Ф. Илин - Маленькие повести о большом мичмане Егоркине и его друзьях
Зато Пивняков считал свое достоинство униженным, но еще не очень. По своему психотипу, он внешне своих эмоций не показывал, но где-то внутри очень переживал свою трусость и покорность. Однако, прощать своих обид не собирался – у него в записной книжке был список старослужащих и крестиками были отмечены его претензии к ним. Он установил для себя пределом порога терпения цифру «20».
Сегодня от Бузыкина Пивняков получил 20-й щелбан за плохие знания электросистемы корабля на зачете. Дело было в помещении электростанции, Пивняков приготовил тяжелый бронзовый ствол, окликнул своего «истязателя» и обрушил сие орудие на его дурную голову.
Да, дело могло закончиться куда как хуже, решили офицеры и через несколько минут объяснительные записки писали уже человек десять!
Бузыкин, по горячим следам, тоже писал свое сочинение на заданную тему.
По мнению Караева, написал себе лет на пять зоны общего режима. И очень удивился, даже дар речи потерял, что эти пять лет, оказывается, положены ему, а не Пивнякову. Выводы сделал не только Бузыкин. Но давно и не нами сказано, что чужой опыт ничему не учит…
«Хорошо, что еще не успели доложить о „трупе“ Громяковскому и комбригу!» – решил Бердников. «Могли бы иметь еще… несколько истерзанных трупов… В том числе – мой и Караева!»
С тех пор Караев и Бердников оч-ч-чень не любили, когда по темному коридору, среди ночи раздавался шум приближающихся шагов. Да, уж! Вздрогнешь!
Глава 12. Собачья история
Старшина контрактной службы кок-инструктор Аскер Муслимов собирался в Обзорново к своей скучающей зазнобе. Однако, сойти с корабля вовремя не сложилось. То одно дело всплыло, то другое, то ПКС с накладными и раскладками меню пристал, объясняя ему популярно целых полчаса, что он – балбес, и так служить нельзя. Об этом он и сам знал, но… уж очень-очень хотелось навестить одну скучающую любвеобильную подругу…
Тем временем машина из бригады ушла, правда, оставался кое-какой шанс попасть на «апельсин» (грузовая автомашина с пассажирским кузовом окрашенным в оранжевый цвет. Такие машины были предназначены для перевозки рабочих в условиях севера среди снегов, чтобы, в случае всего яркую машину было легко обнаружить), и старшина решил поспешить.
Однако, появляться к женщине с пустыми руками – дурной тон, а удастся ли что-то купить в поселке – неизвестно. И – бес попутал!
Честно сказать, путал он его не в первый раз. Аскер незаметно, «чисто механически» стянул с разделочного стола приличный кусок мякоти, приготовленный назавтра, на обед личному составу планировались котлеты.
Довольный, что его никто не поймал за этим постыдным занятием, кок выскользнул из камбуза со своей клеенчатой спортивной сумкой, сошел с корабля и… увидел на дороге красные габаритные огни последнего убегавшего прочь «апельсина».
Он тяжело вздохнул – предстоял девятикилометровый марш-бросок до поселка. Надежда, что тебя подберет кто-то на легковушке, была слабой. Однако – не впервой, сказал он сам себе. Лето кончилось, темнота рано падала на сопки и озера, освещение еще как следует не наладили. А Аскер все шел и шел, оглядываясь, опасаясь пропустить случайную машину. Ветер шумел густой листвой придорожных деревьев, над головой висела луна – волчье солнышко.
И вдруг ему показалось, что в спину ему кто-то смотрит. Как-то так очень нехорошо, однако, смотрят! Как кок на кусок говяжьей мякоти, да! Он оглянулся – никого! Но тревожные ощущения остались…
Аскер прибавил ходу. За спиной зашуршали чьи-то шаги в зарослях. Шорох гальки и листьев под чьи-то ногами он ясно-ясно услышал!
Кок вновь оглянулся – опять никого, но теперь ему показалось, что кусты на обочине заметно шевелились. Он ясно видел чью-то тень. Нет, не показалось! Справа тоже кто-то продирался сквозь кусты.
«Волки?» – подумал он, «нет, откуда здесь, к шайтану, волки». Старшина припомнил, что когда-то, рассказывали ветераны, лет двадцать назад в окрестностях колобродил настоящий бурый, облезлый спросонья мишка, но это было по весне. Росомаха? Об этих жутких зверях он тоже слышал. Но и те фестивалят больше по зиме, а сейчас – не то еще лето, не то уже осень – пока не поймешь! А что, вполне может быть!
Волосы на затылке встопорщились, и от самого загривка до лопаток и ниже пробежал неприятный, игольчатый холод. Только собрав в кучу все свое самообладание, он удержал себя от перехода на трусливую рысь.
От хищников бежать нельзя – тогда они тебя точно определят как добычу и по инстинкту, кинутся догонять. А так… может и обойдется…
Ускорив шаг, он шел по обочине, но путника обогнали… Это были собаки штук пять лохматых шавок. Еще три догоняли сзади. Или – загоняли на основную стаю? Это были настоящие охотники, у которых проснулись и закрепились древние инстинкты. Их когда-то предали люди и они теперь жили в стае по ее древним законам. Дрались с конкурентами, отвоевывали мусорки, делали набеги на становища поселковых «бакланов» – с переменным успехом, и – вовсю боролись за выживание.
В поселке бродяг иногда отстреливала комендатура, приезжали из Мурманска собачья служба, отлавливающая бедолаг. И никто назад больше не вернулся… И это – бывшие хозяева, люди!? Их убивали и не ели! И псы поняли, что за поселком безопаснее… На людей, по той же врожденной традиции, не нападали… пока не нападали! Хотя счет их обид на двуногих возрастал! А так хотелось иметь хозяина и быть ему преданным!
От этого человека, одинокого на пустынном остывающем асфальте, пахло вкусным, пахло едой. Сквозь запахи ночи, дороги, бензина и прелой листвы пробивался назойливо запах свежего мяса. Этого стая выдержать никак не могла!
Идти Муслимову стало некуда. Бежать – совсем глупо. Он подобрал с насыпи куски крупной гальки и дробленного скального гранита и начал швыряться в собак. Даже попал, одна псина жалобно завизжала. Стая разбежалась, и Аскер отвоевал себе путь. Прошел всего несколько метров и кольцо зверей опять сомкнулось вокруг сильно струхнувшего Аскера.
Не было бы у него с собой мяса, он бы может и прошел, но голод вел стаю на него! И одна из осмелевших псин подбежала сзади и рванула у него сумку. Старшина отбился, но тут же налетела еще одна, затем другая… В сражении ему порвали новенькое форменное пальто…
Тогда он подобрал увесистый березовый дрын, валявшийся в кустах на обочине, и стал отбиваться. Но не долго – атакуя, звери прижали его в скале. «Не в ту сторону пробиваться стал!» – запоздало пожалел кок.
Озираясь, он достал из сумки один кусок мяса и бросил стае. Те кинулись к мясу, пьянящему их скудный мозг запахом крови, образовалась свалка. Но кусок был слишком мал, а сумка все еще пахла добычей. Полетел второй кусок, за тем – третий, и оставался всего один единственный… что потом? А собаки вошли во вкус, охотничий азарт стаи, а кроме того, охотники говорят, что хищники чуют запах гормонов страха, и это подстегивает их агрессию.
Чего-чего, а запаха страха было много! А дорога была всё также пустынна, лишь горели огоньки фонарей где-то вдалеке… Муслимов раз десять попрощался с жизнью, собачьи зубы прошлись по его ноге, царапнули пальцы правой руки…
В этот самый момент бедный, загнанный в угол старшина-кок увидел большое, грозное чудовище, косматое, совершенно аспидно-черного цвета. В свете полудохлого фонаря горели его глаза… Собака Баскервилей – подумал Аскер. Этот фильм он смотрел совсем недавно!
«Вот и всё!» – понял Муслимов, в очередной раз прокляв себя за прогулку к чужой женщине, за кражу мяса у бедных матросов, за… за… Да что там, грехов хватало, и за них теперь приходилось платить! Слова молитвы не шли в голову, но те, что удалось мысленно произнести – были от самого чистого сердца!
Чудовище грозно рыкнуло, изогнуло спину. Хвост торчал, как боевое знамя, в черной пасти сверкали длинные, мощные, клыки цвета белого жемчуга.
Рык повторился, и перешел в короткий, злобно-повелительный лай. Навстречу чудищу кинулся тощий, длиннолапый вожак стаи, отдаленно напоминавший овчарку.
Черный гигант схватил соперника страшной пастью за загривок, потряс в воздухе и отбросил в сторону. Тот упал на спину и подставил свой живот. Победитель поставил ему на грудь мощную лапу – не меньше человеческой ладони – и еще раз рыкнул. Больше из стаи никто не возражал!
Тогда он, не спеша, подошел к коку, и тот… узнал в нем корабельного пса Мишку, которого, еще с матросских времен, не раз подкармливал на камбузе, и приберегал для него косточки из котла, вкусные такие, все в махрах вареного мяса.
Еще раз грозно пролаяв на стаю, он глянул на Аскера: «Что стоишь? Пошли!» и двинулся в сторону кораблей, призывно размахивая хвостом. Муслимов с некоторой опаской, но быстро пошел за Мишкой, еще не веря в свое чудесное освобождение.
Мишка еще раз грозно рыкнул на шавок: «Это – мой человек, из моей стаи, под защитой! А если кто не согласен…»
