Владимир Шумейко - Пельмени по протоколу
Недавно были убиты пять работников милиции, причем один выжил, а четверо практически погибли.
Депутат не имеет права отгораживаться от народа забралом.
Давайте научимся говорить правде в глаза!
Эта нищенская зарплата заставляет всех сводить концы с концами.
Это не только боль души или сердца. Это огромная кровоточащая рана, свойственная всему нашему народу.
Ребенок уже родился, а мы пытаемся теперь признать недействительной ту беременность!
Куда нас приведет содержание армии с ядерной начинкой без брючного ремня?
И этот почин был проглочен.
Не создавайте прецедент. Он обязательно ударяет бумерангом того, кто его запускает.
Сталин - это великорусский держиморда!
Дали пинком вслед.
То, что нас заставляют принимать из роддома Попова, Собчака, уже давно существует в американской конституции.
Наши депутаты никогда не устают!
Существующая конституция из-за внесенных в нее за три года поправок превратилась в записки сумасшедшего.
Предложение: перед тем как объявить спикеру недоверие, давайте пока переведем его в шпрехшталмейстеры.
Пора бы определить какой -то определенный предел!
Широкие общественные слои народных депутатов.
Выдача такого закона - это узаконение всяческих беззаконий!
Гусь свинье не товарищ, а курице - волк!
Мы поступим неправильно, если не хотим реагировать эффективно и громогласно.
Я не политолог, а совсем наоборот, я кандидат биологических наук.
Нас выбрали сюда, чтобы мы решали вопросы улучшения жизни наших избирателей и членов их семей.
Если мы изменим мышление, мы это сделаем помимо воли избирателей.
До каких пор мы будем сглаживать углы пилюль, которые подбрасывает нам центр?
Убийства вплоть до изнасилования.
Что такое государственный бюджет ? Это те же деньги, которые собирают с нас, с депутатов.
- Руслан Имранович! В документе нашего президиума я увидел какую-то непонятную аббревиатуру - ЧСЧВС. Что это значит?
-Вы должны это знать лучше меня. Это члены семей членов Верховного Совета.
Самая важная позиция для России - это дрова! Цены на дрова необходимо заморозить.
Я всецело в общем-то вышел к микрофону, не зная, что у моего коллеги за предложение, но чтобы его всемерно поддержать.
Не надо выискивать промахи и копать досье!
Послушайте меня, господа, товарищи или граждане коммунисты, не знаю, кто вы есть. Кто спросил меня, беспартийного, когда выбирали коммуниста президента Горбачева?
Следовало сделать один сбой, чтобы получился этот ком недоработок.
Вы слишком логично и здраво рассуждаете здесь, чтобы ваша идея была принята.
Вы продолжаете так, как будто не хотите кончать.
Кроме этих записей, сохранилось и несколько рифмованных записок. В президиум съезда и Верховного Совета во время заседаний приходило огромное количество записок (официальных - на бланках нардепов и неофициальных - на клочках бумаги) с просьбой дать слово, внести в повестку заседания какой-то вопрос и т.д., но попадались и крупицы юмора, иногда, правда, довольно соленого.
Ты скажи, дорогой председатель,
Кто предатель, а кто не предатель.
Объяви ты нам как благовест,
Съест кого-нибудь съезд иль не съест?!
Те, с кем раньше за правду стояли,
Президента теперь об....ли.
Облегчились. Как их понесло.
Но кричат все - как нам тяжело!
Съезд у нас не голубой,
Может "взять вопрос любой".
Но он так тут всех имеет,
Что вокруг все голубеет!
А вот пример коллективного творчества, когда, сидя на заседании Верховного Совета, каждый писал две строчки, передавая листок дальше.
Мы не пляшем, не поем.
Мы закон голосуем!
Прямо с ходу, для затравки,
Отклонили две поправки.
А потом еще подряд
Отклонили целых пять.
Вот и все. Конец закону.
А теперь его народу
Мы дадим и, возгордясь,
Будем петь и попивать!
В заключение этого краткого обзора депутатского словотворчества (из чувства тщеславия) не могу не привести хотя бы одну из очень лестных для меня записок.
Когда Шумейко выступает,
Парламент в тишине внимает.
Все это только потому,
Что есть доверие к нему.
Внушать такое уваженье
Для депутата - достиженье.
11.02.91
Эмблема замполита
Первый съезд народных депутатов РСФСР уже только самим фактом своего существования проложил историческую грань между союзным центром, во главе с М. С. Горбачевым, и Россией, во главе с ее первым Президентом Б. Н. Ельциным. Эта граница стала непреодолимой после того, как 12 июня 1990 года все депутаты - и демократы, и коммунисты (к тому времени коммунисты-депутаты в подавляющем большинстве вышли из КПСС и стали членами КПРФ) - стоя, под аплодисменты приняли Декларацию о государственном суверенитете Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Политическое противостояние между Союзом и Россией нарастало с каждым днем и уже к марту 1991 года огромное государство оказалось на грани гражданской войны. По решению съезда начались поиски компромиссов. Горбачев и Ельцин вступили в регулярные переговоры. Затем путч. В ночь с 18 на 19 августа восемь высших должностных лиц СССР, так называемый ГКЧП, попытались совершить государст-венный переворот, отстранив от власти первого союзного Президента Горбачева. В четыре утра было введено чрезвычайное положение. В 4.30 вооруженные силы были приведены в состояние повышенной боевой готовности и отдельные части в полном боевом снаряжении двинулись к Москве. И уже в 11 часов к зданию Верховного Совета России на Краснопресненской набережной (ныне Белый дом Российского правительства) подошла первая танковая колонна. Через несколько минут, взобравшись на броню одного из танков, к российскому народу и ко всему миру обратился первый Президент России Борис Николаевич Ельцин с призывом: "На защиту демократии!"
Узнав о планах ГКЧП взять Белый дом штурмом, народные депутаты и пришедшие на помощь тысячи москвичей стали готовиться к обороне, строили баррикады перед зданием и завалы на подходах к нему.
Помню, как ночью под проливным дождем и под охраной наших белодомовских милиционеров, в бронежилетах и с автоматами наперевес, на крыше восьмого этажа мы, несколько депутатов, разворачивали прожектора так, чтобы они светили не вверх на герб РСФСР, а вниз - на подступы к зданию. Милиционеры поторапливали нас:
- Быстрее, быстрее, депутаты! Стреляют ведь, а мы за вас отвечаем.
Поздно вечером 21 августа, когда уже вроде все разрешилось, мы несколько членов Комитета по вопросам экономической реформы и собственности - сидели за столом и подводили предварительные итоги неудавшегося путча. Я крупно нарезал привезенные накануне из Краснодара огромные спелые помидоры "Бычье сердце", и только налили по первой, как в комнату влетел депутат Алексей Сурков:
- Шумейко, быстро поставь стакан! Побежали в приемную Ельцина!
Поставил. Побежали. По пути узнал, что Крючков собирается днем улететь в Форос к Горбачеву и вроде бы отдал устный приказ подчиняющейся лично ему бригаде специального назначения КГБ взять Белый дом до его отлета. А я, оказывается, включен в агитационную группу для работы со спецназовцами. Задача группы - уговорить их от штурма отказаться. До сих пор не знаю, был ли такой приказ на самом деле, но так или иначе, получив инструктаж от сотрудников Службы безопасности Президента Ельцина, мы побежали искать машины со спецпропусками. По пути часть группы почему-то "рассосалась", и в Теплый Стан, к месту дислокации бригады спецназа, нас приехало трое Алексей Сурков, Владимир Ребриков и я. Пользуясь удостоверениями членов Верховного Совета, прошли через проходную на территорию части. Было около 12 часов ночи, но никто не спал. Офицеры к нам не вышли. Вместе с солдатами прошли в клуб. Спецназовцы КГБ СССР окружили нас плотным кольцом. Все как на подбор - военный цвет нации, красивые рослые ребята в тогда еще редкой пятнистой форме, в полосатых морских тельняшках и высоких шнурованных ботинках. Вид их вызывал уважение. У многих в накладные карманы брюк были нарочито небрежно засунуты пистолеты Стечкина. Мне, при росте 184 см, разговаривая с собеседником, чаще приходится смотреть вниз, иногда прямо, а тут почти все время приходилось задирать голову вверх! Проговорили мы три часа, когда очень серьезно, а иногда и с "солеными" шутками и прибаутками. В результате мы стали для солдат своими. Они были уже готовы не брать штурмом, а защищать здание российского парламента. Вдруг от двери по толпе прошел ропот:
- Замполит. Замполит идет!
Толпа расступилась, и появился офицер, тоже в пятнистой форме, но с погонами майора. "Приплыли, - подумал я, - все насмарку". Выпятив грудь со значком народного депутата РСФСР, я шагнул ему навстречу и, вспомнив, как это я делал в армии, громким "сержантским" голосом спросил:
