Василий Курочкин - Поэты «Искры». Том 1

Зима, как в саван, облекла
Весь край наш в белую равнину
И птиц свободных на чужбину
Любовь и песни унесла.
Но и в чужом краю мечтою
Они летят к родным полям:
Зима их выгнала, но к нам
Они воротятся весною.

Им лучше в дальних небесах;
Но нам без них свод неба тесен:
Нам только эхо вольных песен
Осталось в избах и дворцах.
Их песни звучною волною
Плывут к далеким берегам;
Зима их выгнала, но к нам
Они воротятся весною.

Нам, птицам стороны глухой,
На их полет глядеть завидно…
Нам трудно петь — так много видно
Громовых туч над головой!
Блажен, кто мог в борьбе с грозою
Отдаться вольным парусам…
Зима их выгнала, но к нам
Они воротятся весною.

Они на темную лазурь
Слетятся с громовым ударом,
Чтоб свить гнездо под дубом старым,
Но не согнувшимся от бурь.
Усталый пахарь за сохою,
Навстречу вольным голосам,
Зальется песнями, — и к нам
Они воротятся весною.

Милый, проснись… Я с дурными вестями:
Власти наехали в наше село,
Требуют подати… время пришло…
Как разбужу его?.. Что будет с нами?
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Ах! не к добру ты заспался так долго…
Видишь, уж день… Всё до нитки, чуть свет,
В доме соседа, на старости лет,
Взяли в зачет неоплатного долга.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Слышишь: ворота, никак, заскрипели…
Он на дворе уж… Проси у него
Сроку хоть месяц… Хоть месяц всего…
Ах! если б ждать эти люди умели!..
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Бедные! Бедные! Весь наш излишек —
Мужа лопата да прялка жены;
Жить ими, подать платить мы должны
И прокормить шестерых ребятишек.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Нет ничего у нас! Раньше всё взято…
Даже с кормилицы нивы родной,
Вспаханной горькою нашей нуждой,
Собран весь хлеб для корысти проклятой.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Вечно работа и вечно невзгода!
С голоду еле стоишь на ногах…
Всё, что нам нужно, всё дорого — страх!
Самая соль — этот сахар народа.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Выпил бы ты… да от пошлины тяжкой
Бедным и в праздник нельзя пить вина…
На, вот кольцо обручальное — на!
Сбудь за бесценок… и выпей, бедняжка!
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Спишь ты… Во сне твоем, может быть, свыше
Счастье, богатство послал тебе бог…
Будь мы богаты — так что нам налог?
В полном амбаре две лишние мыши.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Господи!.. Входят… Но ты… без участья
Смотришь… ты бледен… как страшен твой взор!
Боже! недаром стонал он вечор!
Он не стонал весь свой век от несчастья!
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Бедная! Спит он — и сон его кроток…
Смерть для того, кто нуждой удручен,—
Первый спокойный и радостный сон.
Братья, молитесь за мать и сироток.
             Встань, мой кормилец, родной мой, пора!
             Подать в селе собирают с утра.

Жил-был на свете царь Додон.
          Об нем уж слух пропал.
О славе, брат, не думал он,
          Зато, брат, крепко спал.
Ему короной, братец мой,
Колпак был, связанный женой,
                           Ночной.
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Изба была ему дворец,
          И на осле верхом
Всё царство из конца в конец
          Он объезжал кругом.
Как добрый царь, он был храним
Взамест конвоя псом своим
                           Одним.
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Он мужику дал много льгот
          И выпить сам любил.
Да если счастлив весь народ,
          С чего ж бы царь не пил?
Он сам, без винных приставов,
Брал с каждой бочки кабаков
                           Полштоф.
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Как он красив был из лица,
          Так парень не один
Его, пожалуй, за отца
          Считал не без причин.
А впрочем, в год — и то сказать —
Любил не часто в цель стрелять.
                           Раз пять.
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Он, брат, спокойный был сосед
          И для земли своей
Молил у бога не побед,
          А праведных судей.
Зато как умер царь родной,
Так слезы, брат, лились рекой
                           Впервой.
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Он, брат, народом не забыт:
          Срисован маляром
И вместо вывески прибит
          Над старым кабаком.
И каждый праздник, круглый год,
Пьет у портрета и поет
                           Народ!
                     Так вот, брат, встарь
                     Какой был царь,
          Какой, брат, славный царь!

Соблазнами большого света
Не увлекаться нету сил!
Откушать, в качестве поэта,
Меня вельможа пригласил.
И я, как все, увлекся тоже…
Ведь это честь, пойми, чудак:
Ты будешь во дворце вельможи!
                           Вот как!
Я буду во дворце вельможи!
И заказал я новый фрак.

С утра, взволнованный глубоко,
Я перед зеркалом верчусь;
Во фраке с тальею высокой
Низенько кланяться учусь,
Учусь смотреть солидней, строже,
Чтоб сразу не попасть впросак:
Сидеть придется ведь с вельможей!
                           Вот как!
Сидеть придется ведь с вельможей!
И я надел свой новый фрак.

Пешечком выступаю плавно,
Вдруг из окна друзья кричат:
«Иди сюда! Здесь завтрак славный».
Вхожу: бутылок длинный ряд!
«С друзьями выпить? Отчего же…
Оно бы лучше натощак…
Я, господа, иду к вельможе!
                           Вот как!
Я, господа, иду к вельможе,
На мне недаром новый фрак».

Иду, позавтракав солидно,
Навстречу свадьба… старый друг…
Ведь отказаться было б стыдно…
И я попал в веселый круг.
И вдруг — ни на что не похоже! —
Стал красен от вина, как рак.
«Но, господа, я зван к вельможе —
                           Вот как!
Но, господа, я зван к вельможе,
На мне надет мой новый фрак».

Ну, уж известно, после свадьбы
Бреду, цепляясь за забор,
А всё смотрю: не опоздать бы…
И вот подъезд… и вдруг мой взор
Встречает Лизу… Правый боже!
Она дает условный знак…
А Лиза ведь милей вельможи!..
                           Вот как!
А Лиза ведь милей вельможи,
И ей не нужен новый фрак.

Она сняла с меня перчатки
И, как послушного вола,
На свой чердак, к своей кроватке
Вельможи гостя привела.
Мне фрак стал тяжелей рогожи,
Я понял свой неверный шаг,
Забыл в минуту о вельможе…
                           Вот как!
Забыл в минуту о вельможе
И… скинул я свой новый фрак.

Так от тщеславия пустого
Мне данный вовремя урок
Меня навеки спас — и снова
Я взял бутылку и свисток.
Мне независимость дороже,
Чем светской жизни блеск и мрак.
Я не пойду, друзья, к вельможе.
                           Вот как!
А кто пойдет, друзья, к вельможе,
Тому дарю свой новый фрак.