Михаил Крюков - Разговорчики в строю. Лучшее за 2008-2009 годы
Весь этот короткий и полный простых радостей путь выходного дня Олег Скворцов уже прошёл, и теперь бродил по казарме, уставленной двухъярусными койками, приставая к товарищам с глупыми вопросами и подначивая на дальнейшую заумную дискуссию обо всём и ни о чём, раскрутив собеседника на интересные мысли и хорошую сигарету.
День давно перевалил за свою половину, и оставалось спокойно дотянуть его до вечерней поверки и команды «Отбой!», после которой в воскресенье ещё долго продолжалось хождение по коридору и курение на улице и в туалете с живым обсуждением различных приятностей теми, кто сегодня впитывал культуру и напитки большого города за порогом КПП.
Subito
– Скворцов! – вяло закричал дневальный, – телеграмма, срочная!
«Здрасти, не ждали», – подумал Скворцов, разворачивая сложенный вдвое бланк, на котором плохо пропечатанным шрифтом читалось: «Позвони домой. Мама».
Никаких больших неожиданностей текст телеграммы не сулил. Когда Олег больше месяца не писал домой, можно было дождаться подобного зова от мамы. «Но почему «срочная»? – раздумывал он, надевая сапоги и застёгивая хэбэшку.
Andante non troppo
В здании факультетского учебного корпуса с чёрного хода под лестницей притаилась телефонная будка с автоматом выхода на межгород. Благодаря такому скрытному расположению, будка провоцировала пытливые умы на всяческую экономию 15-ти копеечных монеток. Монетки привязывались на нитку, заменялись штампованными жетонами, в автомат засовывались пружины от фуражек и спицы от велосипеда. Каждый способ отрабатывался и по секрету передавался друзьям, что в конечном итоге таки приводило к значительной экономии пятнашек, так как автомат после таких экспериментов работал от силы неделю в месяц. Вот и сейчас Олег постоял в будке, подёргал за рычаг, покрутил провод, потряс трубку и, послушав идеальную тишину в динамике, пошёл к казарме, раздумывая над способами связаться с родным домом. Старшина бы выпустил в город, но чистых бланков увольнительной не имелось, можно было выцыганить у писаря, но тот сам был в увольнении. Все сходилось к самоволке, и не было бы тут ничего страшного, но, во-первых, именно в выходные дни по периметру дежурил наряд училищного патруля, а во-вторых, Скворцов буквально неделю назад стоял на ковре у начальника факультета и давал обещание не докатиться до отчисления по совокупности дисциплинарных взысканий. Залетать нельзя было категорически, но на срочную телеграмму надо было реагировать срочно.
С одной стороны забора в пятиэтажке напротив в полуподвальном помещении находился переговорный пункт, но именно там нарваться на патруль было проще всего. Оставался один путь: на центральный вокзал, где свирепствовали уже городские патрули, но можно затеряться в толпе, если, конечно, ты не хвастаешься формой.
Вектор был выбран, оставалось найти средства достижения цели. Вопрос вроде бы легко закрывался спорткостюмом, но стриженый курсант в обычном трикотаже был виден патрулю так же далеко, как в сапогах и в пилотке. Бли-ин, как же не хотелось кидаться голым пузом на штык.
Andante
Но тут, как обычно бывает, если очень надо, судьба даёт пинка синей птице, и та с распушёнными перьями и ошалелыми глазами подставляет синий хвост. Сейчас этот хвост принадлежал Димке Котову, который курил у входа в казарму. Димка был земляк. Кроме того, отец Димки занимал в ГСВГ приличную должность и периодически подкидывал в посылках всякие немецкие вкусности, а пару дней назад подкинул настоящий Адидасовский костюм и такие же кроссовки.
Что это значило тогда, сейчас не объяснить. Наверное, можно сравнить, как если бы родители подарили мотоцикл или небольшой автомобиль.
Это был шанс. Но как к нему подобраться? Димка костюм, скорее всего, не даст, и где взять нужные слова? Ладно, трусами нас делает раздумье.
– Димка, дай сигарету.
– Держи.
– Димка, дай костюм.
«Нельзя, конечно, так поступать с товарищами», – подумал Олег, когда Димка выпустил дым через уши, а из глаз ручейками побежали слезы. О каком костюме речь, понятно было без объяснений. Ещё не до конца прокашлявшись, сдавленным голосом, он сказал:
– Ты охренел? Я его сам ещё ни разу не надевал.
Олег быстро, стараясь не растерять лидирующего положения в диалоге, объяснил, что телеграмма, мама, срочно, увала нет, костюм – единственное решение, а в своём на вокзале заметут на раз, а на два вытурят из училища насовсем. Димка внял, хотя ещё до конца не поверил, что вот так вот просто, своими руками он сам отдаст ни разу не надёванную драгоценность, и взбрыкивал и пытался что-то сказать или сделать, чтоб как-то остановиться, чтоб это оказалось просто шуткой, сном, розыгрышем. Он долго искал ключ от чемодана, делал вид, что забыл, куда спрятал, потом опять курил, ходил в туалет, с кем-то заговаривал. Олег был неумолим и не отставал ни на шаг. Молча. Все слова были уже сказаны, и любое могло запросто оказаться лишним.
В полутёмной чемоданке, стоя над низко присевшим Димкой, который разгребал из-под груды вещей вожделенный «Адик», Олег вдруг остро понял, что чувствовал Корейко, а себя ощутил полу-Бендером, так как костюм – не миллион, вернуть придётся.
Ещё раз вздохнув:
– Ну ты же туда и обратно?
Димка посмотрел Олегу в глаза, потом на свои занятые руки и протянул сине-жёлто-белое чудо навстречу прорухе-судьбе.
Andante mosso
Вокзал располагался в низине городского рельефа, и в нормальной обстановке путь до него занимал 10-15 минут, учитывая три остановки на троллейбусе. Но эта тропа была сейчас обвешена красными флажками, то есть патрулями и училищными же офицерами. Оставался один вариант – по горбатым и пыльным улочкам частного сектора спуститься к железнодорожным путям и дальше вдоль насыпи до вокзала. На километр дольше, зато безопасно.
Олег добежал до старого кирпичного забора возле автопарка, подпрыгнув, провёл рукой по верхнему краю и с радостью убедившись, что сюда ещё не добрался комендант с солидолом, подтянулся, посмотрел вправо-влево, одним махом перебросил тело на другую сторону, и оглядевшись, побежал с видом закоренелого спортсмена, углубляясь в просторы многочисленных улиц среди частных домов.
Добежав до крайней перед городом остановки электрички, он остановился на краю платформы и закурил. Теперь вариантов было три: электричка, ноги, поезд. Если верить расписанию на щите, электричка ожидалась минут через двадцать, ногами было быстрее, а ещё, если повезёт, можно заскочить на медленно тянущийся перед городом товарняк, каких тут на многочисленных путях бывало множество. Олег спрыгнул с платформы, выбежал на возвышающийся гребень следующих путей и увидел в ложбине медленно подползающий товарный поезд. Птица удачи продолжала манить ультрамариновыми перьями.
Allegro
Поезд, тянущийся из-за поворота, казался бесконечным. Пустые вагоны, цистерны, полувагоны, платформы – в этом поезде было всё. И всё грязное и пыльное. Олег уже было передумал, но тут, увидев довольно чистый бункер для насыпных грузов с удобной лесенкой, чуть разбежался, запрыгнул на ступеньку и поплыл над насыпью. Всё складывалось настолько удачно, что появилось лёгкое беспокойство, но вдруг поднявшийся откуда-то кураж наполнил лёгкие воздухом и растянул рот в широкую улыбку.
Вот с такой улыбкой Олег и смотрел по сторонам. Также улыбался, когда увидел в стороне от путей возле местного пивного заведения двух милиционеров с овчаркой, которые сначала с интересом смотрели, а потом стали приглашюще махать руками. Олег, не снимая улыбки, отрицательно покрутил головой и стал смотреть на приближающиеся платформы вокзала и на ремонтников в оранжевых жилетах возле них, которые остановили своё ковыряние грунта, опустили кирки и смотрели на Олега.
Поезд приближался к вокзалу, и люди на краях десятка платформ тоже развернулись и разглядывали грязный и тёмный поезд, с которого ярким бантиком свешивался Олег, незаметный, как попугай на Северном полюсе.
Пора было покидать транспортное средство, но оказалось, что поезд незаметно набрал ход, видимо, стараясь быстрее освободить путь.
Олег Скворцов знал, как и все, что прыгать с подножки товарного поезда так же просто, как с табуретки, и сам это мог сделать с закрытыми глазами, но при одном условии – табуретка, то есть поезд, должен стоять, ну или двигаться со скоростью, позволяющей прикурить от спички на ходу. Сейчас волосы на голове трепыхались от набегающего ветра и шевелились от ужаса. Из глаз выжимало слезы, и они ровными горизонтальными дорожками струились прямо в прижатые стянутой кожей затылка уши. Прыгать было нельзя. И не прыгать было нельзя. Ехать до первой остановки поезда означало уехать из училища навсегда. Нужно было просто оттолкнуться как можно сильнее против хода и быстро перебирать ногами, но именно это уже казалось невозможным. Олег крепко схватился за поручни и опустил ноги, пытаясь коснуться земли и побежать рядом с вагоном. Напрасно. С такой скоростью он бегать не умел, кроме того, ноги стало затягивать к громыхающим колёсам. Выхода не было. Олег отпустил поручни и заскользил на животе и вытянутых руках по серо-коричневому грязному гравию рядом с поездом с такой же скоростью.
