Сергей Буянов - 730 дней в сапогах
Обзор книги Сергей Буянов - 730 дней в сапогах
Сергей Буянов
730 Дней в сапогах
«Служи по Уставу – завоюешь честь и славу!»
ВЕСЕННИЙ ПРИЗЫВ
Испокон веков понедельник в России считался днём тяжёлым. Крепостным крестьянам он сулил мочёные розги, ибо наказания за все провинности прошедшей недели откладывались на начало недели следующей. И ныне понедельник предвещает тяжёлую рабочую неделю.
Недаром в большинстве стран неделя начинается с воскресенья – дня солнечного и приветливого. Только после soon day наступает moon day – день лунный, сумрачный и блеклый.
Понедельник, 11 апреля, полностью оправдал самые неприятные ожидания. Лёха получил повестку. Ту самую казённую бумажку, где на жёлтом фоне официально предписывалось ему – Алексею Петровичу Тальянкину – явиться на призывной пункт для медицинского освидетельствования «на предмет годности к строевой службе».
«Прибыть по указанному адресу не позднее 10.00, подстриженным под машинку и одетым в чистое нижнее бельё», – указывалось размашистой припиской от руки.
Лёха ждал эту повестку, но в самом потаённом уголке его души теплилась надежда: «Вдруг забудут?» Не забыли. После провала вступительных экзаменов на юрфак Тальянкин совсем было отчаялся. Но прочёл в местной газетке объявление о наборе учащихся в СПТУ. Руководство заведения гарантировало отсрочку от службы в армии. Это было как раз кстати, судьба давала ещё один шанс! Алексей Тальянкин стал учащимся теплотехнического «ликбеза». Осенний призыв не затронул Тальянкина.
По весне вышел приказ министра обороны, отменяющий всякие отсрочки-проволочки. Все лица, достигшие призывного возраста, независимо от их образования, подлежали немедленному призыву с ряды советской армии. Наступили времена, когда подросли «дети неродившихся детей». Великая отечественная унесла жизни мужчин не успевших стать дедушками.
Руководство СПТУ, не сумевшее сдержать обещания, пошло-таки навстречу учащимся и выдало призывникам досрочные дипломы «гегемонов».
Получил повестку и Кирюха, парень с лёхиного двора. Для него это было не впервые, только благодаря всевозможным «случайностям» Кирюха никак не попадал в армию.
– Ты бы уже два раза отслужил, – говорили ему сверстники, вернувшиеся на гражданку. – Смотри, Кирюха, всю жизнь не прокосишь!
Кирюха в ответ ухмылялся и дружеским советам не внимал. Но в эту весну тучи сгустились капитально. Похоже, в армию попадут все. За исключением, разве что, безвременно почивших. Да и те, считал Кирюха, получат отсрочку ненадолго. Улыбка исчезла с его лица.
Волна весеннего призыва захватила страну. Со всех уголков необъятной Родины мчались на призывные пункты военнослужащие-покупатели из разных родов войск. Расторопно, по-военному, развернули деятельность неумолимые военкомы: задыхались в ворохе бумаг бесстрастные доктора приёмных комиссий, бойко печатали бесконечные приказы туповатые машинистки в военной униформе. Огромный маховик, подминающий 18-ти летних подростков, с каждым днём набирал обороты. Годными к строевой оказывались: сердечники и язвенники, алкоголики и олигофрены, страдающие плоскостопием и недержанием, тугоухие и слепошарые, баптисты и пацифисты, передовики производства и бывшие уголовники, – все классы, слои и прослойки монолитно-единодушного общества.
Рассудив, что на следующий день после повестки не забирают, Лёха не стал бриться наголо. Он зашёл в парикмахерскую и обкорнался «под расчёску» – коротко, но не совсем на лысо. Затем, осторожно переступая тёмно-серые лужи с большими пятнами мазута, Тальянкин пробирался к призывному пункту. Зайдя во двор за зелёным забором, окружающим скучновато-серое одноэтажное здание, он слился в толпой возбуждённых рекрутов.
Точно в 10.00 на крыльце ГВК нарисовался прапорщик Кондрат. Над входными дверьми была приколочена жестяная красная звезда. Как в дополнение к ней появились будёновские усы помвоенкома.
– Товарищи будущие солдаты! – громким голосом сообщил прапорщик. – Сегодня вы пройдёте, мать-её-так, первый этап!
Толпа прислушалась.
– Городская призывная комиссия! – как на демонстрации проскандировал Кондрат. – Имеющие в руках повестки на десять ноль-ноль, два шага вперёд!
Призывники, хихикая и расталкивая друг друга локтями, двинулись к крыльцу. Почти у всех на повестке обозначалось искомое время, и каждому хотелось поскорее пройти «мать-её-так, первый этап».
Жизнерадостное лицо прапорщика Кондрата, побагровев, превратилось в свирепую харю с раздувающимися ноздрями.
– Мать вашу раз-эдак! – заорал он, вращая красными от прилившей крови глазами. – Бараны! Построиться в две шеренги! И не курить в строю!
Побросав бычки под ноги, разношёрстная публика нестройными рядами растянулась на десятки метров.
– Сено, солома! – рявкнул Кондрат. – А ну-ка, два шага вперёд, вышеназванные разгильдяи!
Среди вышеназванных разгильдяев оказались и Лёха с Кирюхой.
– Теперь по одному вызывать будет, – шепнул Кирюха. – Застегни все пуговицы!
Лёха не успел спросить, зачем – первым вызвали Кирюху. Он обречённо поднялся на крыльцо и в сопровождении Кондрата вошёл внутрь военкомата. У входа появилась худющая военнослужащая с крючковатым носом, усеянным угрями в различной стадии созревания. Прыщи придавали её физиономии сходство с маковой баранкой обрызганной клюквенным морсом.
– Тальянкин! – необычайно низким голосом зачитала она, спустя некоторое время.
Лёха вышел из строя и неспешной походкой зашагал к крыльцу.
– Быстрее нельзя? – прохрипела выдра. – Ничего, там научат!
За порогом стоял Кондрат, упираясь руками в бёдра. Похоже, к нему возвратился жизнерадостный настрой. В конце коридора на деревянной скамейке сидел Кирюха. Он с полным безразличием рассматривал засаленные плакатики по гражданской обороне.
– Этот по Уставу идёт, хотя и хитрожопый. – заметил прапорщик. Он указал Лёхе на противоположную от Кирюхи скамейку.
Будущие солдаты мгновенно заполнили узенький коридорчик. Последним появился долговязый паренёк в очках с роговой оправой. Ссутулившись, он стоял в обшарпанном дверном проёме. Его жидкие тёмные волосы спадали до плеч, а джинсовая курточка была застёгнута на две нижние пуговицы.
– Вот и самый хитрожопый заявился! – со зловещей радостью объявил Кондрат. – Ты повестку читал, сучий потрох?
– Вот она, пожалуйста, – пролепетал длинноногий, показывая прапорщику смятый клочок бумаги.
– Тебя, ублюдка, не просят показывать, а спрашивают! Читал?
– Кажись, читал, – долговязый преданно посмотрел в глаза командиру.
Призывники разом повернули лысые головы к прапорщику.
– Во, тормоз! – раздался чей-то голос.
– Я, спрашиваю, тебя, недоносок, – печатая слова, произнёс Кондрат, – читал ли ты, что я, для таких тупорылых, написал на повестке?
– Не знаю, где читать, – промямлил долговязый, разглядывая повестку.
– Там написано, чтобы ты, хрен моржовый, «под нуль» пришёл!
– Это куда? Объясните, пожалуйста.
В глубине коридора раздались несмелые смешки.
– Что там за смехаёчки? – Кондрат оглядел толпу рекрутов. – А это значит, что ты должен быть лысым, как жопа бегемота! И застёгнутым наглухо, понял?
– Да. Извините, пожалуйста, не сразу понял вас, – патлатый призывник провёл дрожащей ладонью по шевелюре и принялся спешно застёгиваться.
– Вот так! – одобрительно хмыкнул Кондрат и внезапным отработанным приёмом дёрнул за полы модную курточку. Металлические пуговицы со стуком покатились по полу. Поправив очки, призывник опустился на колени и начал собирать пуговки с выбитыми буквами Montana. В кучке призывников нарастал сдавленный смех.
– Извините, пожалуйста, я тут приберу немножко.
Смех набирал обороты. Кондрат, чувствуя, что теряет контроль над рекрутами, окончательно рассвирепел.
Когда кованые сапоги Кондрата втаптывали алюминиевые пуговицы в деревянный пол, никто не смог удержаться от гогота. Самые угрюмые, глядя на недоумевающую физиономию долговязого, заржали во весь голос.
Кирюха заливаясь безудержным смехом, откинулся на стенку затылком. Руками он держался за живот. По его примеру гоготала добрая половина призыва. Иные, как Лёха, хохотали взахлёб, согнувшись в три погибели.
– Отставить! – диким голосом прокричал Кондрат. – Кто хочет на его место?
На место пострадавшего никто не претендовал. Вмиг возникла испуганная тишина.
– Тебе эта одёжка больше не пригодиться, – утешил Кондрат. – Садись на эту лавку с хитрожопыми!
Долговязый присел на скамейку, куда первым попал Леха.
– Так! Всем получить лист обхода врачей! – скомандовал прапорщик. – А вам, хитрожопые, прямиком к нашему парикмахеру! Не хотели подстричься за десять копеек, ставьте по рублю на стол!
