Реваз Габриадзе - Мимино (киносценарий)
Валико посмотрел на Хачикяна, отвернулся и воскликнул:
— Ва!
Мимо буфета по лестнице поднимался на задних лапах медведь в сомбреро и джинсах. За медведем шёл пожилой человек с сигарой в зубах.
— Мики! — крикнул пожилой человек вниз и вместе с медведем скрылся за лестничным маршем. За ними на четырёх лапах пробежал маленький медвежонок, тоже в сомбреро и джинсах.
— Американский цирк, — объяснил Хачикян. — Слушай, если резиновый крокодил жёлтой краской покрашу, смоется?
Валико пожал плечами.
— Смоется, — сказал сам себе Хачикян. — Понимаешь, Альбертик просил жёлтый, а в магазине только зелёный...
Валико вздохнул.
— Валик-джан, — сказал Хачикян. — Ты только не обижайся, но вы, грузины, не совсем хорошо умеете с девушками разговаривать.
— А кто умеет хорошо? — саркастически улыбнулся Валико. — Армяне, да?
— Подожди, не залезай в бутылку, — примирительно помахал рукой Хачикян. — Я тебе умные вещи скажу. Этот Лариса Ивановна очень правильно сделала, что не пришла...
— Почему?
— Вот мой дочка Алла, — стал объяснять Хачикян, — если мальчик ей позвонит и скажет: пошли в ресторан, туда-сюда, потанцуем, — я про него плохо подумаю. А если скажет: Рубен Вартанович, можно я с Аллой пойду на культурное мероприятие? Я скажу: пожалуйста, иди дорогой... Понял?
...Потом Хачикян звонил из гостиничного номера по телефону.
— Алло! Ларису Ивановну хочу!
— Это я,— помедлив, ответил легкий голос.
— Здравствуйте. Это Хачикян говорит, друг Мимино, который Валико... Лариса Ивановна, Валико Зурабович уехал на спецзадание, меня просил позвонить...
— Константинович,— поправил Валико, сидевший на своей кровати.
— Э, какая разница!
— Что?—спросил голос.
— Ничего, Лариса Ивановна, он поручил вас спросить, в какой вы театр сегодня хотите пойти?
— А он что, волшебник?
— Зачем волшебник?
— Может в любой театр билеты достать?
— Может.
— И в Большой?
— Конечно.
— И на Таганку?
— Таганка? — Хачикян удивился, закрыл ладонью трубку, зашептал Валико: — Таганка — тюрьма. Сурен там сидел. Большой шутница, этот твой Лариса Ивановна...
— Алло, алло! — раздался в трубке голос.
— Ты говори, говори, — замахал рукой Валико.
— Алло, алло, — закричал в трубку Хачикян. — Куда это вы исчезли? Таганка — нет! Большой. Без пятнадцати семь он вас будет ждать у второй колонны...
— Спроси, почему вчера не пришла? — взволнованно зашептал Валико.
Родион Синицин — артист Владимир Басов
— Слушай, я ж тебе всё объяснил, — отмахнулся Хачикян и продолжал в трубку: — Как мне Валико Вахтанговичу доложить? Придёте?
— Непременно. Хачикян положил трубку.
— Хачикян, когда захочет, всё может. Валик-джан, если не трудно, мне тоже билет возьми. Я Большой театр очень люблю — никогда не был. — Снял трубку, протянул её Валико: — Звони своему артисту.
В помещении касс Большого театра на стенах были развешаны афиши, одна из них изображала Родиона Синицына в роли Трубадура.
— Три билета на имя Синицына, — нагнулся Валико к окошку. Кассирша протянула ему конверт.
— Восемнадцать рублей.
— Сколько? — переспросил Валико. — Дорогая, всего три, всего три.
— А здесь и есть три. Партер. Не в кино идёте, молодой человек.
Валико в лётной фуражке с папкой в руках вошёл в подъезд здания ГВФ. ... В аэропорту Телави Гиви Иванович и Игорь красили стену суриком.
— Иванович! — позвали из окна. — Вас Валико к телефону зовёт! ... Валико в будке междугородного телефона-автомата кричал:
— Пусть Андро возьмёт талоны на дрова и отвезёт моим! Всё в порядке! Бумаги приняли! Завтра дадут ответ!.. Конечно, возьмут! Сказали: такие лётчики, как я, на дороге не валяются! Ну, обнимаю вас всех. О, подожди! Чуть не забыл: передай Вано, что подков в Москве нет!
Потом он долго гулял по столичным улицам. Весело насвистывая, шагал по бульвару, вдоль заледеневшего пруда, где катались на коньках дети в разноцветных шапочках.
Достал пачку сигарет, закурил. Уронил перчатку. Интеллигентная старушка подняла перчатку, догнала Валико.
...Возле лотка с мороженым выстроилась очередь. Валико стал в хвост.
...На рынке он взял большой букет роз, положил на прилавок двадцатипятирублёвку.
...Возле Ильинских ворот полюбовался на памятник гренадёрам, павшим под Плевной. Пошёл вниз по бульвару. Разбежался, прокатился по ледяной дорожке. Понравилось. Вернулся. Разбежался. Заскользил и упал.
...В гостинице, в комнате быта, Валико старательно гладил брюки. Пел.
...Продолжая напевать и пританцовывая, шёл по коридору. Навстречу два узбека в халатах пронесли завернутый ковёр, держа за концы.
...Валико пел и в ванной, пока блаженствовал в пене бадусана. Пел и когда чистил ботинки. В дверь постучали.
— Да...
В номер вошла решительная блондинка в голубых джинсах.
— Здравствуйте. А где товарищ Хачикян?
— На автобазе.
— Вы не знаете, он думает о чём-нибудь или нет?
— Не знаю, — сознался Валико.
— У него в среду доклад, а он до сих пор рукопись в бюро переводчиков не сдал. Как дети! — Блондинка достала из сумки пластмассовую табличку и положила на стол: — Это его визитка. До свидания. — И ушла, хлопнув дверью.
Блямм... Блямм! — проиграл колокольчик.
Из лифта, вежливо отстранив индианку в золотистом сари, вышел Хачикян. Пошёл по коридору, напевая: «Солнечный остров скрылся в тумане...»
— Дали! Сто тридцать первый дали! — радостно сообщил он дежурной по этажу.
...На белой пластмассовой табличке, в верхнем углу, был вытеснен контур Европы, а посередине золотом написано: «ХАЧИКЯН. СССР».
Хачикян внимательно рассмотрел табличку, повернулся к Валико.
— Кто принёс? Гостиница?
— Гостиница, — кивнул Валико, брившийся у зеркала.
— Валик-джан, какой народ, а! — Хачикян покачал головой. — Пришёл... Спросили, как фамилия. Говорю: Хачикян. Здравствуй, говорят, Хачикян. Иди, говорят, Хачикян, десятый этаж, тринадцатый комната... И ни копейки не взяли... А теперь, вот, значок...
— А для чего значок? — спросил Валико.
— Как для чего? Очень удобно. Сразу видно — откуда ты, как зовут... А тебе не дали?
— Нет.
— Не переживай. Я достану. Мне сто тридцатый модель был написан, а я сто тридцать первый получил. Хачикян, когда захочет, всё может. — Он снял пальто, надел клетчатый пиджак, прицепил к лацкану табличку. — Валик-джан, когда я умру и апостол Пётр спросит меня: «Куда ты хочешь, Хачикян?», я скажу: «Никуда не хочу. Посели меня гостиница «Россия». Западный корпус. Любой этаж...»
В дверь постучали, и в номер вошел полный курносый блондин в очках. За ним горничная с комплектом постельного белья.
— Кто здесь Хачикян? — по-армянски спросил блондин.
— Я, — улыбнулся Хачикян и показал табличку.
Блондин снял с Хачикяна табличку, прицепил её к лацкану своего пиджака и сказал:
— Такие, как вы, позорят землю предков.
...Лифт шёл вниз. Мрачные Валико с Хачикяном и человек пять японцев смотрели в пространство.
— Не могу понять, — тихо сказал один японец другому, кивнув на Валико и Хачикяна, — как эти русские различают друг друга.
... К «России» подъехал «Икарус». Из дверей выпрыгнула блондинка в голубых брюках, а следом молодой мужчина с двумя тяжелыми сумками. Оба прошли в вестибюль.
Навстречу им шагали Хачикян и Валико. Хачикян нёс чемодан и крокодила. Валико — покрышки.
— А вот и он! — обрадовалась блондинка. — На ловца и зверь бежит.
— Кто зверь? — мрачно спросил Хачикян, останавливаясь.
— Вы, — улыбнулась блондинка. — Товарищ Хачикян, во-первых, вот вам приглашение на банкет, — она достала из сумки спутника конверт. — А во-вторых, где доклад? Только вы один не сдали. Его же перевести надо.
— Слушай, я тебе разве говорил, что я эндокринолог? Говорил?!—Хачикян резко надвигался на блондинку.
— В чём дело? Ничего не понимаю...
— Что не понимаешь? Он Хачикян и я Хачикян! У меня такая дочка, как ты, а меня аферистом называют! Пошли!
— Стойте! — девушка пошла следом. — Простите, но верните значок, пожалуйста...
— Нету! Скушал! — прорычал Хачикян и пошёл.
— Подожди! — задержал его Валико. Обернулся к девушке в голубых брюках. — Как не стыдно? Живого человека на улицу выгоняют... Какая разница: эндокринолог или не эндокринолог? Вот я например, тоже не эндокринолог. Ну и что?
— Как ваша фамилия? — спросила девушка.
— Мизандари!
Огромный новенький ЗИЛ-131, выкрашенный оранжевым, остановился возле гостиницы «Олень». Из него с вещами вылезли Валико и Хачикян.
— Ни двухместного, ни одноместного — ничего нет! — объяснила администратор гостиницы.
