Павел Асс - Смерть Билла Штоффа
Шлезинский встал, нашел свою одежду и быстро облачился, после чего прошел в ванную и умылся. В ванной на полочке стояли разные тюбики и баночки с надписями на неизвестном языке. Шлезинский нашел одеколон и, пользуясь моментом, щедро побрызгал им на себя.
– Как же я сюда попал? - Шлезинский почесал нос. - Похоже, я снял какую-то женщину, и она сюда меня привела. Но где она?
Неожиданно раздался стук в дверь.
– Входите! - предложил Шлезинский.
В комнату вошли двое со всеми национальными признаками еврейской национальности. Дружелюбно улыбаясь, они приблизились к Шлезинскому и что-то жарко заговорили на неизвестном языке.
Шлезинский сначала кивал головой, но потом решил признаться, что не понимает ни слова.
– Я не понимаю! - развел он руками.
Двое в удивлении переглянулись.
– Ну что же вы, господин Шлезинский! - перешел на русский язык один из гостей. - Эмигрировали в нашу страну и не выучили наш язык? Разве ваша мама не обучила вас ивриту? Или как?
У Шлезинского отвисла челюсть.
– Может быть вы и в синагогу не ходили? - язвительно спросил второй гость. - Может вы и обрезание не делали?
Шлезинский остервенело замотал головой.
– Не обучила! Не ходил! Не делал! - признался музыкант. - Где я нахожусь?
– Как где? Он еще спрашивает! - воскликнул первый. - В Иерусалиме, естественно!
– Быть того не может! Какого хрена я тут делаю?
– Вы стали гражданином Израиля.
Шлезинский в изнеможении повалился на кровать, по его лицу ручьями тек пот. Музыкант вытерся рукавом.
– Я - поляк! - заорал он. - Я - антисемит! Я вас, жидов, терпеть не могу!
– Ничего страшного, - кивнул израильтянин. - Я - тоже в душе антисемит. Ну и что?
– Нас ждет внизу машина, - сообщил его приятель. - Вы, наверно, помните, господин Шлезинский, что вам надо получить паспорт?
– Какой на фиг паспорт! - чуть не плакал музыкант. - Не хочу я быть евреем!
– Я тоже не хочу, - флегматично молвил еврей. - Но вы сами попросили политического убежища, в СССР вам теперь обратной дороги нет.
– Как я здесь вообще оказался?
– Вы приехали с друзьями в туристическую поездку по приглашению господина Сократовича, - доброжелательно ответили ему.
– Какого Сократовича? Не знаю никакого Сократовича!
– Это двоюродный дядя вашего друга Сократова.
– Вы меня разыгрываете! - понял Шлезинский и, вскочив с кровати, бросился к окну. За окном в мареве летней жары перед его изумленным взором расстилался Иерусалим.
– Это не розыгрыш, - еврей похлопал Шлезинского по плечу. - Я, действительно, гражданин Израиля, зовут меня Исхак Рабинович, а это - Абрам Кацман. Мы - сотрудники Отдела Эмиграции из Советского Союза.
– Если я приехал сюда с друзьями, то где мои друзья? - хитро прищурившись, спросил Шлезинский.
– Их виза кончилась, - заявил Рабинович. - Они вернулись в СССР.
– А я?
– А вы остались. Шлезинский, перестаньте валять дурака! Неужели вы ничего не помните?
– Нет!
– У вас оказались еврейская бабушка и к тому же еврейский дедушка.
– Не может быть! Я - поляк!
– Вы - польский еврей, ваши предки эмигрировали из Польши в Россию. Приехав в Израиль, вы ощутили свои еврейские корни и здраво решили остаться на исторической родине. С чем вас и поздравляем-с!
Шлезинский застонал.
– Но я не хочу оставаться! Это я, наверно, спьяну! У меня провалы памяти!
– Ничего страшного, - сказал Кацман. - У нас хорошие врачи. Излечат вас и от провалов, и от алкоголизма.
– Да вы все обалдели! Я не хочу жить среди евреев! Тут какая-то ошибка! Вы меня под гипнозом заставили попросить политического убежища! Я пожалуюсь в КГБ, меня спасут, я здесь ни за что не останусь...
– Это ваше право, - пожал плечами Рабинович. - Израиль - свободная страна. Получите паспорт и можете вернуться в свой СССР. Если вас, конечно, пустят.
Шлезинский задумался. Положение с каждой минутой становилось все серьезнее.
– Хорошо, - сказал он. - Поехали, получим ваш паспорт.
– Вот и славно! - кивнул Кацман. - А по пути заедем в Министерство Обороны, там для вас оформили военный билет.
– Что?
– Военный билет. Как вы, наверное, знаете, каждый гражданин Израиля должен отслужить три года в нашей национальной армии. По возрасту вы еще подходите. Вам выдадут военный билет и паспорт, солдатскую форму и ружье. Вы будете нести почетную обязанность в Палестине. Там сейчас как раз чем-то недовольны арабы.
Шлезинский в ужасе закрыл глаза.
– Я и дома-то еле-еле отвертелся от армии! - заорал он. - Еще мне не хватало тут сапоги носить!
Музыкант вскочил и, схватив стул, кинул его в окно. Посыпались осколки, Шлезинский рыбкой нырнул в оконный проем и, падая вниз, обнаружил, что его гостиничный номер находился на восемнадцатом этаже.
"Какой облом!" - мелькнула в его голове последняя мысль, и Шлезинский проснулся.
Значит, это все был только сон!
Как хорошо, что это был сон!
Он подпрыгнул на надувном матрасе и вскричал:
– Карамелькин! Я в Москве!
– И я тоже, - недовольно буркнул программист, проснувшись от неожиданного вопля Шлезинского.
Глава следующая,
в которой радушный Карамелькин встречает гостей
Иногда приходится быть полным придурком, чтоб понравиться какому-нибудь Тараканову...
Дамкин, Стрекозов "Толстая книга"Дамкин и Стрекозов возвращались из магазина домой. В сумке Дамкина глухо стучали друг о друга бутылки пива. Стрекозов, размахивая руками, разглагольствовал на тему поездки в Гурзуф. К путешествию на юг было почти все готово. Деньги, заработанные на продаже "Билла Штоффа", литераторы спрятали в ящик стола, заперли на ключ и, чтобы не было искушения их потратить, выбросили ключ в мусоропровод.
– Когда поедем на вокзал, - рассуждал Дамкин, - сломаем у ящика замок.
Стрекозов считал, что денег для поездки на юг достаточно, но для хорошей поездки на юг маловато.
– Денег никогда много не бывает, - согласился Дамкин, внимая соавтору. - Их всегда или мало, или очень мало.
– Или совсем нет, - добавил Стрекозов. - Но у меня есть парочка идей, где еще нарыть деньжат.
– И где же?
– У нас была классная идея охраны ёжиков. Почему бы не провести открытое заседание Общества Охраны Ёжиков, на которое пригласить всех наших друзей и собрать с них добровольные пожертвования на охрану Гурзуфских ёжиков?
– Умно! - похвалил Дамкин.
– Смотри, Шлезинский!
Навстречу литераторам шагал задумчивый музыкант Шлезинский. Ничего не замечая вокруг, он чуть было не наткнулся на Дамкина и Стрекозова.
– А! Привет, ребята...
– Чего такой мрачный?
– Да так, - замялся Шлезинский. - Карамелькин меня слегка достал. Хочу снова к Бронштейну переехать.
– Странно, - заметил Стрекозов. - Раньше ты доставал Карамелькина, и он тебя прогонял к Бронштейну. Что случилось?
– Этот урод недавно прочитал поучительную книжку по психологии и после этого твердо решил, что не будет больше ни на кого обижаться, когда над ним подшучивают, а начнет новую жизнь. Теперь ему в голову запало, что новая жизнь должна заключаться в том, чтобы подшучивать над своими друзьями. А так как я живу к нему ближе всех, то мне сильнее всех достается.
– В чем это заключается?
– Ну, например, вот. У Карамелькина появилась очередная гениальная мысль. Чтобы не стоять в переполненном вагоне, он взял у меня складной стульчик, на котором я обычно сидел, выступая на Арбате, и стал ездить с ним в метро. Когда не было мест, Арнольд садился на него. А сидя, он занимал гораздо больше места, чем стоя, за что его раза два побили пролетарского вида мужики, причем после второго раза отняли стул.
– Значит, тебе теперь сидеть не на чем? - посочувствовал Стрекозов. Но ты не огорчайся. Когда у тебя будет день рождения, мы тебе подарим новый стульчик.
– Да если бы только это! - махнул рукой музыкант. - Стульчик я бы пережил, но вот его шутки меня просто достали. Юмор у Карамелькина весьма своеобразный. Зайдите как-нибудь к нему в гости, сами увидите!
– Надо будет посмотреть на нового Карамелькина, - решили литераторы и, не откладывая дела на потом, развернулись и пошли в гости к своему другу.
Вскоре литераторы сидели у него на кухне.
– Пиво будешь? - спросил Дамкин, вытаскивая бутылку.
– Нет, - отказался Карамелькин. - Мне сегодня на тренировку. Я теперь занимаюсь с японским сэнсеем.
– А он лучше, чем тот китаец?
Программист поставил на плиту чайник, выставил на стол банку растворимого кофе, коробку сахара, вытащил из шкафчика батон белого хлеба и баночку айвового повидла.
– Конечно, лучше! Вы же видели, как я на Арбате избивал этих хулиганов. На прошлом занятии сэнсей похвалил меня, сказал, что я - лучший его ученик! - гордо сообщил Карамелькин. - Еще немного и мне присудят пояс.
