Андрей Кивинов - Каникулы строгого режима
— Слы, четырехглазый. Собирай манатки и кувыркайся из лагеря, пока тебя по-взрослому не огорчили. Будешь рыпаться — на рога посажу!..
Валентин Васильевич попытался что-нибудь возразить, но не подобрал нужных слов. К тому же мешали чертовы пальцы в ноздрях.
— Вали по-шустрому, я сказал. Чтоб сегодня тобой тут не пахло.
Черт освободил нос инспектора, вырвал из его рук трусы и натянул их ему на голову, прямо поверх очков. Потом развернул очертеневшего Кривцова и мощным пинком в задницу отправил его на пляж.
— Господи! Валентин Васильевич, что с вами? — всплеснула руками Зинаида Андреевна.
Физрук на всякий случай запечатлел необычный вид проверяющего на фотографический аппарат.
— Там… Там черт! С рогами! Ме-меня избили!
Зинаида Андреевна бросилась к кустам, с опаской заглянула за них.
— Помилуйте, голубчик… Нет здесь никого!
— Вызовите милицию! — сотрясал трусами Кривцов. — Он там, в лесу! Пусть поймают!
— Без проблем, — пообещал Евгений Дмитриевич, — уже вызывает. Пойдемте скорей в лагерь!
Вожатый не обманул. Милиция ждала возле ворот. В лице командира тихомирского «Тайфуна», прибывшего на «уазике».
— Что случилось?
— Да вот товарищ инспектор немного не рассчитал силенок. Черта увидел.
— Это бывает.
— Вы б его отвезли, что ли, к себе. Тут все ж таки дети, а он в таком виде. Несолидно.
— Не вопрос. Отвезем…
Валентин Васильевич пытался протестовать и сопротивляться, но куда ему против «Тайфуна»? Никуда.
* * *Начальнику управления образования администрации г. Черногорска тов. Пименовой В. Л.
ДОКЛАДНАЯ ЗАПИСКА
Настоящим сообщаю, что при проверке деятельности детского оздоровительного лагеря «Юнга» я был насильно подпоен начальником лагеря Образцовой З. А. и ее пособниками, после чего подвергся нападению черта, который избил меня и пригрозил расправой, если я не покину лагерь. Вызванный наряд милиции вместо того, чтобы искать черта, доставил меня в тихомирский райотдел внутренних дел, где меня продержали в камере без причин до утра и составили протокол за нахождение в нетрезвом виде.
Считаю данный инцидент провокацией, устроенной начальником лагеря, чтобы не позволить мне выявить недостатки. Прошу направить в лагерь «Юнга» специальную бригаду для проверки случившегося и наказания виновных.
Справка из травмпункта о нанесенных чертом телесных повреждениях прилагается.
Инспектор Кривцов В. В.РЕЗОЛЮЦИЯ:
Отдел кадров. Решите вопрос об отстранении тов. Кривцова В. В. от занимаемой должности по состоянию здоровья.
Пименова В. Л. * * *Через две недели после описанных событий Виктор Сергеевич вновь нелегально посетил Тихомирск. Выйти на связь с большой землей. Телефон в кабинете Зинаиды Андреевны не имел междугороднего соединения, да и звонить оттуда в Москву было рискованно. На связь вышел из привокзального переговорного пункта. Паспортов там не спрашивали, а одинокий и, похоже, единственный милиционер охранял небольшую торговую зону и проверять документы у трудящихся не планировал.
На сей раз центр вышел на связь. Паша Клык вернулся из командировки. Положенец в двух словах объяснил ситуацию. Про пионерский лагерь ничего не рассказывал.
— Так, гасимся у одного кента… Ксивы нужны и бабосы. Общак со мной, берегу.
Клык пообещал сделать. Попросил перекинуть фотографию для загранпаспорта.
— Вы вдвоем?
Сумрак подумал, стоит ли сажать на хвост мента? Прикинул, что стоит. Уйдешь один — может сдать. Ничего, доберутся до столицы и разбегутся в разные стороны.
— Да, вдвоем. Фотки вышлем. Давай адрес.
Тем же вечером, не откладывая дела в долгий ящик, он сообщил Евгению Дмитриевичу о ситуации.
— Если завтра отправим фотки, через недели две получим паспорта. Клык пообещал — Клык сделает. Берем билеты на ближайший поезд и валим.
— А как же КВН? — забывшись, спросил вожатый.
— Какой еще КВН?
— Лагерный… Первого августа. Мы же готовимся, номера разучиваем…
— Ты чего? Все, забудь! Лыжня открыта! Валим!
Этим вечером Виктор Сергеевич не пошел к Татьяне. Разговор с Пашей вернул его на грешную землю. Подурачились и хватит. Все равно никакой перспективы с этой любовью. Не с собой же Татьяну забирать! Да и она, едва узнает, кто он, по физиономии даст, наверное. «Санкт-Петербург, улица Пушкина, Эрмитаж, зоопарк… Педагог, всю жизнь с детьми…»
Даже если допустить, что простит и не пошлет, один хрен — полная безнадега. Он в бегах и бегать будет, похоже, до конца жизни. А ей это надо? Ей угол нужен и спокойствие, а не разборки с органами да братвой. Она еще молодая, найдет себе нормального мужика. А он?.. Поживем — увидим.
Надо с ней потихоньку завязывать. Плавно готовить пути отхода. В крайнем случае, можно мента попросить, он объяснит ей.
Но… не хотелось ведь, не хотелось. Мозг прокручивал возможные альтернативные варианты. Допустим, осесть в какой-нибудь теплой далекой стране, после вызвать ее с Арсением к себе. Объяснить, что судимый судимому рознь, что не душегуб он по жизни, а просто сука-жизнь так сложилась. Поверит? Скорей всего, нет. «Что ж ты мне сразу не сказал?» Дык, ситуация! В прятки мы играли. «Вот и играйте дальше».
Ночью он снова ворочался до пяти утра. Все, каникулы заканчиваются. Начинается учебный год.
На следующий день, оставив Леночку за старшую, компаньоны рванули в Тихомирск. У физрука одолжили пиджак, рубашку и галстук. В парикмахерской сделали себе модельные стрижки. Заплатили фотографу двойную цену, и он тут же напечатал фотографии. На почте отправили их заказным письмом в Москву.
— Тебе хочется уезжать? — с легкой грустью спросил вожатый, пока они дожидались автобуса.
— Да, — твердо ответил воспитатель, — мы же этого и хотели.
— А я даже и не знаю…
Сегодня Виктор Сергеевич не проводил кружок. Надоело. Пусть сами поделки мастрячат. Остался в каморке, лег на раскладушку. Две недели — и свобода. В свой Калинин он не вернется, опасно. Но матери весточку обязательно пошлет. Когда за кордоном обоснуется.
А что там, кстати, делать? За кордоном? Паша просто так пенсион платить не будет, отрабатывать придется. То есть снова в бой пошлет. Опасный и вечный. И отказаться невозможно.
Но как-то уже не хочется воевать. Мент ведь правильно спросил — если б не побег, остался бы он здесь или нет? И ответа до сих пор не было.
В дверь кладовки постучались.
— Да! — раздраженно отозвался Сумрак.
На пороге стояла Татьяна Павловна.
— Витя, это я… Тебя нет на кружке, я подумала, может, заболел?
Виктор Сергеевич поднялся и сел на раскладушку. Не поднимая глаз на женщину, помотал головой.
— Нет, устал просто… Сейчас приду. Ступай.
Но не пришел.
* * *Казбек Шамаев все-таки добился условно-досрочного освобождения. На целых две недели. Начальник оперчасти Гладких, как и обещал, вывез его из лагеря под покровом ночи на хлебовозе. Подписку, правда, так и не вернул. Но Шамаев опасался напрасно. Никто за воротами с бейсбольными битами его не встречал.
Задерживаться в Тихомирске Казбек не планировал. Сядет на ближайший поезд — и домой, в солнечное Закавказье. Устроится на завод, заработает денег и купит, наконец, себе хороший импортный автомат. Можно, конечно, и «калаша», но душа просит экзотики.
Возле вокзала он сошел с хлебовоза. Ближайший состав ожидался только через двое суток. Ничего, Казбек предусматривал подобный вариант. В Тихомирске жил один из шнырей. Недавно откинулся. Шаман запомнил его адрес. Отсидится там.
Паспорта у него пока не имелось, только справка об освобождении и проездное «требование», по которому он мог взять билет на поезд. Что тут же и было сделано. Спросив у вокзального милиционера, как добраться до нужной улицы, он, не теряя времени, отправился на поиски.
Поиски привели его к трехэтажной пещере, когда-то называвшейся домом. Казбек посмотрел на часы. Пять утра. Нормально. «Ваш кофе, господа…»
Из господ дома оказалась старушка-мать, напрасно ждавшая сына домой.
— Нету Генки! У бабы своей второй месяц пьянствует.
— А кто у нас баба?
— Галька Потемкина! Уборщица в промтоварах. Улица Правды, дом девять.
— Это далеко?
— Рядом, минут десять.
— Благодарю.
Баба — это хорошо. У бабы наверняка и подружка найдется. Скрасит ожидание. Уж очень он соскучился по женскому организму.
Дом Потемкиной встретил Шамана примерно так же, как три недели назад встречал Виктора Сергеевича Сумарокова. Запахом перегара и плесени. Правда, сами его обитатели оказались трезвыми.
— Шаман?! — обалдел Генка.
— Он самый. Здорово. Откинулся сегодня. Перекантоваться надо. Пару дней.
