Дмитрий Быков - В мире животиков. Детская книга для взрослых, взрослая книга для детей
Тихий, безвредный зверек, питающийся кореньями и травкой, вызывал у крестьян только добродушную усмешку. Кстати, и кореньев-то он много не съест: даже для пропитания он копается в земле неохотно, с такими тяжелыми вздохами, что иногда, не выдержав стенаний копуши, добрый крот или степенный ежик сами роют за нее землю и достают корешок. А копуша с видимой неохотой, словно преодолевая усталость, вяло тянется лапкой за корешком и будто нехотя поглощает его за один ам.
Все попытки заставить копуш работать на господских полях оканчивались неудачей: крестьяне тратили на понукание копуш гораздо больше сил, чем на обработку полей. Известны, конечно, случаи, когда крестьянских детей отсылали в лес за копушами, и те приносили в подолах несколько десятков зверьков, которых отловить очень просто. Ты сам можешь это сделать, маленький друг: сходи в лесок и разрой одну из кучек земли, которые встречаются там во множестве. Под кучкой и сидит копуша. Копушьи кучки отличаются от кротовьих тем, что они несколько шире и ниже: зверек больше, но гораздо ленивее крота. Из-под кучки обычно доносятся тяжелые вздохи — это копуша изображает усталость. Так вот, крестьянские дети приносили домой ленивых зверьков, которые лежали у них в подолах, поджав лапки и всем своим видом изображая покорность судьбе, а крестьяне особо ленивых губерний брали хворостины и несли зверьков на поле, которое предстояло вспахивать.
Как только копуш высыпали на поле, они неглубоко зарывались в землю и принимались там пыхтеть и фыркать, как если бы страшно устали, а мужики понукали их да посвистывали хворостинами по торчащим из земли толстым попкам. Но на каждый свист хворостины копуши отзывались такими жалобными стонами, что крестьяне плевали с досады: «Тьфу, всю душу повымотали!» — и с неохотой принимались пахать традиционным способом.
Николай Алексеевич Некрасов в известной поэме «Кому на Руси жить хорошо» предполагал описать копушу как единственного зверька на Руси, которому жить действительно хорошо, поскольку заставить его работать не сумел еще ни один помещик.
Вот строки из черновиков поэмы:
— «А славно быть копушею,—
Сказали братья Губины,
Иван и Митродор.
Никто тебя не мучает
Трудами непосильными,
Не заставляет сеяти,
Пахать и боронить.
Лежит себе зверюшечка,
Глядит на небо звездное,
Сложивши лапки пухлые
На круглом животе.
Крестьянин русский жалостлив:
Услышит стон зверюшечки —
И не заставит бедную
Работать за себя.
Да ежели б действительно
Весь век лежать задумавшись,
И я бы стал копушею,—
Сказал старик Пахом.
Эх, эх! Придет ли времечко,
Когда (приди, желанное!)
Мы все в лесу уляжемся
О вечном размышлять?
Пахать же будут подлые,
Тупые угнетатели.
Эх, эх! Запрячь бы барина
В мужицкую соху!»
Поэт и не подозревал, насколько близко осуществление крестьянской утопии. Мечта старика Пахома сбылась очень скоро, да только никакого облегчения простому народу от того не вышло.
Русские революционеры напрасно думали, что им-то удастся заставить копушу трудиться. Как бы не так! Они наивно полагали, что копуша не хочет работать только на угнетателя, в мире эксплуатации человека человеком, а при свободе и равенстве кинется копать что было сил. Как же, побежала!
В первую очередь по секретному указу Ленина, который часто видел копуш у себя на родине в Симбирске, зверьков в буквальном смысле слова припахали. Кстати, отсюда же и слово «припахать», которое ты наверняка слышал. Их припахали рыть могилу для мирового империализма, который вот-вот должен был туда свалиться. Под Москвой отвели огромную территорию, которую назвали в честь победы Октября «Октябрьское поле». Там теперь станция метро. На эту-то огромную площадь и выпустили всех копуш, которых население не успело съесть во время голода и разрухи. Но вместо работы копуши принялись так стонать и жаловаться, что даже каменные сердца революционеров смягчились. Зверьков просто сожрали, поскольку заставлять их работать было слишком немилосердно.
Так и не вырыли могилу мировому империализму. Поэтому-то никто еще не добил его, бедного, — так он и мается до сих пор, все ждет, пока копуши встрепенутся.
Правда, во времена так называемого большого террора сталинская передовая наука решила-таки выбить из копуш всенародную пользу. Мало кто знает, что страшный дядька Иосиф Сталин был буквально помешан на рытье земли. Он мечтал покрыть всю Россию сетью подземных коммуникаций, выстроить метро, да не только в Москве, а по всей стране… Он мечтал нарыть убежищ для себя и своих приспешников, выкопать бомбоубежища, разработал целую систему штольней и каменоломен, в которых можно было бы прятать врагов народа и добывать с их помощью нефть и уголь… А также собирался соединить каналами все реки и моря, чтобы проще было убегать в случае какого-нибудь мятежа. Например, сплавляешься по Москве-реке — ап! — и ты уже в море Лаптевых.
Для начала он приказал построить Беломорско-Балтийский канал и развернул строительство метро в Москве. Тогда-то, желая выслужиться, ученые сталинской поры создали учение о пользе копуш, которых никто до сих пор не мог заставить работать только потому, что не было достаточно передовых методов. Всех подмосковных копуш отловили и палками пригнали на строительство метро.
В первый момент зверьки так перепугались, что действительно вспомнили некоторые навыки рытья и со стонами, слезами и сетованиями прорыли-таки несколько перегонов метро. Вот почему эти первые перегоны — например, от Моховой до Библиотеки имени Ленина — такие короткие. Но рыть дальше зверькам не позволяла лень, против которой они бессильны. Сталинские ученые, спасая свои шкурки, применяли любые методы — от устрашения до перекорма. Копушам давали витаминизированные коренья, икру, копченую колбасу, били шомполами и электрическим током, им читали вслух «Коммунистический манифест» и «Что такое друзья народа»…
В те времена милосердию не было места. Сталинские ученые вымолили дать им последний шанс — вырыть с помощью зверьков канал, который соединил бы Черное и Охотское моря. Этот проект оказался бы, конечно, гибельным для экологии. Только медлительность копуш не дала погубить Россию.
Зато сами копуши поплатились очень жестоко. Их принялись истреблять со всей беспощадностью, обозвали вредителями… Про ученых и говорить нечего. Слово «копуша» стало нарицательным именно тогда и обозначает с тех пор медлительность и крайнюю недобросовестность. С трибун зазвучали лозунги: «Объявим беспощадную войну кликушеству, копушеству и разгильдяйству!», «Истребим бюрократов, чинуш и копуш!», «Позор безродным космополитам, беспочвенным идеалистам и бесхвостым копушам!».
Зверьков уничтожали везде, где только видели. Пионеры получали поощрения и первыми принимались в комсомол, если убивали больше десятка зверьков. Кровавое истребление продолжалось до тех пор, пока в 1956 году XX съезд не поднял вопроса о реабилитации копуш. Ученые, вернувшиеся из лагерей, чувствовали свою вину перед зверьками. Но копуши были реабилитированы только во время перестройки. Тогда-то и выяснилось, что, когда дело дошло до тотального истребления, копуши в массе своей бежали в сопредельные государства (заставить себя зарыться поглубже в землю они не могли и под страхом смерти).
Множество копуш обнаружилось в Харбине, несколько тысяч — в Монголии, где они маскировались под сусликов; многие укрывались в странах социалистического лагеря, а часть копуш переплыла Берингов пролив и спаслась на Американском континенте. Плавать — не копать.
Пошла активная кампания за возвращение редкого зверька в Россию. Его занесли в Красную книгу, гарантировали ему свободу, безопасность и даже право беспрепятственно задумываться над вопросом «Кто виноват?» — но хитрые зверьки не так-то просты. Возвращаются они крайне неохотно, тем более что жизнь их за границей складывается очень хорошо. Там все работают так интенсивно, что рабочих рук в избытке. Возникает безработица, а это оптимальная ситуация для копуши. Никто не заставляет трудиться, никто не пытается припахать… Зверьков легко встретить на улицах многих городов мира, где они просят подаяния. При виде прохожего зверек принимается рыться в почве или скрести асфальт, прохожий спешит подать трудолюбивому животному кусочек печенья, зверек поглощает печенье и укладывается переваривать его — до следующего прохожего.
Маленький дружок! Теперь ты понял, как опасно копаться, когда надо делать что-нибудь быстро? Что, не понял? И правильно сделал! Когда тебя заставляют быстро делать какую-нибудь гадость вроде рытья ненужных каналов или строительства показушных зданий, самое лучшее — это лежать себе и думать, почему земля черная, а небо голубое.
