вместо Антонины показал кино из жизни вирусов. И поэтому давайте, говорит, сперва посмотрим настоящую картину, а потом я продолжу свой глубокий анализ.
Я сперва хотел ему сказать, что за один отгул два раза анализировать дураков нет. Да потом раздумал: кино-то бесплатно тоже не каждый день…
Ну, опять свет погас, музыка пошла, скрипочки… Замша опять талдычит:
— Ах, Феллини! Ах, Антониони!
А я рядом с ткачихой сижу — мне это все сплошной Лелюш. Лишь бы пленка не обрывалась…
Скрепки
Спустя неделю после того, как я принял организацию под свое руководство, у меня уже был готов "План первоочередных мероприятий". "План" предусматривал резкий бросок вперед и казался настолько очевидным, что было непонятно, почему его не осуществили мои предшественники.
На восьмой день я записал пункты "Плана" на нескольких листках бумаги и сложил листки, чтобы сколоть скрепкой. В коробочке скрепок не оказалось. Я нажал было кнопку звонка, но тут же вспомнил, что секретарша взяла отгул. Где у нее хранились скрепки, я не знал.
Я снял телефонную трубку и набрал номер заместителя.
— Ящеров, — холодно сказала трубка.
— Здравствуйте, Иван Семенович, — сказал я.
— Добрый день, Игорь Андреевич! — Голос в трубке обрел деловитость и бодрость. — Слушаю вас!
— Тут, понимаете, какая штука, — сказал я. — Я сегодня секретаршу отпустил…
— Безусловно! — с горячностью сказал Ящеров. — Я полностью согласен!
— Да нет, — сказал я. — Не в том дело. Просто мне скрепка нужна, а я найти не могу. Попросите, пожалуйста, кого-нибудь занести мне коробочку.
— Очень нужная мера, — сказал Ящеров. — Ваше указание понял.
— Какое тут указание, — засмеялся я. — Просьба.
Я положил трубку и стал ждать.
От кабинета Ящерова до моего кабинета было полминуты хода. Через полминуты скрепок мне не принесли. Через полчаса тоже. Я снова набрал номер Ящерова. Трубку не снимали. Не откликались также ни канцелярия, ни плановый отдел.
Я вышел из кабинета и направился вдоль коридора, заглядывая во все двери подряд. Всюду было пусто. Мне стало не по себе. Хорошенькая история: среди бела дня исчезает штат целой организации!
Тут до меня донесся смутный шум.
Звук шел из конца коридора. Я приблизился к двери с табличкой "Конференц-зал" и чуть приоткрыл…
Зал был заполнен людьми. На возвышении стоял стол президиума. Среди сидевших там я узнал начальника планового отдела и женщину, которая убирала в моем кабинете. Слева, впереди стола, находилась трибуна. За трибуной стоял Ящеров. Он глядел в зал и неторопливо бил в ладони. Спустя некоторое время Ящеров перестал хлопать и покашлял в микрофон.
— Товарищи! — сказал Ящеров. — В заключение я хочу выразить уверенность, что отныне мы будем руководствоваться основополагающими указаниями товарища Игоря Андреевича Степанова о необходимости улучшать снабжение скрепками. Скрепку — во главу угла! Таков наш девиз!
"Какой девиз? — подумал я. — Бред какой-то!"
Ящеров было покинул трибуну, но, хлопнув себя по лбу, сказал в микрофон: "Спасибо за внимание" — и пошел к пустому столу в президиуме. Затем к трибуне вышла женщина, убиравшая мой кабинет, и призвала согласно моим указаниям развернуть кампанию, чтоб скрепок не бросать на пол. Я тихонько прикрыл дверь и пошел в кабинет.
До конца дня я обдумывал, что делать. В голове вертелась одна фраза: "За вопиющее нарушение дисциплины, выразившееся…" Однако в чем именно выразилось нарушение, сформулировать не удавалось.
Я уже собрался уходить, когда зазвенел телефон.
— Докладывает Ящеров!
— Зайдите ко мне, — приказал я и не успел положить трубку, как он уже стоял в дверях.
— Что все это значит? — спросил я. — Что вы тут устроили?
По лицу Ящерова было видно, что он ошарашен.
— Виноват, — забормотал он. — Я, Игорь Андреевич, несколько недопонимаю… Так сказать, не совсем улавливаю…
— Чего вы не понимаете? — спросил я. — Я вас утром просил прислать мне скрепок. А вы что устроили?
— Общее собрание, — пролепетал Ящеров. — Поняв ваши указания в самом широком смысле, счел необходимым донести… Как основу для работы вверенной вам организации… Безусловно, были допущены отдельные искажения, но…
— Постойте, Иван Семенович, — сказал я. — Какие указания? Какие искажения? И потом, почему меня не поставили в известность о собрании?
— Моя вина! — прижав руку к груди, сказал Ящеров. — Не мог предполагать, что вы лично пожелаете участвовать… Ошиблись… Готов понести самое суровое…
— Слушайте, Иван Семенович! — сказал я. — Надо делом заниматься, а не болтать попусту.
— Безусловно! — вытянулся Ящеров. — Именно заниматься делом. В этом надо видеть смысл нашей работы!
— Вот-вот! — сказал я. — Я рад, что вы поняли. Идите.
В конце концов, я только начал тут работать и недостаточно знал людей, чтобы принимать поспешные решения.
Утром следующего дня я снова перечитал свой "План первоочередных мероприятий" и окончательно убедился в его продуманности. Нажав кнопку звонка, я вызвал секретаршу.
— Принесите мне скрепок, пожалуйста.
Секретарша помедлила и сказала:
— У меня нету, Игорь Андреевич.
— Что значит "нету"?!
— Все скрепки собраны по указанию товарища Ящерова и будут распределяться по специальным заявкам.
— Ящерова ко мне! — закричал я.
— Ящерова нет на месте, — сказала секретарша.
— А где он?
— Проводит совещание.
— Совещание? — тихо переспросил я. — Ладно, сейчас посмотрим…
В коридоре в глаза мне бросился свежий номер стенной газеты. Еще вчера ее не было. Всю газету занимала одна заметка под названием "Искоренять болтовню, заниматься делом, как учит тов. Степанов".
Заметка была подписана Ящеровым.
Идти в конференц-зал уже не имело смысла.
— Как только Ящеров освободится, пусть зайдет, — сказал я секретарше, вернувшись в кабинет.
Ящеров освободился через два с половиной часа.
— Иван Семенович, — сказал я. — Как прикажете понимать ваши действия?
— Простите, Игорь Андреевич, — начал Ящеров, — я не совсем понимаю ваш…
— Я вижу, что не совсем! — сказал я. — Что за новые совещания? Что за глупости вы в газете написали? Люди над нами смеяться будут, если уже не смеются!
— Кто смеялся? — деловито спросил Ящеров, доставая записную книжку.
— Уберите книжку! — закричал я. — Я вас спрашиваю, чем вы занимаетесь?
— Так ведь как же! — расстроенно сказал Ящеров. — Дабы ознакомиться с новейшими указаниями… Незамедлительно довести… Как руководство к действию…
— Подождите, — сказал я, пытаясь держать себя в руках. — Может, по крайней мере, вы объясните, зачем отобрали у всех скрепки?
Ящеров оживился и торопливо заговорил:
— Реорганизация системы снабжения сотрудников скрепками, проведенная мною в соответствии с данными вами основополага…
— Ящеров!! — заорал я. — Что вы мелете?!
— Виноват, — сказал Ящеров, хлопая глазами. — Готов понести…
— Слушайте меня внимательно, Ящеров, — сказал я. — Чтоб завтра навести полный порядок. Чтобы у всех были скрепки. Газету вашу сейчас же снять. И больше никаких глупостей, иначе придется принять решительные меры. Вам ясно?
— Абсолютно! — воскликнул Ящеров. — Завтра утром все будет исполнено.
Завтра утром началось созванное Ящеровым общее собрание. Двухчасовая речь Ящерова завершилась словами: "Будем принимать решительные меры, как призывает товарищ Степанов!"
Я был начеку. Как только Ящеров стал собирать листки своего доклада, я вошел в зал. Увидев меня, Ящеров округлил глаза до размера чайных блюдец и радостно крикнул в микрофон:
— В нашей работе принимает участие сам товарищ Степанов!
— Товарищи! — крикнул я. Зал замер. — Неужели вы не понимаете, что никаких указаний Ящерову никто не давал? Он же несет абсолютную ахинею! И вообще, по-моему, это форменный идиот!
Секунду в зале царила жуткая тишина. А потом на меня обрушился пульсирующий грохот оваций. За моей спиной рукоплескали те, кто находился за длинным столом президиума. Краем глаза я увидел Ящерова. Он стоял за столом и хлопал громче других.
И тут я понял, что выполнить намеченный мною "План" будет не так-то легко…
Превращения Шляпникова
Лежа в кровати, Шляпников дочитал последнюю страницу брошюры "Как себя вести" и заснул. Проснулся он другим человеком — он теперь знал, как себя вести.
