Андрей Юревич - Психологи тоже шутят
Что же делает человек, который, будучи от рождения «космополитом», давно мечтающим об эмиграции, к тому же пережил уход жены, конфликт с начальством, потерю денег или какое-либо другое травмирующее событие и твердо намерен эмигрировать?
Ответ на этот вопрос дает другое исследование, которое позволило выявить основные стратегии эмиграции. Первую стратегию можно назвать «элитарной». Она характерна для маститых, известных за рубежом ученых, которым со всех сторон предлагают там хорошие заработки, и они в конце концов дают согласие, выбрав между хорошим и очень хорошим. Вторая стратегия «накидывание сети»: вознамерившийся эмигрировать посылает в сотню-другую зарубежных организаций письмо с предложением своих услуг. В конце концов, после многократного повторения этого приема, он получает утвердительный ответ, во-первых, в виду скромности своих запросов, которые с каждым новым письмом становятся все скромнее, во-вторых, в силу того, что, как отмечалось выше, человек, ведущий беспорядочную стрельбу по ста мишеням, рано или поздно попадает. Третья стратегия «семейная», состоящая в том, что будущий эмигрант обращается к своим друзьям или родственникам, уже закрепившимся за рубежом, с просьбой подыскать ему посадочную площадку в виде жилья, работы и т. д. Девять из десяти посылают его куда подальше, но один все же оказывает помощь, к тому же снабжая горючим (деньгами, полезными знакомствами и др.) для стартового рывка. Именно этим путем возникают образования типа «малой Одессы», где практически все родственники. А исследования показывают, что основная масса эмигрирующих около 80 % имеет родственников за рубежом. И, наконец, четвертая стратегия реализуется по принципу «головой в омут». К. ней прибегают те, кто не имеет за рубежом ни друзей, ни родственников, ни авторитета, ни контрактов, ни каких-либо «посадочных площадок», и понимает, что там их не ждет ничего хорошего, но считает, что как бы им плохо ни было на чужбине, в родном отечестве им будет еще хуже, и обычно оказывается прав.
Вопрос о том, какая стратегия лучше, лишен смысла, поскольку ученый их не выбирает, а лишь использует то, что у него под рукой. Разумеется, наилучшие условия для эмиграции имеет свежеиспеченный лауреат Нобелевской премии, который состоит в близком родстве с английской королевой и американским президентом, а также имеет на зарубежных счетах пару миллиардов долларов. Но опыт показывает, что такие люди вообще не существуют, а хоть в чем-то похожие на них личности, например, Нобелевские лауреаты, вообще не эмигрируют. Так что наш типовой эмигрант вынужден строить свою игру не на тузах, а на шестерках в расчете на хороший прикуп. Но все же лучше уезжать не с пустыми руками, а что-нибудь с собой прихватить. Как, например, поступил один наш ученый, который, эмигрируя в Великобританию, прихватил из своего НИИ уникальную коллекцию.
4. Тестирование эмигрантностиОписанная только что ситуация может навести на мысль о том, что моральный уровень наших ученых-эмигрантов не слишком высок. Такой вывод был бы, конечно, несправедлив, но вопрос о том, каков он, наш типовой ученый-эмигрант, поставить вполне уместно. Существующие портреты, обобщающие результаты эмпирических исследований, запечатлели такой образ: это мужчина немного моложе сорока лет, владеющий иностранным языком и компьютером, имеющий публикации как в России, так и за рубежом, чаще всего младший научный сотрудник, закончивший такой престижный у нас вуз, как, например, МГУ, МИФИ или МФТИ. Остальные черты сугубо индивидуальны. Да и типовые черты не такие уж типовые. Так, например, значительная часть эмигрирующих не знает иностранного языка и не только, скажем, идиша, эмигрируя в Израиль, но и английского, эмигрируя в Англию или в США. Впрочем, это странное, на первый взгляд, обстоятельство органично ложится в приведенные выше данные о том, что отъезд обусловлен спонтанно происходящими событиями уходом жены, ссорой с начальником и т. п. и тоже происходит спонтанно. Соответственно, у уезжающего нет времени на то, чтобы толком узнать, в какую страну он едет, а тем более на то, чтобы выучить ее язык.
Вообще-то незнание языка не мешает эмигранту, особенно в Америке, граждане которой, как известно, своего языка тоже не знают и говорят на нем неправильно. Поэтому всего лишь половина наших ученых, эмигрировав за рубеж, оказывается за пределами науки подметает тротуары, моет котлы или делает что-то подобное. Остальные же остаются учеными, причем из их числа только 60 % оказываются вынужденными заниматься не тем, чему их учили, а 40 % занимаются именно наукой и в полном соответствии со своей специализацией.
Бытует, правда, мнение о том, что они, особенно ученые-гуманитарии, как-то «теряются» за рубежом, и даже самые блестящие из них там сильно тускнеют. Но это мнение завистников, а сама описанная позиция неверна уже потому, что, во-первых, по-настоящему блестящие гуманитарии, как правило, не уезжают (им неплохо и здесь), уезжают те, кто и здесь не блещет, а, значит, не может потускнеть, во-вторых, демонстрировать свои способности им приходится сквозь мутную линзу чужого языка, которого они, как только что было сказано, часто не знают. Да и вообще для того, чтобы пустить корни за рубежом, нужны не знание языка, а совсем другие качества. Ключевые среди них оцениваются тестами, включающими примерно такие вопросы:
1. Что для Вас лучше: быть профессором в России или официантом во Франции?
2. Способны ли Вы мыть котлы или подметать улицы и в течение какого времени?
3. Как долго Вы способны прожить в Людоедии в условиях пятидесятиградусной жары и существующих там нравов?
4. Какая валюта в Хренопотамии и каков ее сегодняшний курс в отношении рубля?
5. Есть ли у Вас родственники в Чертзнаетгдетии?
6. Какое наказание полагается за употребление спиртного в мусульманской Тирании и готовы ли Вы его выдержать?
И так далее.
Если Вы хотя бы на один подобный вопрос не сможете ответить утвердительно, то, скорее всего, Вы не годитесь для эмиграции. А если на два и более то Вам вообще нечего делать за границей, за исключением того самого случая, когда Вы Нобелевский лауреат, Ваш дядя президент США, а половина акций всех крупнейших банков принадлежит лично Вам. Но, к сожалению, не все желающие эмигрировать проходят через этот тест, в то время как его надо было бы сделать обязательным, что приводит к засорению эмиграционного потока совершенно случайными и не жизнеспособными за границей людьми. В результате, как показывают опросы, только 10 % эмигрантов из любой страны, будучи эмигрантами по призванию, намереваются навсегда остаться за границей, остальные же случайные эмигранты и, пожив там немного, начинают стремиться обратно (хотя обычно не возвращаются в силу целого ряда причин).
Что же делают остальные 90 %? Если, скажем, шведский профессор, попреподавав где-нибудь в Гарварде или в Стэнфорде, обычно возвращается в родную Упсалу, а английский профессор в родной Кембридж, то ученого, например, из Саранска, поработавшего пару лет в Йеле и вернувшегося обратно в Саранск, трудно себе представить. И воображение нас не обманывает: таких людей действительно очень мало. Так что же делать ученому из Саранска, когда исчезнет его зарубежный контракт и мистер Глав-нинг, пригласив его к себе в кабинет, самым дружеским тоном сообщит ему, что он больше не нужен?
Тут есть несколько вариантов. Теоретически, конечно, можно попытать счастья в другом университете (или в другой фирме) на Западе. Но ученый, списанный в одном месте, как правило, не нужен и в других местах как увядшая жена, брошенная мужем, если у нее нет солидного капитала (а таких не бросают), в большинстве случаев не нужна и другим мужчинам. Можно пойти подметать тротуары или мыть котлы, но практика показывает, что, если сразу после приезда из России наши ученые делают это вполне охотно, то избалованные годом-другим научной работы в каком-нибудь западном университете, уже не очень. Можно ограбить какой-нибудь банк и продолжать заниматься наукой, выплачивая зарплату самому себе. Этот путь становится все более популярным, в результате чего европейские банки и лишились 200 миллиардов долларов, уведенных нашими хакерами. Можно уехать в Членоломанию, которая хочет иметь свое ядерное оружие и очень ценит российских ученых. Но там очень жарко, другая вера, постоянные войны, и Вам после уютного
Гарварда туда не захочется. Но, к счастью, есть и еще один вариант, который дал жизнь такому явлению как «маятниковая» миграция.
5. Ученые-челноки«Маятниковый» мигрант, в отличие от традиционного, вообще не живет в какой-либо одной стране, а живет сразу в двух, а то и в нескольких. Наиболее типичные представители этого образа жизни описанные выше «перелетные птицы». Их главное преимущество состоит в том, что в нашей стране они считаются представителями зарубежной науки, а за рубежом российской, в качестве первых интересны там, а в качестве вторых здесь, хотя сами по себе интереса, как правило, не представляют. Эксперты считают, что этот маргинальный образ жизни, дающий возможность быть посредником между российской и западной наукой, и, широко распространенный уже сейчас, имеет практически неограниченные перспективы.
