Юрий Мухин - Творцы империй
Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что польский народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости.
И ведь если такое положение длится веками, то, значит, полякам нравится иметь у власти гнуснейших из гнусных.
Гитлер. И, что характерно, СССР и Варшавский договор в 80-х годах предали именно поляки, вы, маршал, не можете даже сказать, что поляков настроили против СССР сионистские средства массовой информации. Ведь в Польше нет евреев, их даже сегодня там меньше, чем в одном Московском университете.
Сталин. Сегодня на Земле уже нет народов, есть полностью разложившиеся народные массы, погрязшие в алчности и своекорыстии.
Но, что касается отсутствия в Польше евреев, я вспомнил такой случай. Осенью в 1944 г. эмигрантское правительство Польши дало приказ подчинявшимся ему полякам поднять восстание в Варшаве с тем, чтобы не допустить установления народной власти в Польше. Поднявшие восстание поляки, как сказал господин Черчилль, подчинявшиеся тогда «гнуснейшим из гнусных», били в Варшаве не только и не столько немцев, сколько украинцев и оставшихся в Варшаве евреев. Кстати, господин Черчилль, как мне помнится, вы тогда энергично поддерживали этих «гнуснейших из гнусных».
Черчилль. Не надо вспоминать старое, маршал, — СССР и Британская империя были несовместимы: политика есть политика. Но если вернуться к 1939 г., то вы, канцлер, скептически относясь к полякам как к военной силе, недоучли один тонкий нюанс.
Вы вспомнили Крымскую войну 1854 г., господин Гитлер, а я вспомнил, как после конференции в Ялте в 1944 г. у меня внезапно оказалось свободное время и я попросил русских отвезти меня на поле под Балаклаву, где происходили сражения Крымской войны с участием моих родственников. Кстати, я очень удивился, когда увидел как заботливо ухаживали большевики за братскими могилами английских и французских солдат, павших в тех сражениях.
Так вот, в ходе Крымской войны был такой случай. Английские и французские войска были уже вооружены нарезными дальнобойными штуцерами и в боях вне крепости Севастополь имели преимущество над русскими, вооруженными гладкоствольными ружьями. Те, после огневого воздействия, как правило, отступали. Но вот французы привезли в Крым свои лучшие войска — зуавов. А форма у зуавов была пестрой и напоминала форму турецких янычар. Когда они впервые появились на поле боя, то русские с энтузиазмом бросились на зуавов в штыки и разгромили. Русские решили, что это турки, а турок они привыкли бить.
Вы, канцлер, недооценили психологию поляков, они ведь победили Советскую Россию в 1920 г., они уже били Красную Армию и вполне могли быть вам полезны.
Сталин. А ведь господин Черчилль прав. В то время мир сошел с ума: СССР никто и ни во что не ставил. Я уже не говорю о крупных странах, скажем, о том, что нас — союзника Чехословакии — не пригласили в Мюнхен в 1938 г., где Англия с Францией ее предали и продали.
Черчилль. Мы впоследствии дорого поплатились за то, что не пригласили в Мюнхен СССР.
Сталин. Но возьмем, к примеру, крохотную Финляндию. Население ее 3,5 млн., а у нас тогда было около 170 млн. Ну эта крохотная страна могла бы уважать своего соседа — СССР?
Черчилль. Вы имеете в виду войну между СССР и Финляндией в зиму 1939–1940 гг.?
Сталин. Да, ее. Ведь в чем был вопрос. Царя Петра угораздило построить столицу на границе, вернее, на берегу Финского залива. С моря ее прикрывает только крепость Кронштадт. Для современного флота эта крепость — не более чем маленькая помеха. А если противник возьмет Ленинград, то тогда огромные просторы России, которые всегда были препятствием для вторгающихся армий врага (растягивая их коммуникации, как, скажем, у Наполеона), перестают играть свою роль. Противник может доставить все снабжение и саму армию морем и из Ленинграда ударить прямо по остальным жизненным центрам страны. То есть, Петроград или Ленинград — это не только огромный город и промышленный район, но это и смертельно болевая точка России. Это то место, которое врагу нельзя сдать ни в коем случае.
Сам Ленинград находится, образно говоря, на дне довольно узкого и длинного Финского залива. С начала века, с появлением минного морского оружия, защита Ленинграда велась установкой у входа в Финский залив сплошных минных полей, и флот противника останавливался этими минами на дальних подступах к городу.
Но мины можно снять, поэтому мало их установить, минные поля надо защищать.
Царю было легче: Финляндия и эстонский берег у входа в Финский залив входили в состав Империи. На обоих берегах у входа в залив минные заграждения защищали береговые артиллерийские батареи, там же были аэродромы.
Но у СССР этого уже не было. От финских границ до Ленинграда было всего 30 км, чуть дальше — до эстонских. Ленинград был беззащитным против сильного противника, имеющего мощный флот.
Пока Англия и Франция не подталкивали Германию против СССР, это положение еще можно было терпеть. Но когда состоялся Мюнхенский сговор, оно стало нетерпимым.
Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.
Пятая серия
Сталин. Мы стали просить Финляндию помочь в защите Ленинграда. Чего только мы ей не предлагали! Военный союз и просто ее согласия на то, что СССР берется защищать ее в случае любой агрессии. Мы предлагали купить ее мелкие необитаемые острова в Финском заливе, мы предлагали и деньги, и многократные площади советской территории взамен.
Просто деталь. Мы просили сдать нам в аренду часть полуострова Ханко у входа в Финский залив, чтобы построить на нем военно-морскую базу. Нам отказали, потому что Финляндия, дескать, нейтральная страна, не может иметь на своей территории иностранные базы. Тогда мы предложили перекопать полуостров каналом и этим отделить его от финской территории, после чего продать его нам. Они заявили, что финской землей не торгуют. Мы предложили обменять эту часть полуострова на любую советскую территорию у наших границ в многократно большем размере. Нам отказали.
Нам не нужен был даже Карельский перешеек — при дружественной Финляндии не имело большого значения, где именно проходит граница. Нам нужен был клочок земли у входа в Финский залив, чтобы защитить свои минные поля и ими защитить Ленинград от военного флота Германии. Финляндия нам в этом нагло и дерзко отказывала.
Ситуацию можно образно представить так. Предположим, ваш дом стоит на границе с соседом и сосед разжег под его стенами костер. Вы просите его отодвинуть костер, предлагаете деньги и часть своего участки, ведь в случае, если подует ветер в вашу сторону, костер сожжет ваш дом. Но сосед нагло заявляет, что он жег и будет жечь костер, и вы ему не указ.
И было совершенно ясно, что Финляндия готовит войну с СССР. Дело в том, что она начала строить, как и все страны, укрепления на своей границе с СССР. Но построила их очень странно — перегородила укреплениями, так называемой «линией Маннергейма», только 100-км участок на Карельском перешейке между Финским заливом и Ладожским озером. А на остальных 1000 км границы даже не собиралась ничего строить. Так в чем же смысл укрепления 10 % границ? Ведь если бы мы захотели захватить Финляндию, то прошли бы внутрь ее со стороны Карелии — там, где никаких укреплений нет.
Впоследствии мы выяснили, что «линия Маннергейма» — это всего лишь начало той границы, которую финны хотели в ходе войны завоевать и установить с СССР, и которая проходила в их планах по линии: «Линия Маннергейма» — Ладожское озеро — Свирь — Онежское озеро — Белое море. При этом финны в своих планах отхватывали от СССР всю Карелию и Кольский полуостров.
Гитлер. Да, это та граница, которую я им пообещал за участие в войне с СССР в 1941 г.
Сталин. Это было бы естественно, ведь в этом случае Финляндия отобрала бы у нас эти территории в союзе с могущественной Германией. Но в зиму 1939 г. она собралась это сделать сама и, исполняя планы финского Генштаба, финская армия неделю пыталась наступать.
Гитлер. Это невероятно!
