Александр Бялко - Происхождение Человечества. Серьезная книга с картинками
Все, кто имел дело с собаками, может сказать, что, наверное, они ближе всех к тому, чтобы стать разумными. Многие собачники на полном серьезе считают своих любимцев разумными существами. И для этого есть много доказательств. Но собаку нельзя считать в чистом виде продуктом эволюции. Долгие годы собака жила с человеком. Я считаю, что собака появилась рядом с человеком гораздо раньше, чем другие домашние животные. Об этом мы еще поговорим в дальнейшем. Но сейчас важно отметить, что эволюция людей и собак шла вместе, поэтому-то в собаках столько человеческого. А в людях столько собачьего. Что делать! Единственный друг человека — это собака.
Но тем не менее собачники во многом правы. Никто особенно не обращает внимание на одну особенность псовых, а это должно быть крайне интересно. Дело в том, что у них есть свой язык. А как его может не быть, когда они ведут коллективную охоту! Тут надо точно распределить обязанности: кто забегает вперед, кто хватает добычу сзади, справа, кто слева. Эта часть собачьего языка — приказы. Но это далеко не весь их язык. В него входят даже очень сложные понятия, например, благодарность. К сожалению, большинство людей не понимают собачьего языка и даже не подозревают о его существовании. А собаки, напротив, легко учатся понимать человеческий. Причем у людей, в отличие от собак, языков очень много. Но все прекрасно знают, что собаки одинаково легко воспринимают немецкий, французский или русский язык. Что и говорить, и не у всех людей это получается.
Язык собак — это не вой и гавканье. Вообще, собаки лают только для людей. Волки и одичавшие псы не лают. Когда дома нет ни одного человека, собаки тоже молчат. И действительно, стайному охотнику, такому как собака, шум ни к чему. Не знаю, как оценивает официальная кинология собачий язык. Сам я понял, что это за язык, после простого размышления. Волчья или собачья стая должна подготовиться к охоте — выбрать объект охоты, распределить роли, выслушать мнения и после этого получить приказ от вожака. Необходимо, чтобы это проводилось тихо, иначе потенциальная дичь может услышать и убежать. Единственный способ соблюсти эти условия — язык поз и жестов.
Собаки всё говорят своим видом, поэтому они так интересны. Собака никогда не бежит, не сидит и не лежит просто так. Все это слова и фразы, поэтому и выполняется очень точно. Причем для разнообразия языка используется и хвост, и уши, и пасть и даже язык. Некоторые жесты настолько красноречивы, что попали и в человеческий язык. Почему мы говорим «Устал как собака»? Вовсе не оттого, что собаки сильно устают, а потому, что показывают они это очень убедительно.
Рис. 8. Уставшая собака
Люди, даже те, кто понимает собачий язык, никогда не говорят на нем. Я, например, не видел никого, кто бы встал на четвереньки и изобразил бы собаке какое-то собачье слово. Это тем более трудно, потому что у нас нет хвоста и уши не торчат. Собаки же, особенно бульдожьих пород (у них морда плоская, она ближе по форме к лицу людей, им «выговаривать» человеческие слова проще) говорят достаточно много слов.
Моя точка зрения состоит в том, что собаки не вырвались вперед в соревновании за овладение разумом, потому что эволюционно не стали использовать орудия и инструмент.
И не потому, что в лапах их держать неудобно. Лапы могли бы измениться в процессе эволюции. Собака сама стала очень совершенным орудием охоты. В этом состояло ее развитие, которое отвергало усложнение конечностей.
История развития сообразительности у птиц очень интересна. Долгое время биология утверждала, что разум связан с размерами мозга. В этом случае получалось, что кит самый умный на планете, за ним идет слон. Поскольку выводы были несуразные, идею большого мозга подправили. Часть мозга управляет телом живого существа. Поэтому важен не абсолютный вес мозгов, а какую часть мозг составляет от тела. Киты и слоны в такой классификации отодвинулись назад, пропустив человека разумного. Кит вообще забрался на последнюю строчку относительного веса, у него вес мозгов меньше сотой процента, у слона несколько десятых долей процента. Человек имеет от 2 до 2,5 %, но на первое место с большим отрывом выходит паукообразная обезьяна из семейства цепкохвостых обезьян — коата, у нее больше 6 %. По такой системе она получается в три раза умнее человека.
По указанным причинам идея большого мозга не может быть научно обоснованной, но она, эта идея, и не отброшена окончательно. Все равно кажется, что чем больше мозгов, тем лучше. Не зря же мы называем глупых — безмозглыми.
Поэтому развитие разума у птиц особенно занимательно. Дело, очевидно, в том, что птицы для полетов снижали свой полетный вес, как поступают и в авиации. Поэтому они обладают очень маленьким мозгом. Мозг вороны, наверное, не составляет и тысячной доли от человеческого. Тем не менее именно вороны показывают самые яркие примеры разумного поведения. Вполне возможно, что птица ворон (это не самец вороны, а более крупный представитель вороньих птиц [Рис. 9]), орел или большой попугай еще более сообразительны, но они не так близко живут с человеком как вороны.
Рис. 9. Ворон и серая ворона
Глядя на ворон, приходишь к выводу, что у мозга не размер главное. Видимо, главное — это функциональное распределение и оптимизация работы. Это достигается в полете. Может быть, для полетов птичий мозг сделан из более мелких деталей? Это подтверждает такая интересная деталь — птицы, разучившиеся летать, — куры и страусы — самые глупые из всех пернатых.
До сих пор не определено, что же такое разумное поведение, но почти все, что можно назвать разумным, есть у ворон. Я долго могу говорить об этом, потому что сам изучал ворон и очень давно за ними наблюдаю. Начнем по порядку.
Вороны живут стаями. Это не просто сброд. А точно структурированное сообщество с очень сложным поведением. Для этого нужно договариваться, нужен язык. К своему стыду я не разгадал тайны вороньего языка. Карканье, скорее всего, просто сигнал. А может быть, и нет, поскольку каркают они все время по-разному и разное количество раз. Но вороны не только активно говорят на своем языке, они быстрее собак учатся человеческому. Во всяком случае, пойманная мною молодая ворона уже на третий день знала свое место, имя и выполняла некоторые команды.
Вороны обладают прекрасными способностями звукоподражания и пользуются ими. Это позволяет им научиться говорить на нашем языке. Вороны и попугаи это прекрасно делают.
Вороны любят играть. Игра — тоже проявление интеллекта. Я видел ворону, которая лаяла, чтобы разозлить собаку. Причем не преследуя никакой практической цели. Просто так. Я видел ворону, которая зимой каталась по наклонной крыше, как мы катаемся с горки. Она съехала не случайно, и не один раз, а делала это с удовольствием.
Вороны делают запасы на случай бескормицы и хорошо ими распоряжаются. В Москве и Подмосковье самые тяжелые времена для ворон наступают тогда, когда выпадает много снега. В это время я видел, как они отрывают свои заначки. Причем они хорошо помнят, где и что зарыто. И разумно тратят свой НЗ. Кроме того, в такие снежные времена они умеют коллективно охотиться. Я видел, как в морозный и солнечный день вороны забили городского голубя-сизаря и по очереди ели его мясо. Сделать это было совсем не просто. В нормальной жизни голубь уворачивается даже от ястреба и летает не хуже ворон.
Вороны используют разнообразные орудия в своей жизни. При необходимости они их придумывают. Например, чтобы разбить грецкие орехи, вороны подкладывают их под колеса машин.
Вороны не чужды искусству. Один раз я слышал, как ворона выбивает ритм на большой пустой банке, а моя ручная ворона очень любила смотреть телевизор, причем явно понимала, что там происходит, и иногда каркала от переживаний.
Вороны знают, что такое обмен. Я видел, как вороны меняются блестящими вещами, найденными на помойках. Вороны растят и воспитывают потомство. Даже кулинария не чужда им. Я наблюдал, как они размачивают хлеб в молоке.
Короче говоря, практически все атрибуты разумности в жизни ворон присутствуют. И все бы это было прекрасно, если бы они не жили на отбросах нашей цивилизации. Их заслуга только в том, что они были способны воспринять готовые приемы и вещи. Делать первый шаг было несравненно труднее. Об этом говорит и спокойная первобытная жизнь воронов или орлов, которые не глупее ворон в интеллектуальном смысле, но не продвинулись по пути цивилизации. Воронов гораздо сложнее наблюдать. Они сторонятся человека и в природе близко его не подпускают. В заповеднике мне удалось увидеть только высоко кружащих над лесом воронов. А наблюдая воронов в зоопарке или говорящего ворона в уголке Дурова, я не мог избавиться от ощущения, что не я наблюдаю за ними, а они за мной. Не случайно в сказках ворон всегда мудрая птица.
