Харри Лехисте - Плата за принцип
— Не понимаю, что ты за человек! —сердито кричал он. — Ты как будто вчера родилась. Никогда не верь тому, чего не увидишь собственными глазами. Вот увидишь — они отправят меня на юг, а сами за это время наймут на мое место другого человека.
Через неделю начальник вернулся. Он снова пригласил инспектора Сульга к себе и снова поинтересовался состоянием его здоровья.
— Завтра получим путевку — и поезжайте, — в заключение сказал он. Потом, не дав Сульгу сказать ни слова, взял его под руку и проводил до двери.
Теперь-то Сульг уж нисколько не сомневался, что погиб. Ладно! Если погибать, так уж с музыкой! Инспектор сел за стол и исписал пять листов бумаги. Он подробно изложил все: и как начальник без всякого на то основания желает его уволить, и как он еще полон сил и жаждет работать... Словом, описал все: и насчет пива, и насчет собаки, и поцелуя... Потом запер все написанное в стол, и пошел домой, и впервые за последние две недели всю ночь спал как убитый.
А утром председатель профкома торжественно вручил ему бесплатную путевку в Сочи. Конечно, инспектор сначала не поверил, однако профсоюзная общественность все же сумела ему разъяснить, что разговор идет не об увольнении, а о премировании его за долголетнюю безупречную работу.
Два дня спустя инспектор Сульг сидел в вагоне прямого сообщения Таллин — Сочи и удивленно спрашивал самого себя:
«Вот дьявол! И кто бы мог подумать? Просто чудеса!»
Инициатива
Товарищ Тохлак вернулся с заседания угрюмый, как полярное небо. Такой бани, как на этот раз, он еще никогда не получал в своей жизни. Каждый выступающий считал своим долгом указать ему на промахи и ошибки, совершенные им за последние годы. А кое-кто не постеснялся даже сказать прямо в лицо, что он, Тохлак, вообще негодный работник, неспособный к самостоятельному мышлению. Он словно припаян к телефонной трубке! Телефонная станция только и делает, что соединяет его с директивными органами и разъединяет по минованию надобности. Говорили, что он даже спрашивал у начальства, с какого конца начать ему точить карандаш Здорово, очень здорово попало на заседании Тохлаку!
Вернувшись в свой кабинет, Тохлак решил сразу же начать действовать. «С сегодняшнего дня уже ни одна душа не посмеет сказать, что у меня нет инициативы и способности к самостоятельному мышлению!»— решил он. Затем он энергично нажал на кнопку электрического звонка и вызвал к себе всех своих подчиненных. Те уже знали, о чем говорилось сегодня на заседании, и ехидно улыбались. Их шеф казался им сейчас особенно милым.
— Я не понимаю, товарищ Саар, чему вы улыбаетесь? — набросился Тохлак на инженера по строительству. — Плакать надо, а не скалить зубы!.. У вас совершенно отсутствует способность к самостоятельному мышлению!
Подчиненные повесили носы. Стало тихо, как на похоронах. Но Тохлака это не удовлетворило. Он безжалостно продолжал:
— И вы, товарищ Пыдер, будто припаяны к телефонной трубке. Телефонная станция только и делает, что соединяет и разъединяет вас... гм... гм...
Тохлак несколько замялся, ибо вспомнил, что в комнате, где работает Пыдер, совсем нет телефона... Кроме того, он не знал, с кем именно телефонная станция должна была соединять товарища Пыдер. Однако он тут же овладел положением:
— Во всяком случае, без инициативы ко мне не приходите! Поняли? Вы спрашиваете у начальства даже то, с какого конца начать точить карандаш. Безобразие! Шагом марш на работу и приучайтесь к самостоятельному мышлению!
В последующие дни подчиненные усиленно развивали инициативу. Инженер по строительству пришел к Тохлаку с самостоятельным предложением — построить на берегу речки новую купальню.
— Какую купальню? — удивчлся Тохлак.
— Вместо старой, а то она уже совсем развалилась, — разъяснил инженер. — Помните, на заседании нас за нее здорово критиковали?
— Гм! И где же вы хотите ее строить?
— Конечно, на берегу реки, на месте старой.
Тохлак несколько минут усиленно думал, потом сказал:
— Хорошо, оставьте проект, я еще посмотрю.
Тохлак смотрел на проект ровно четыре дня, а на пятый день позвонил председателю райисполкома.
— Извините, — сказал он, — у меня тут одно важное дельце. Требуется уточнить.
— Хорошо, хорошо! Скажите же, в чем дело? Меня в колхозе ждут. Ну, что у вас?
— Скажите, где бы нам... гм... построить эту купальню? Может быть, на берегу реки, ца месте старой?.. — начал Тохлак.
— Какая купальня? Я ничего не знаю, — прервал его председатель.
— Ну, для этих... для купающихся!
— Для каких купающихся?
— Наших, конечно, купающихся. Которые летом ходят купаться. Старая купальня-то уже развалилась.
— Эх, шут тебя побери! — выругался председатель —Ты просто мне душу выматываешь. У тебя ведь есть голова на плечах? Вот и решай сам!
— Нет, лучше все-таки уточнить, — упрашивал Тохлак, — где нам ее лучше построить. На берегу реки или где?..
— О, господи! Вот бестолковый человек! Да строй свою купальню, где пожелаешь, хоть посреди рыночной площади! — Рассерженный председатель с шумом повесил трубку.
— Вот тебе раз! — недоумевал Тохлак. — Советует посреди рыночной площади строить! А там ведь прилавки. Куда их девать?.. Кроме того, от рынка до реки целый километр. Это же безумие! Нет, надо все-таки уточнить!
Тохлак набрал новый номер.
— Извините, — сказал он. — Как же нам все-таки поступить с нашей купальней?
— С какой купальней? — удивился секретарь райкома.
— С этой, которая на реке. Старая-то развалилась. Как вы думаете, можно построить ее на берегу реки, на старом месте, или подыскать новое место?
— Слушай, дорогой, позвони завтра. У меня сейчас как раз идет заседание. Решай сам!
И секретарь повесил трубку.
«Ого! — подумал Тохлак. — Предыдущие руководители района были сняты за то, что допускали ошибки. Поэтому эти просто не желают рисковать».
Он долго и мучительно размышлял несколько часов и в конце концов решил построить купальню там, где советовал председатель. Иначе могут его опять обвинить, что вот, мол, дали человеку конкретные указания, а товарищ Тохлак их не выполняет. Но какая же это глупость — построить гардероб посреди рынка! Что же, купающиеся голыми через весь город, что ли, на реку будут бегать? Видимо, надо проложить до реки от рынка закрытый ход. Это тоже показалось ему странным. Однако обратиться еще раз за консультацией он уже не решился. Опять выругают!
Он вызвал инженера по строительству и приказал составить проект закрытого хода. Инженер Саар подумал сначала, что Тохлак решил над ним подшутить, но вскоре убедился, что начальник говорит с ним всерьез. Тогда инженер попытался переубедить его. Но Тохлак рассердился и выгнал его из кабинета.
— Что же, приказ есть приказ, — развел руками инженер и начал прокладывать ход.
Вскоре он вынужден был доложить Тохлаку:
— Люди не дают работать. Показывают на нас пальцами и называют дураками, бараньими головами, а то и еще хуже.
— А вы куда смотрите? — спросил Тохлак ледяным голосом. — Вызывайте милиционера. Выполнению рабочего задания никто не должен мешать. Удивительно низкая сознательность! Мы строим для населения купальню, улучшаем, так сказать, его быт, а оно еще смеется. А вы тоже! Отпор крикунам не можете дать? А на что у вас голова на плечах?
— Милиция тоже... смеется, —оправдывался Саар. —И вообще, вот вам мое заявление об уходе. Я все-таки инженер, а не твердолобый баран.
Сказал и ушел.
— Можешь идти! — закричал ему вслед Тохлак. — Найдем нового инженера, у кого больше инициативы и самостоятельного мышления!
Тохлак тут же позвонил председателю исполкома, чтобы тог призвал начальника милиции к порядку.
— Простите, что вам помешал, — сказал Тохлак. — Мы теперь строим эту купальню, а милиция ведет себя как-то странно... Я бы сказал, даже преступно и антинародно...
— Человек! — послышался в трубке отчаянный крик председателя. — Что вы делаете?! Ну кто же строит купальню на рыночной площади?! У вас в голове мозги или солома?
Тохлак тихо повесил трубку и задумался:
«Что-то я опять не то сделал... Но ведь он сам приказал! Все было согласовано, учтено! Что он, идиот, что ли?»
Плииз!
Лилли увидела его первой. Они сидели в этом ресторане уже четыре вечера подряд, но все впустую. А теперь он пришел, и Лилли увидела его первой. Он стоял на пороге и искал свободного стола.
— Эрих! — прошептала Лилли. — Он пришел!
Они следили, как официант подошел к нему, спросил что-то и с улыбками и поклонами проводил его к столу. И — спасибо небесам! — это был их стол.
— Тенкью, — сказал он официанту и сел.
— Плииз, — ответил официант и бросил многозначительный взгляд на Лилли и Эриха.
Какое счастье, какое небывалое счастье! Теперь не было никакого сомнения: они сидели за одним столом с иностранцем!
