Владимир Шахнюк - Веселое и грустное
Чего здесь только нет: картины художников фламандской школы, старинная мебель, ценнейшая посуда различных эпох. Золото, серебро, хрусталь, фарфор… Редчайшие издания, датированные годами седой старины. Бесценные вещи этнографического характера. Одна коллекция инкрустированных и прочих трубок чего только стоит!
И все это собрано в свободное от основных занятий время, на собственные деньги. Но не для собственного удовольствия. Весь этот музей если не формально, то по существу стал уже достоянием города и его многочисленных гостей.
«Когда меня не станет, все это будет принадлежать городу и формально», — без меланхолии сказал Божо.
И еще об одном хобби. В небольшом городке близ Кечкемета мы случайно познакомились с симпатичным парнишкой Андрюшей — Эндре Толнаи, студентом 19 лет. В гараже своего родича он делал не что иное, как… первый венгерский катер на воздушной подушке.
— Неужели справишься? — удивились мы.
— А чего ж, — с улыбкой ответил Андрюша, — сделаю с помощью своего земляка. Он учится в Киевском институте гражданской авиации. Да это не первая машина. Я уже много сделал по описаниям советского журнала «Техника — молодежи». Журнал правильно учит. Не было ни одной осечки.
В курортном городке Кестхей мы видели мемориальную доску на фасаде дома, где родился первый венгерский журналист Игнац Надь. Кто знает, быть может, когда-нибудь появится мемориальная доска на доме, где родился творец первого венгерского катера на воздушной подушке.
У нас было немало запланированных и случайных встреч с замечательными людьми на земле бач-кишкунской. Обо всех не расскажешь, но всем мы благодарны за гостеприимство, доброту и дружеское внимание.
Наш ответный визит был непродолжительным. И мы многого не видели. Слишком много интересного в Бач-Кишкуне!
Но мы помним слова Козьмы Пруткова о том, что необъятного не обнимешь. И рады тому, что увидели. И смеем надеяться, что наша поездка в гости к кечкеметским побратимам пусть в гомеопатической дозе, но все же укрепила дружбу, которая по-венгерски называется баратшаг.
КРЫМСКАЯ ТОПОНИМИКА
Первое село на пути из Симферополя в Бахчисарай называется Чистенькое. И хотя при беглом взгляде не улавливаешь здесь какой-то особой стерильности, все же в душе возникает что-то просветленное, чистое.
Проехал еще немного, и вновь село с редким, неожиданным названием — Приятное Свидание. Естественно, оно может вызывать ассоциации только нежного и лирического плана. Впрочем, не у всех. Я знаю нескольких товарищей, отвечающих за строительство, у которых Приятное Свидание оставило отнюдь не приятные воспоминания. Дело в том, что в этом селе с поэтическим названием строились весьма прозаические очистные сооружения. Часто дела шли через пень колоду, сроки срывались. «Накачки» и «втыки» следовали волна за волной, сыпались выговоры. И нередко выдавались воодушевляющие авансы:
— Вы еще будете иметь не такие неприятности за Приятное Свидание!
Каким образом в Крым пришли звучные географические названия из древней Эллады, это мы знаем из книг. А вот современные названия крымских сел родились, видимо, следующим образом.
Как-то собрались поэты и стали придумывать названия, исходя из особенностей своего творчества. Одни поэты нарекли свои подопечные села:
Красный мак…
Красная поляна…
Красная заря…
Яркое поле…
Другие стихотворцы отдали дань преимущественно эпитетам:
Прохладное…
Отрадное…
Прозрачное…
Роскошное…
Благодатное…
Дивное…
В другом месте поклонники классической литературы решили в названиях населенных пунктов увековечить имена любимых писателей.
Таким образом на карте Крыма появились села:
Некрасово…
Тургенево…
Пушкино…
Чехово…
Лермонтовка…
Добролюбовка…
Рылеевка…
На форуме ирригаторов и мелиораторов симпатии склонились в сторону сугубо отраслевую!
Неточное…
Многоводное…
Ключевое…
Трехпрудное…
Криничное…
Озерное…
Наиболее шумным было собрание любителей-орнитологов. Стоял настоящий птичий базар. То и дело слышалось:
— Дятлово!
— Скворцово!
— Синицыно!
— Чайкино!
— Куликовое!
Даже прозвучало веско и лаконично:
— Сокол!
А кто-то мощно и громоподобно добавил:
— Буревестник!
Некоторые села, видимо, самотеком были «окрещены». Просто чем люди занимались, то и стремились вложить в название села:
Табачное…
Пчелиное…
Рисовое…
Ячменное…
Пшеничное…
Кукурузное…
Шелковичное…
В топонимике ряда крымских сел отразились и революция, и война, и наша социалистическая новь. Лестно, но и непросто жить в селах с такими многообязывающими названиями: Ударное, Орденоносное. Тут уж воленс ноленс надо иметь хотя бы один орден. Допустимо ли — житель Орденоносного и вдруг — без ордена. И никак нельзя жить в Ударном и работать с прохладцей.
А в общем, несмотря на отдельные издержки, крымская топонимика мне нравится. Повторяешь вслух названия сел и, словно песню поешь:
Колоски…
Сирень…
Родное…
Счастливое…
Богатое…
РЕАБИЛИТИРУЙТЕСЬ!
С какой целью на Южном берегу Крыма поселялись киммерийцы и тавры — это дело темное. А вот зачем нынче едут в Ялту — это мы можем сказать абсолютно точно: за реабилитацией!
Помните анекдот о курортниках, которые из-за преферанса Черного моря не заметили за все время отпуска? Нынче это исключено.
Как только вы ступаете за порог здравницы, вы сразу же попадаете в руки терапевта, психотерапевта, диетолога и прочих эскулапов. Авторитетный консилиум тщательно выясняет состояние вашего здоровья. Или оно такое, что дай бог каждому, или «пограничное»: то есть и ни сюды и ни туды, или «компенсированное» — в общем такое, что жить можно без оглядки на медицину, или «де-компенсированное», требующее активного вмешательства медиков.
Допустим, у вас компенсация нормальная, но комплекция сверх всякой нормы. Врач-диетолог берет вас на заметку. О чебуреках в соседнем буфете можете уже забыть. О добавке и речи быть не может. Более того, вам так сбалансируют меню, что придется каждый день затягивать пояс все туже и туже. К концу срока вы будете иметь осиную талию. Уезжая домой, получите карту профилактической реабилитации. Это для вашего участкового лечащего врача. Для жены эта карта бесполезна. Сердобольная подруга жизни на радостях так закормит вас любимыми борщами и пирогами, что от осиной талии останется лишь одно воспоминание. Но вы не поддавайтесь. Помните — вы реабилитированный!
Вариант номер два. Состояние у вас «пограничное». С утра еще ничего, а к вечеру уже начинаете соображать — где бы это найти второго, а за ним и третьего. Или же потребляете нормально, но выкуриваете в день две пачки сигарет. Тут уж вам психотерапевта не миновать. Он вам не станет напоминать о лошадях, погибающих от капли никотина. Он вас иголками, иголками… После штыковой атаки заставит глотать препротивнейшие пилюли. И ко всему еще ударит по вашему самолюбию: «Вы что, мужчина или тряпка — не можете бросить курить!» В таких случаях пациент выкуривает последнюю сигарету после последней стопки и начинает «говение». По истечению срока путевки дает «отходную», выпивает «стременную» и вполне реабилитированным возвращается в родные края.
Вариант номер три. Вы здоровы как бык. Вам бы провести лето плотогоном на бурных реках Карпат, а тут дают путевку в санаторий. Какого-то там неврологического профиля. Вам наплевать на профиль. Вам хочется киснуть с утра до вечера в черноморской воде, которая содержит половину таблицы Менделеева, вам хочется дегустировать массандровские вина, в которых вся энергия солнца, но не тут-то было. Вы в плену реабилитационного комплекса: инструментальные исследования, медикаментозное лечение, гимнастика, беседы, процедуры…
И тогда вы поднимаетесь на самую вершину Ай-Петри и оттуда на всю мощь своей глотки кричите загорающему на пляжах человечеству:
— Люди добрые, спасайте от медицины!
Шутки шутками, а реабилитация — это великое дело. Ее благотворное воздействие познали на себе отдыхающие многих ялтинских здравниц и особенно санаторного пансионата «Ай-Даниль». Здесь вас так отреабилитируют, что вы уедете домой сильным, как Геркулес, и стройным, как Аполлон.
Отдыхая на Южном берегу Крыма, Лев Николаевич Толстой писал: «…мне было бы совсем хорошо, если бы не совестно». Великому гуманисту было совестно потому, что он видел в виллах богачей безумную роскошь и рядом ужасающую нищету обреченных на болезни бедняков. Совесть нынешнего курортника чиста. Как бы ему нибыло хорошо в «Днепре», он знает, что его товарищу в «Ливадии» отнюдь не хуже. Ведь Ялта — курорт не для избранных. Здесь отдыхают не одиночки, а миллионы. На прибрежной полосе имеют свои собственные здравницы шахтеры и строители, металлурги и судостроители, писатели и артисты, военные и колхозники…
