Джозеф Хеллер - Поправка-22
— Итак, виновен, — заключил офицер без знаков различия и отошел в сторону. — Он ваш, полковник.
— Благодарю, — сказал полковник. — Прекрасная работа. — Он повернулся к капеллану. — Ну, капеллан, все кончено. Иди.
— Куда? — с испугом спросил капеллан.
— К чертовой матери! — прорычал полковник, показывая через плечо большим пальцем на дверь. — Катись отсюда, ублюдок!
Капеллана потрясли откровенная грубость полковника и собственная досада при радостном известии о свободе, обретать которую ему, по каким-то внутренним таинственным импульсам, явно не хотелось.
— Вы не собираетесь меня карать? — со сварливым удивлением спросил он.
— Собираемся, будь уверен, дьяволово отродье! Да только тебе незачем знать, как и когда. А поэтому катись отсюда. Живо!
— Вы отпускаете меня? — неуверенно поднявшись и сделав несколько шагов к двери, спросил капеллан.
— На сегодня ты свободен. Только не вздумай удирать с острова. Мы тебя под землей найдем, ясно? Помни, ты у нас под наблюдением двадцать четыре часа в сутки.
Капеллан не надеялся добраться до двери. Он робко шел вперед, ожидая каждую секунду приказа вернуться или смертельного удара по голове. Но его выпустили. Поблуждав по сырым, затхлым, тускло освещенным коридорам, он отыскал какую-то лестницу и поднялся, к своему удивлению, в ротонду штабного вестибюля. Его пошатывало, и дышал он с трудом. Однако, оказавшись на свежем воздухе, ощутив свободу, он почувствовал тяжкое и праведное негодование. Никогда еще жизненные невзгоды не опаляли его так жестоко, как сегодняшние унижения. Он размашисто шагал по громадной гулкой ротонде, и каждый шаг отдавался у него в душе жгучей, жаждущей мщения обидой. Нет, больше терпеть нельзя, говорил он себе, ему надоело беспрекословно сносить издевательства, и отныне его никто не заставит их сносить. Дойдя до парадной двери, он с едкой радостью увидел подполковника Корна, который подымался по широкой лестнице на второй этаж. Глубоко для храбрости вздохнув, капеллан ускорил шаги, чтобы его перехватить.
— Подполковник, я больше не намерен это терпеть! — мужественно воскликнул он, и сердце у него ушло в пятки, потому что подполковник Корн продолжал неспешно трусить вверх, не обращая на него ни малейшего внимания. — Подполковник! — упавшим голосом выкрикнул капеллан.
— В чем дело, капеллан? — молча повернув и спустившись вниз, поинтересовался подполковник Корн; рубаха у него, как всегда, топорщилась на животе пузырем, и коротконогое туловище казалось пузатой бочкой.
— Подполковник, я хочу поговорить с вами об утреннем столкновении самолетов. Это страшное происшествие, воистину страшное, сэр!
— Да, капеллан, это страшное происшествие, — немного помолчав, сказал с циничной усмешкой подполковник Корн. — Мы до сих пор не решили, как написать о нем рапорт, чтобы не повредить своей репутации в глазах начальства.
— Я говорю вовсе не об этом! — без всякого страха и срываясь на скандальный крик, выпалил капеллан. — Кое-кто из погибших уже отлетал положенное и был освобожден от боевых вылетов.
— А что, — ядовито спросил его подполковник Корн, — по-вашему, это происшествие оказалось бы не таким страшным, если б в нем участвовали только новички?
Капеллан опять наткнулся на неодолимый барьер. Безнравственная логика непрерывно загоняла его в безысходные тупики. Дрогнувшим голосом и уже без прежнего напора он сказал:
— Вы творите несправедливость, сэр, заставляя наших летчиков совершать по восемьдесят боевых вылетов, когда в других полках людей отпускают домой после пятидесяти или пятидесяти пяти бомбардировок.
— Мы учтем ваше мнение, — равнодушно пообещал подполковник Корн и сделал шаг вверх.
— Как мне вас понимать, сэр? — с визгливыми нотками в голосе выкрикнул капеллан.
— А так, падре, что мы подумаем об этом, — презрительно откликнулся подполковник Корн. Он снова остановился и добавил: — Вы, надеюсь, не потребуете от нас, чтоб мы действовали не подумав?
— Н-н-нет, сэр. Но разве вы не думали об этом?
— Думали, падре, думали. И все-таки, чтоб доставить вам удовольствие, подумаем еще, а когда до чего-нибудь додумаемся, сразу же поставим вас в известность — вы первый узнаете, если мы придумаем что-нибудь новенькое. Adios, Padre.[36] — С этими словами подполковник Корн затрусил по лестнице вверх.
— Подполковник Корн! — выкликнул капеллан. Подполковник Корн опять остановился. Но теперь он повернул только голову — неприязненно и нарочито замедленно, но явно не собираясь задерживаться надолго. Капеллан нервически, на одном дыхании протараторил: — Я прошу вашего разрешения, сэр, обратиться к генералу Дридлу! Мне необходимо, чтоб мой протест рассмотрели в штабе бригады!
— У меня нет возражений, падре, — злорадно ухмыльнувшись, отозвался после небольшой паузы подполковник Корн. Он ответил не сразу, чтобы подавить ехидный смешок — челюсти у него напряглись, и взгляд остался бесстрастным, но губы все же искривились в ухмылке. — Я разрешаю вам обратиться к генералу Дридлу, капеллан.
— Благодарю вас, подполковник. И я считаю своим долгом сказать вам, сэр, что имею, как мне кажется, некоторое влияние на генерала Дридла.
— Спасибо за предупреждение, падре. А я со своей стороны считаю своим долгом сказать вам, капеллан, что вы не обнаружите генерала Дридла в штабе бригады. — Злорадную ухмылку сменил издевательский хохот. — Генерала Дридла убрали. Его заменил генерал Долбинг. У нас теперь новый командир бригады.
— Генерал Долбинг? — потерянно переспросил капеллан.
— Совершенно верно, падре. Вы имеете влияние на генерала Долбинга?
— Так я с ним даже незнаком, — жалко промямлил капеллан.
— Весьма прискорбно, падре! — снова хохотнув, гаркнул подполковник Корн. — Потому что полковник Кошкарт знаком с ним очень хорошо. — Глумливо похохатывая, он сверлил капеллана садистским взглядом, но вскоре резко оборвал хохот и сказал: — Кстати, учтите, капеллан, — его голос озвучился нотками холодного предостережения, и он даже ткнул капеллана пальцем в грудь, — ваша сделка с доктором Стаббзом провалилась. Мы прекрасно знаем, что это он послал вас сюда сегодня жаловаться.
— Меня послал сюда доктор Стаббз? — тупо повторил капеллан. — Да я даже не видел сегодня доктора Стаббза. А привезли меня сюда три совершенно незнакомых мне офицера, и они загнали меня в подвал и без всяких оснований допрашивали и всячески оскорбляли.
— Вы чертовски хорошо знаете, — сказал подполковник Корн и еще раз ткнул капеллана пальцем в грудь, — что доктор Стаббз безответственно трепался у себя в эскадрилье про какое-то липовое право летчиков не летать на бомбардировки больше семидесяти раз. Ну так вот, падре, — подполковник Корн опять скрипуче хохотнул, — им придется летать больше семидесяти раз, поскольку мы переводим доктора Стаббза на Тихий океан. А теперь adios, Padre. Adios!
Глава тридцать седьмая
ГЕНЕРАЛ ШАЙСКОПФ
Дридла убрали. Его заменил генерал Долбинг, и генерал Долбинг обнаружил, что его доблестная победа обернулась позорным поражением, как только переместился в кабинет генерала Дридла.
— Генерал Шайскопф? — ничего не подозревая, переспросил он сержанта, когда тот передал ему полученный утром приказ. — Вы, наверное, хотели сказать — полковник Шайскопф?
— Нет, сэр, генерал Шайскопф. Ему присвоили звание генерала сегодня утром, сэр.
— Стало быть, Шайскопф теперь генерал? Занятно, очень занятно. А какого ранга?
— Генерал-лейтенант, сэр, и он…
— Генерал-лейтенант?
— Так точно, сэр, и он передал вам, сэр, чтоб вы представляли ему на одобрение все ваши приказы.
— Это ж можно очертенеть! — огорошенно пробормотал генерал Долбинг, выругавшись вслух, быть может, первый раз в жизни. — Каргил, ты слышал? Шайскопфу дали сразу генерал-лейтенанта, перескочив через генерал-майора. Я уверен, что это звание предназначалось мне и его присвоили Шайскопфу по ошибке.
— А почему, интересно, он шлет нам приказы? — почесывая свой массивный подбородок, спросил полковник Каргил.
— В самом деле, сержант, — проговорил, удивленно нахмурившись, генерал Долбинг, и его холеное аристократическое лицо напряженно застыло, — почему он шлет приказы из своего тылового спецуправления в боевую бригаду?
— Это еще одна новость, которую объявили нам сегодня утром, сэр. Теперь все боевые подразделения подчинены спецуправлению. Генерал Шайскопф — наш новый командующий, сэр.
— Господи боже мой! — хрипло проблеял генерал Долбинг, мигом утратив свою всегдашнюю нарочито подчеркнутую сдержанность. — Шайскопф? — Он испуганно прижал к глазам кулаки. — Каргил, соедини меня с Уинтергрином! Шайскопф? Нет-нет, только не он!
