Михаил Мишин - Юмористические рассказы
Не хочу, чтоб меня поняли правильно, но «Мерседес» – хорошая машина. И черт с ней. «Жигуль» – тоже нормальная. Но, конечно, не каждый. А только который в экспортном варианте. Экспортный вариант! О, это наше дивное изобретение! Это есть продолжение нашего уникального гостеприимства за наши рубежи. Нет, в других местах, конечно, тоже делают на продажу не для себя. Скажем, если делают для нас, то они должны учесть именно нашу специфику: и наши морозы, и наши дороги, и что чертежи потеряют, а включать будут ногой. Они обязаны все это учесть, утеплить, укрепить и покрасить в наш родной васильковый цвет. Но, скажите, какой же дурак додумается делать для себя не иначе, а просто-напросто хуже, чем для других?! Дурак не додумается – мы додумались. Знаете, почему они тут не бегают по магазинам так, как мы там? Потому, что до сих пор не разгадали – что вообще можно делать с тем, что мы тут у себя для себя делаем...
Не хочу, чтоб меня поняли правильно, но кто мог сочинить эту легенду, что наш балет – лучший в мире? Тот мог сочинить, кто мог видеть!.. То есть все те же гости оттуда плюс приравнявшиеся к ним люди из «ХОТЕЛа» отсюда, плюс трое из их управления, плюс двенадцать городских жуликов. Хорошо, еще спортсмены не пошли – у них режим перед четвертьфиналом. Что касается хозяев города, вроде тех художников, то они из чувства гостеприимства могут поглядеть на театр снаружи, что тоже красиво...
Не хочу, чтоб поняли правильно, но вообще символ нашего гостеприимства – это «Березка». Не танцующая – та водит свои хороводы за морями, а мы на берегу за нее гордимся. Я про «Березку», которая произросла на нашей улице. Говорят, за теми же морями есть такое: «Вход только для белых». Возмутительно. «Только для черных» – оскорбительно. «Только для тех, только для этих...» Унизительно. Но когда тут у нас на нашей улице «Вход для всех, кроме всех наших»?! Я б эту «березовую рощу» – под корешок. Если гость из Чикаго на недельку – перебьется: разрешим ему взять без очереди матрешку в нашем промтоварном. Если он надолго и ему, конечно, трудновато с качеством, среди которого мы-то с детства, – пусть, пока в нас не проснется самоуважение, привозит с собой. Во-первых, на пеньках этой «Березки» мы сможем открыть что-нибудь для этих художников, чтоб не толкались. Во-вторых, утихнет вокруг «Березки» этот хоровод разных мальчиков и особенно девочек. Не хочу, чтоб поняли правильно, но я где-то читал, что даже эти девочки в экспортном варианте – и те какие-то не такие, как на внутреннего потребителя... Они как-то начитаннее, что ли...
А теперь хочу, чтоб поняли правильно: гостеприимство – высокая вещь. Гость – посланец судьбы, ему лучшее место, первый кусок. В Древней Греции почетному гостю хозяин лично сам омывал ноги. Менее почетному мыла жена. Совсем завалящему и то рабыня ополаскивала. Но никакое гостеприимство нигде и никогда не означало, что сами хозяева должны ходить с немытыми ногами.
Мне нравится лозунг «Добро пожаловать, дорогие гости!». Но при условии, что рядом те художники напишут второй: «Добро пожаловать, дорогие хозяева!»
Только вместе их можно понять правильно.
1986
Смешанные чувства
Доисторические времена: всего – понемногу. Причем все – по отдельности. Никаких смесей, соединений и сплавов. Из руды – чистая медь, из родника – чистая вода, из религии – чистый опиум для народа. Действия были конкретные – «Пришел, увидел, победил». Чувства и мысли ясные: «Платон мне друг, но истина – дороже».
Смешанные были только краски у смелых художников и смешанные браки – у еще более смелых.
Ну, еще изредка чудили алхимики: ночью, при луне, бормотали чепуху, кипятили в котле печенку летучей мыши с писюльками черной козы – искали философский камень. За что назавтра их побивали обыкновенными – чтоб не лезли поперед времени.
Но вот – пришло время, грянул двадцатый! Взревел миксер прогресса! Всего стало много, все сливается, перемешивается и взаимопроникает!
На стыке двух наук возникает третья, которая тут же вливается в четвертую, образуя седьмую.
Искусство смешалось со спортом, спорт – с работой, работа – с зарплатой, зарплата – с искусством...
Бушует эпидемия синтеза – гибриды, сплавы, комплексы и смеси. Все, что в чистом виде, имеет вид неуместного антиквариата.
Академик объявил, что круглый год всем надо кушать грейпфруты, эту помесь лимона с апельсином. Видно, смешал в голове свою академию с нашими прилавками...
Но все же главное достижение – это смешанные чувства!
Чистую, беспримесную эмоцию последний раз видели в романе Тургенева. Ныне – сплошные оттенки и полутона. Смутные ощущения стали нормой, двойственные чувства – единственно возможными. В мыслях – вообще сплошной импрессионизм. Вместо «я думаю» у всех – «мне думается». Всем кажется, видится и представляется.
– Вы читали?
– Кажется!
– Понравилось?
– Впечатление сложное: с одной стороны – тошнит, с другой – помнится, кто автор...
Из разнообразных чувств стали состоять лирические эмоции. При этом составляющих может быть сколько угодно. Например, явное ощущение, что она у тебя за спиной улыбается этому подонку, плюс уверенность, что подонок этого давно хочет, плюс светлое подозрение, что хочет, но не может, плюс ночью приснилось, что выпали все зубы, – рождают осеннее чувство, что этот подонок – ее муж...
При перемешивании отдельных ощущений могут возникать материальные объекты. Например, чувство острого желания чего-то новенького плюс чувство, что могло быть и хуже, дают концерт из студии в Останкине. Смесь из ощущений сухой парилки и сырой простыни – вагон поезда Москва – Казань.
От смешанности чувств пошла задумчивость действий. Пришел – увидел, плюнул – и ушел...
Любовь к истине плюс желание дружбы Платона дает сложную суспензию, которую в прошлом называли беспринципностью, а теперь – широтой взгляда.
Чувство гражданского долга, смешанное с чувством, что не один ты должен, дает эффект присутствия на профсоюзном собрании.
Вообще недостаток чистых чувств заменяется в современных смесях соответствующим количеством чувства юмора, которое придает коктейлю товарный вид и пузырьки на поверхности. Такой веселый шторм в стакане.
И все это – только первые намеки на букеты тех сложных чувств, которые расцветут в будущем. Смешиваться их будет все больше, а сами они – делаться все меньше, пока в итоге не образуется одно огромное, необъятное чувство, состоящее из бесконечного количества мельчайших чувствочек, практически равных нулю. Останется лишь придумать этому грандиозному гибриду достойное название.
Можно попробовать по аналогии.
Смешанные краски – радуга без границ.
Смешанные браки – дети без предрассудков.
Смешанные чувства – люди без чувств.
1985
Закон загона
Свобода, мужики!
Воля практически!
Уже они там исторически решили: можно выпускать из загона!
В любую сторону твоей души!
Конечно, были схватки. Одни кричали: рано, наш человек еще не готов. Другие: наш человек давно готов, но не дозрела страна. А самые остроумные их уговаривали: закон нужен, потому что его требует жизнь.
Они там до сих пор всерьез думают, что жизни нужны их законы.
– Следующий! Имя, фамилия, отчество?
– Шпак Леонид Львович, очень приятно.
– Объясните, Шпак Леонидович, почему решили уехать из страны?
– А можно вопрос?
– Ну?
– Вы это спрашиваете, потому что у вас инструкция или вы лично идиот?
– Следующий! По какой причине решили...
– По причине – козлы! Я ему говорю: я не превышал! Он говорит: превышал! Я говорю: где превышал? Он говорит: давай права! Я говорю: козел! Он забрал права – я беру визу в правовое государство! Козлы! Козлы! Коз...
Жизнь за жизнью – течет очередь, исходит, истекает, утекает – чтоб нам всем провалиться... Вздохи, всхлипы... «Квота!», «Статус», «Гарант»...
– Следующий! Почему решили...
– Потому что я там живу!
– Так вы не наш? А почему так хорошо говорите по-нашему?
– Потому что я раньше был ваш, потом уехал туда.
– А зачем вернулись сюда?
– Испытывал ностальгию, хотел повидать родину.
– А чего же уезжаете?
– Повидал родину, хочу испытывать ностальгию...
... Оставались проверенные, отрывались доверенные. Писатели поодиночке, балерины – пачками, парторг сухогруза – вплавь ушел, три эсминца не догнали...
– Следующий! Почему едем, товарищи?
– Нэмци будем. Казахстана будем. Едем родной култура сохранять. Гамбург приедем – хаш делать будем. Гансик, дорогой, попрощайся. Скажи, ауфидерзеен, дядя Султан. Скажи, гуманитарный помощь тебе пришлем – с родной земли на родину...
Утечка мозгов. Утечка рук, утечка сердец... Вслед хлипы: «Пусть катятся!», вслед стоны:
Не может быть
«У, счастливые!..», вслед бормотанье: «Багаж... билеты... таможня...»
– Следующий! Куда собралась, мамаша?
– Куда? Никуда!
– А чего ж стоишь?
