KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Юмор » Юмористическая проза » Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

Виктор Шендерович - Изюм из булки. Том 2

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Виктор Шендерович, "Изюм из булки. Том 2" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Виктор! — сказал вальяжный голос из трубки. — Мы тут, по соседству, в сто втором… В знак уважения к вашему таланту… просим к нам… коньячку…

Точного текста не помню, потому что, в сущности, еще спал. Так и не проснувшись, промямлил, что не пью, и повесил трубку. Все это происходило в полной тьме. Перед тем как снова отрубиться, я на секунду зажег свет. Была половина шестого утра. Сволочи, подумал я — и провалился обратно в сон.

Наутро я подошел к девушке у стойки и злобно поинтересовался, какого черта она соединила со мной какого-то идиота в половине шестого утра.

Девушка испуганно оглянулась на стоявшего рядом охранника. Охранник закаменел лицом. Мне показалось, что им обоим не понравилось определение «идиот».

— Ну хорошо, — сказал я. — Значит, так. У меня к вам просьба. Завтра, ровно в половине шестого утра, позвоните, пожалуйста, в сто второй номер и передайте, что Шендерович благодарит за приглашение и извиняется, что не смог прийти.

Шутка казалась мне адекватной и даже изящной. Я улыбнулся, полагая, что девушка-портье оценит это изящество. И тут понял, что значит выражение «короля играют придворные».

Портье побелела лицом и с отчаянием в глазах замотала головой. Охранник же отвернулся, всем видом давая понять, что ничего этого не слышал вообще.

— Слушайте, — сказал я. — Кто у вас там живет, в сто втором?

И портье тихо ответила:

— Хабаров.

Тут уже, наверное, побелел лицом я.

Хабаров был главой «уралмашевских», по совместительству — депутат местного совета. Он и его «братки» закатали под асфальт конкурентов еще в середине девяностых — и с тех пор рулили Е-бургом на законных основаниях.

Хабаров был хозяином города и, как выяснилось впоследствии, владельцем этой гостиницы… Если бы я ночью успел толком проснуться и послать его вдоль по алфавиту, моя гастрольная деятельность, полагаю, могла закончиться прямо в этой гостинице, вместе с жизнью.

Через месяц с небольшим Хабарова арестовали, а еще через неделю — повесили в тюремной камере. Я тут ни при чем, так совпало. 

Координатор протеста

Дело было в Нижнем Новгороде.

Ясным весенним днем иду, гляжу: митинг у памятника Минину. Транспаранты, мегафон, тетки-активистки собирают подписи… Оказалось, вся эта суета — в защиту местного вора Климентьева: он только что победил на выборах мэра, и его, наконец, посадили.

Ну митинг, флаги… Я, как та гоголевская крыса, пришел, понюхал и пошел прочь. И как раз мобильный зазвонил…

И вот иду я по главной нижегородской улице к Дому актера и разговариваю по телефону — глядь, откуда ни возьмись, человек с телекамерой. Забегает спереди и, пятясь, снимает, как я иду. Узнали, думаю. Неловко, хотя приятно, конечно. Но откуда этот папарацци? Неужели караулил?

Вдруг — вторая телекамера, третья… И все забегают передо мной — и снимают, как я иду. Тут я заподозрил неладное. Что-то, думаю, густовато. Я все-таки не принцесса Диана.

Оборачиваюсь — мамма миа! Все климентьевские бабушки-страдалицы со своими лозунгами идут за мной по улице.

Я — в Дом актера, а они — к местной прокуратуре!

Телевизионная картинка в тот день была классная: митинг в Нижнем Новгороде в защиту вора Климентьева; впереди, с мобильником в руках, — я!

Координирую народный протест. 

Разговор не удался

А вообще к популярности лучше сильно не привыкать. Можно нарваться и посерьезнее.

Вот рассказ моего знакомого, человека весьма известного. Нелегкая судьба продюсера занесла его в Лондон, где, прямо в аэропорту, у него и прихватило живот.

Добежал он до туалета, отсиделся — и вдруг слышит голос из-за перегородки. По-русски.

— Ну, как долетел?

— Нормально, — ответил продюсер, немного удивившись обстоятельствам беседы. Впрочем, к тому, что с ним заговаривают незнакомые люди, он давно привык. Все было бы ничего, но разговор вдруг перешел в практическую плоскость.

— Сколько взял денег? — спросил человек из-за перегородки.

— Нормально взял, — ответил продюсер. И напрягся — потому что за перегородкой сидел, не иначе, знакомый.

— А когда назад? — поинтересовался туалетный собеседник.

— Через три дня, — ответил продюсер, судорожно пытаясь понять, с кем говорит. Голос был совершенно неизвестный, но, будучи человеком вежливым, продюсер продолжал уклончиво беседовать с незнакомцем о разных обстоятельствах своей жизни, пока из-за перегородки не раздалось:

— Прости, не могу разговаривать, тут какой-то мудак в сортире отвечает на мои вопросы. 

Гастроли

…И опять меня отвели в сторонку, попросили снять ботинки, расстегнуть ремень и встать, как у Леонардо да Винчи: руки в стороны, ноги на ширину плеч.

Ничего нового. Шмон, еще до 11 сентября, стал непременной частью моих путешествий. В Париже во мне ищут араба-террориста, в Стамбуле — курда, в Тель-Авиве — палестинца; в Москве (когда ненадолго сбрил бороду и перестал быть похожим на Шендеровича) я стал лицом кавказской национальности и регулярно предъявлял документы…

В Америке хорошего впечатления я тоже не произвожу. А после третьего подряд персонального обыска начал заранее отводить глаза и покрываться холодным потом, как будто вчерась от Бен Ладена.

Однажды я набрался наглости и посетовал на свою горемычную судьбу здоровенному черному дяде, ворошившему мой багаж в поисках взрычатки.

И понял, что такое настоящий черный юмор.

Дядя поглядел на меня и без тени улыбки сказал:

— Change your face…

Меняй лицо. 

Условия аренды

Многие американские синагоги — разновидность клуба, и концерты в них — обычное дело. Случаются, впрочем, и недоразумения…

В Питтсбурге посреди моего монолога на сцену вышел немолодой ортодоксальный еврей и предложил присутствующим помолиться вместе с ним. На резонное замечание, что здесь идет юмористический концерт, ортодокс не менее резонно возразил, что здесь — дом Божий.

Да, но Господь сдал свой дом в аренду и взял чек на триста баксов!

Ортодокса это довод не убедил, и он стартовал со своим проверенным репертуаром… Еврейский Господь оказался существом неожиданно толерантным и никого из нас не убил. 

Лишняя буква

Во время моего выступления в ДК имени Газа в Петербурге организаторы устроили сбор средств для больных детей…

Название дома культуры что-то замкнуло в моей горемычной голове — и я со сцены напомнил петербуржцам об их великом земляке, докторе Гаазе, о его фразе «спешите делать добро»…

Денег на больных детей мы собрали изрядно — вот только «святой доктор» Федор Петрович оказался тут совершенно ни при чем. Дом культуры назван был, разумеется, вовсе не в его честь, и доживи автор «Азбуки христианского благонравия» до большевиков — шлепнули бы контру у первой стенки!

Товарищ Газ, чье имя носит ДК Путиловского завода, был комиссаром бронепоезда № 6 «Имени тов. Ленина»…

Одно «а», одно!

И как мне вообще могло прийти в голову? Вроде не из европ приехал, свой же, здешний…

Эх, вот бы дожить до переименования…

Два «а» должно быть, два! 

Мигалка

Нижний Новгород.

Вечером — концерт, а днем зазвали меня к какому-то местному начальству в тамошний Кремль (Путина еще не было, и начальство не шарахалось от меня, как от прокаженного, а норовило дружить).

И вот, стало быть, чаек да конфеты — глядь: а уже время идти! И хотя вроде все рядом — вот тебе Кремль, вот гостиница «Волжский откос», вот улица Покровка с театром, — а надо спешить.

Да ладно, говорит начальство, допейте чай спокойно, мы вас отвезем.

Ну я и расслабился. А когда вышел во двор, похолодел: у крыльца стоял «мерседес» с затененными стеклами, а перед ним — милицейский «форд» с мигалкой.

Это у них и называется «отвезем».

Деваться было уже некуда, и мы поехали.

И вот, скажу я вам, люди добрые, — сначала, конечно, ужасно неловко. Первые десять секунд. Потом расслабляешься, — потому что стекла-то затененные и тебя никто не видит…

Потом испытываешь первый приступ самоуважения.

Недаром, должно быть, тебя везут в тепле на мягком, а эти там, за темным стеклом, шебуршатся под дождичком. Наверное, ты заслужил! А этим там, под дождем, самое место. Вон они какие противные все, мокрые и злые. И смотрят еще недовольно, смерды!

То ли дело ты, такой хороший, с удавшейся жизнью, весь такой сухой на мягком.

А потом, когда диким кряканьем с крыши ментовского «форда» охрана разгоняет с твоего пути в лужи одуревших пешеходов, а твой «мерседес» разворачивается через двойную сплошную, ты испытываешь уже законное раздражение: чего они тут путаются под ногами, они что, не видят: я же еду! Я!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*