Дитрих Киттнер - Когда-то был человеком
Я стал обвинять его в том, что его намерения пугающе напоминают путч в Чили, на что господин старший фельдфебель заявил еще откровеннее: «Да, конечно, там это тоже было вызвано необходимостью». И, между прочим, посоветовал мне своевременно позаботиться о политическом убежище. «Но только не в Австрии, не в Швейцарии и не в ГДР. Слишком близко».
И еще любезнее: «Желаете прикурить?»
Его новобранцы, к счастью, реагировали на все не так, как, вероятно, хотелось бы господину воспитателю. Они за его спиной строили гримасы, крутили пальцем около лба (жест, который во всем мире означает одно и то же), что слегка успокоило меня, хотя, конечно, это был кукиш в кармане. Осмелятся ли они, если дойдет до настоящего дела, воспротивиться приказу своего начальника. Вряд ли.
Штатская публика, следившая за нашим разговоров громко возмущалась. Но, если настанет день «икс», П. не на них сделает свою ставку. Скорее наоборот.
В дальнейшем я во время выступлении нередко рассказывал об этом случае. Один из немногих прогрессивно настроенных офицеров бундесвера, член профсоюза, стоящий на левых позициях, посоветовал мне написать обо всем случившемся тогдашнему министру обороны социал-демократу Леберу. К этому совету офицера подтолкнули, помимо всего прочего, и причины частного характера: у него была та же фамилия, что и у старшего фельдфебеля, вынашивающего планы путча. И когда я в очередной раз рассказывал всю эту историю, в Эссене перед аудиторией (собралось десять тысяч молодых людей) возникла путаница. Таким образом, капитан П. кровно был заинтересован в том, чтобы в это дело была внесена ясность. Это совпадало и с моими интересами, и я написал министру.
Это было тем более важно, поскольку в последнее время в рядах бундесвера участились пронацистские выходки: вечера с участием членов ХИАГ, символические награждения «железными крестами», выступления в казармах старого нациста Руделя. Была даже опубликована фотография капитана бундесвера, члена НДП Н., на которой тот при полном параде был запечатлен в момент, когда он «угощал» пинками распространителей левых прокламаций, в то время как его солдаты в шлемах, выставив вперед автоматы, устремились на группку «возмутителей спокойствия».
Ответ министра – он и в самом деле дал себе труд лично ответить мне на пяти страницах – был однозначным: он брал под защиту своего фельдфебеля П. Жизненный опыт сделал-де из П. «убежденного антикоммуниста». Это министр отмечал явно с одобрением. «А так как Вы, уважаемый господин Киттнер, во время дискуссии назвали себя коммунистом (я, правда, ничего подобною не говорил, но фельдфебель, учтя царящую в ФРГ атмосферу антикоммунизма, использовал этот маневр как средство самозащиты)… и поскольку Вы вместе с другими участниками дискуссии подвергли яростным нападкам правительство, делая его ответственным за безработицу среди молодежи, а также порицая его за отказ принимать на государственную службу коммунистов… словом, этого Вам господин старший фельдфебель П. Вот в пылу долгой полемики и прозвучали процитированные Вами высказывания господина фельдфебеля П.».
Итак, фельдфебель ничего не отрицал. Он только «уточнил» в своем официальном ответе министру, что «…левыми подразумевались коммунисты». И еще: «Меня спросили, одобряю ли я путч в Чили. Поскольку против коммунистов я боролся бы и в Германии, я ответил, что считаю путч допустимым средством предотвратить распространение коммунизма». Потом прибавил из осторожности (никогда не знаешь, как повернется дело): «…но я при этом никак не могу одобрить массовых убийств и пыток».
Министру, таким образом, все было ясно. «Политическая и гражданская благонадежность старшего фельдфебеля П. у меня не вызывает сомнений, он не является политическим радикалом ни правого, ни левого толка…»
Теперь и мне было ясно, где социал-демократический министр видит демократическую середину. У Пиночета? В словах воспитателя «граждан в униформе» он лично для себя угрозы не усматривал. Ведь тот в конце концов говорил о «левом правительстве в ФРГ».
КАК Я ОДНАЖДЫ ЗАСТАВИЛ ЗАДУМАТЬСЯ ШТАБНЫХ ЧИНОВ
В середине 1969 года несколько газет опубликовали план путча под кодовым названием 07-03-Е. В соответствии с этим планом в случае триумфальной победы СДПГ на предстоящих выборах предполагалось захватить власть в правительстве и отдать посты начальников окружных управлений офицерам бундесвера. Кроме того, планировалось выявить и ликвидировать «политический неблагонадежные элементы». Профессор истории из ГДР Альберт Норден на одной из пресс-конференций в Берлине обнародовал этот документ, заявив, что он изъят из сейфа реакционного баварского политика Франца- Йозефа Штрауса. Профессор Норден не назвал имени своего доверенного лица из окружения Штрауса, чтобы не повредить ему.
Штраус был и остается в числе крайне правых, он – представитель консервативного политического курса ФРГ. Будучи министром, он однажды обманул парламент. Суд в своем приговоре констатировал, что от министра «попахивает коррупцией» и что у него, мягко говоря, «сложные отношения с демократией». Для многих, и в первую очередь для иностранцев, он является олицетворением «отвратительного немца» со всеми его негативными качествами. В анекдотах его порой сравнивали с Гитлером. Обвиненный во взяточничестве, Штраус был вынужден распрощаться с министерским креслом, однако позднее вновь добрался до постов и чинов в Бонне.
Когда Киттнер берет в оборот бундесвер, он знает, о чем говорит
Разумеется, технических средств, какими располагает кабаретист, явно недостаточно, чтобы проверить справедливость такого тяжкого обвинения, как планирование путча, хотя замечу, что от бывшего министра, который обычно сутяжничает по любому поводу, в данном случае не поступило никакого опровержения. Тот факт, что боннские власти не спешили с расследованием, показался мне достаточным основанием, чтобы включить в программу сатирические рассуждения на тему, в состоянии ли политик правого толка осуществить в ФРГ такую затею, как путч. Результат испугал меня самого, да и у многих зрителей, судя по затянувшемуся молчанию, по спине прошли мурашки…
Вскоре меня пригласили выступить на одном политическом мероприятии евангелической академии в Локкуме неподалеку от Ганновера. Я удивился, узнав, что моей публикой будут высшие чины бундесвера. Разумеется, согласился: такая возможность сатирикам левого толка предоставляется нечасто.
Непривычная для меня аудитория оказалась просто группой офицеров, любителей дискуссий, считавших себя в бундесвере самыми либеральными и прогрессивно мыслящими. Но после первых же бесед с ними я был вынужден с тревогой констатировать, как много было во взглядах этих «прогрессивных» старопрусской косности. Какими же тогда должны быть те, которые сами себя считают правыми и консервативными? Страшно подумать.
Представление началось. В этот раз военные фуражки господствовали и в зале, и на сцене: главной темой моего выступления я сделал, разумеется, войну и мир – причины возникновения первой и усилия по сохранению второго. Военным невредно было послушать, как все это представляет себе обыкновенный штатский. То место в программе, где говорилось о 07-03-Е, было встречено полным молчанием. По окончании программы предусматривался «разговор с артистом». Первый вопрос, разумеется, касался того обстоятельства, о котором господа в военной форме, судя по всему, не были информированы.
Как Киттнер однажды заставил задуматься высших штабных офицеров…
«А скажите-ка, дорогой мой, в том месте, где вы говорили о путче, вы не сгустили краски? Ведь это же вес высосано из пальца, не правда ли?» Тогда я зачитал вслух все, что было написано в газете об известном документе, и добавил скромно, что сам, разумеется, не могу судить о том, насколько соответствует действительности то, что там написано. И тут я решил воспользоваться случаем и, принимая во внимание состав аудитории, прояснить для себя техническую сторону вопроса.
«Господа, – сказал я (поскольку именно так обращаются к старшим офицерам. Назвать их «солдатами» невозможно: это обращение является привилегией рядовых). – Господа! Все вы знаете бундесвер лучше, чем я. Таким образом, вы квалифицированнее можете судить о том, возможен ли государственный переворот, я имею в виду техническую сторону вопроса) с помощью армии. Я знаю, что не могу требовать от вас раскрытия государственной тайны, поэтому мы сделаем иначе. Насколько мне известно, в ваших кругах особенно высоко котируется «слово чести». Так вот, если хоть один-единственный из вас в течение пяти минут встанет и открыто перед другими даст честное слово, что механизм командования бундесвера сам по себе исключает или по крайней мере затрудняет организацию путча, ну, скажем, к примеру, со стороны бывшего министра обороны, хорошо знакомого с «кухней» армии (включая ее иерархию и систему прохождения приказов), так вот, если кто-то из вас даст «слово чести», что такое невозможно, тогда я изымаю это место из программы и признаю, что зря беспокоился».
