Евгений Гуляковский - Искатель. 1990. Выпуск №4
Обзор книги Евгений Гуляковский - Искатель. 1990. Выпуск №4
Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ родился в 1934 году в Казани. Окончил Кишиневский университет и Высшие сценарные курсы при Союзе кинематографистов. Председатель Совета писателей-фантастов при СП РСФСР. Автор книг «Сезон туманов», «Долгий восход на Энне», а также сборников повестей и рассказов «Тень Земли» и «Высокий ключ». В настоящее время снимается художественный фильм по фантастической повести «Шорох прибоя», ранее опубликованной в «Искателе».
Виталий ГЛАДКИЙ родился в 1947 году в с. Ярошовка Сумской области. В 1972 году окончил Донецкий политехнический институт. Автор более двух десятков повестей и рассказов, некоторые из них вошли в сборники «По следу змеи» и «Жестокая охота». В «Искателе» публиковались повести «По следу змеи» и «Кишиневское направление».
Вальдемар ЛЫСЯК родился в 1944 году в Варшаве. Окончил Варшавский политехнический институт и Римский университет. Доктор наук. Лауреат литературных конкурсов. Автор многих научно-фантастических произведений.
ИСКАТЕЛЬ № 4 1990
II страница обложки
III страница обложки
Евгений ГУЛЯКОВСКИЙ
ЧУЖИЕ ПРОСТРАНСТВА[1]
РОМАН
ЧАСТЬ I
УЧЕНИК ЧАРОДЕЯ
Глава 1
В жизни некоторых людей, отмеченных высоким выбором судьбы, а быть может, собственным талантом или особым везением, наступают иногда моменты, когда от решения, казалось бы, пустякового на первый взгляд вопроса зависит ход исторических часов целых народов.
Иногда нечто подобное происходит и с людьми, не замеченными историей, но тем не менее оставившими в ней свой невидимый для современников след.
В жизни Степана Гравова такой день наступил 17 сентября, когда, развернув случайно подвернувшуюся под руку вечернюю городскую газету, он обнаружил в ней объявление нового кооператива «Посредник».
«Если у вас приличная внешность, если вы не обременены семьей, не обросли долгами и обязанностями, одним словом, если вы молоды и свободны, если в вас не угас еще огонь романтики, обращайтесь к нам».
Объявление, несмотря на несколько возвышенный стиль, показалось Степану любопытным, и, поскольку, кроме первого пункта относительно внешности, вызвавшего у него некоторые сомнения, все остальные соответствовали его нынешнему социальному положению, а его теперешняя временная работа уже успела ему надоесть, он решил обратиться в кооператив «Посредник» по указанному в объявлении адресу, не поленившись его разыскать среди узких улочек и маленьких захламленных двориков на окраине города.
И вот вечером 17 сентября он стоял перед железной калиткой с приклеенным к ней куском картона. Небрежно, наспех черным карандашом на нем было написано всего два слова: «Кооператив „Посредник“».
Степан постучал и, не дождавшись ответа, толкнул калитку. Она легко подалась, открыв его взгляду обычный окраинный дворик с выводком кур, небольшим огородиком и слегка покосившейся мазанкой. Никого не было видно. Не лаяли даже собаки. Он уже начал жалеть о своей нелепой затее и собирался захлопнуть калитку, досадуя на себя за зря потраченное время, когда в глубине двора показался какой-то старик в заношенной куртке с лопатой в руках.
— Вам кого, молодой человек? — спросил старик издали. Из-под густых бровей сверкнули внимательные зеленоватые и не по-стариковски цепкие глаза.
— Да вот объявление… Вроде тут кооператив какой-то, — несколько растерянно ответил Степан.
— Ну так проходите. Кооператив действительно здесь.
Теперь уже уходить вот так сразу было неудобно, хотя ничего дельного от предстоящего разговора Степан уже не ждал.
Какое-нибудь очередное дурацкое предприятие, рассчитанное на простаков, готовых платить деньги.
Кооперативы за последнее время появлялись как грибы после дождя.
Он прошел вслед за стариком в дом, вытер ноги и оказался в светлой, по-деревенскому обставленной горнице, испытывая все большую неловкость от того, что не решил, как объяснять свой визит, когда разговор зайдет о деле. Ведь он не знал даже, чем занимается кооператив.
— Ну-с, так чем мы можем быть вам полезны? — спросил старик, споласкивая под рукомойником руки и вытирая их старым, но чистым полотенцем.
— Да вот прельстился вашим «огнем романтики» и, наверное, зря отнимаю у вас время…
— Нет, отчего же. Наша обязанность удовлетворять любые запросы клиента.
— Так уж и любые? — усмехнулся Степан.
— Многие. Можно сказать, большинство, — твердо, без тени шутки ответил старик, и вновь взгляд его внимательных глаз испытующе прошелся снизу вверх по Степану, словно холодной волной обдав его с ног до головы. — Мы не указываем деталей услуг, которые можем оказать, именно потому, что они весьма обширны, а длинные объявления стоят дорого. Те, кому мы действительно нужны, рано или поздно находят к нам дорогу. Так, значит, вас интересует романтика… Этот товар сам по себе стоит нынче недорого, все зависит от того, с чем вы собираетесь его использовать.
Разговор получался какой-то странный, нечто среднее между хорошим розыгрышем и непонятной тонкой аферой. Больше всего Степана заинтересовала иронически серьезная речь старика, говорившего о романтике так, словно он собирался взвешивать ее на килограммы и доподлинно знал, как Это сделать.
— Ну что же, — стараясь подыграть тону беседы, проговорил Степан, — для начала я бы предпочел «романтику дальних странствий». Желательно зарубежных, — тут же добавил он, на ходу вставляя явно невыполнимое для этого заштатного кооперативчика условие.
— Похвальный выбор. Мы ценим серьезных клиентов. Однако плата соответственно возрастает. Двадцать пять процентов с зарплаты первого года, включая валюту. Внутри Союза мы берем не более десяти процентов комиссионных, однако при организации «загранки» накладные расходы значительно возрастают.
— Ну разумеется! — охотно согласился Степан, готовый отказаться и от оставшихся семидесяти пяти процентов несуществующих заграничных доходов.
— Кроме того, для включения в нашу картотеку необходимо сделать обычный взнос. Десять рублей.
«Вот это уже существенней», — подумал Степан, испытывая легкое разочарование. Скорее всего ради получения этой десятки и был затеян весь спектакль с объявлением о продаже романтики. Он твердо решил не отступать до тех пор, пока сумма расходов не превысит возможностей его довольно-таки скромного бюджета. В конце концов за любую глупость нужно платить, а за эту он заплатил с особым, мстительным самому себе удовольствием — «романтики ему, видите ли, захотелось…». Не сказав ни слова, он выложил на стол десятку, и она тут же исчезла, растворилась, словно ее не было вообще, не оставив после себя следа в виде какого-нибудь клочка бумаги, хоть отдаленно похожего на квитанцию. Минуту назад десятка еще лежала на столе, и вот уже ее не стало. Степан даже не заметил переходного момента, во время которого купюра перекочевала из руки старика в его карман.
— Поскольку предварительные формальности соблюдены, взнос сделан, прошу вас пройти в нашу контору. Рабочее помещение у нас наверху.
Они стали медленно подниматься по скрипучим старым ступеням, исчезающим в темном провале чердачного помещения. Степан думал о том, что его дурацкое стремление разглядеть за серым фасадом будней скорее всего вообще не существующую причинно-следственную начинку, в который уже раз приводит его на ступени старой, как мир, лестницы, ведущей туда, где доверчивая глупость, а иногда попросту безысходность одних превращается в звонкую монету для других, для тех, кто лучше приспособлен к этому нелепому, вывернутому наизнанку миру.
