Екатерина Безымянная - Записки prostitutki Ket
— У меня не получилось, Кать. А знаешь, так теперь, наверное, будет всегда.
Староста в институте. Главред студенческой газеты. Высшее образование. Красный диплом. Защищенная кандидатская и так и не дописанная докторская…
Жертва страсти
Вот-вот, бдсм, бдсм, «возьми меня покрепче, детка», все дела.
А я смеюсь — остановиться не могу. Как вспомню — так и хихикаю.
Потому что нарочно не придумаешь. Нет, ну я понимаю, секс веселый бывает. Но так, чтоб еще и другие смеялись — это исхитриться надо.
Короче, не буду я долго мыслью по древу растекаться.
Сходила, в общем, к парикмахерше. Пора было, пора.
Юля — худенькая, маленькая, почти прозрачненькая. Девочка-нежный-цветочек.
Все бы ничего, но…
Поскольку с Юлечкой знакомы мы давненько, то я посвящена в некоторые подробности ее личной жизни.
Я вот не знаю — то ли харизма у меня какая, то ли что, но люди со мной не стесняются. Не стесняется и Юленька. Однажды мы разговорились, и, слово за слово, узнала я пикантную подробность из ее постельной жизни.
Этот нежный цветок любит, чтоб покрепче.
Ну там, покрепче взял, поплотнее вставил, опять же, иногда чтоб по личику ладошкой.
В смысле, его, мужской, ладошкой.
Нежный цветок это заводит. Нежный цветок от этого тащится.
Ну, что поделать — ну такая.
Вчера Юленька была, как всегда, нежна, воздушна и мила. И все бы ничего, но даже под искусственным светом салона Юленька была в не слишком черных, но все же темных очках.
Я села, она стрижет.
Я говорю, мол, Юль, я понимаю, мода, все дела, но солнца тут нет, сними очки-то, а то ж явно неудобно.
Юлечка хихикнула нервно, помялась, потом, видимо, решила, что передо мной — можно.
И сняла.
Под левым глазом Юленьки красовался старательно замазанный, почти сошедший, но все еще хорошо заметный желто-зеленый синяк.
Я подобрала челюсть. Ибо какой сволочью надо быть, чтобы ударить это нежное создание?
— Юль, — говорю сочувственно, — зайка, где это ты так?
И она мне рассказала.
В общем, поскольку в Юлиной жизни секс, как и у многих, случается от случая к случаю, а постоянный мужчинка кибениматериализовался еще полгода назад, приходится ей довольствоваться связями случайными и не всегда интересными.
Так, собственно, случилось и на этот раз.
Подснятый в заштатном барчике парниша оказался в постели слегка уныл и даже, как бы это сказать, немного жиденек.
Ну то есть на Юлечкины в процессе просьбы взять ее покрепче и вообще — не стесняться, реагировал как-то вяло и без энтузиазма.
Ну, не привыкши он к горячим девушкам, не привыкши.
Примерно через полчасика нежному цветочку слегка поднадоел столь трепетный секс и его неумело-пугливые движения, и она, лежа аккурат под ним, прошептала жарко сакраментальную фразу:
— Ударь меня…
Ибо ситуацию надо было хоть как-то оживить, чтобы не заснуть прямо там.
Парниша, и так не быстрый, вообще остановился, потерял нить процесса и крепенько задумался.
Было ясно, что в его голове пазл явно не складывается.
— Ну что же ты, давай, ну ударь же меня, — снова прошептала Юленька.
— Куда? — неуверенно спросил он.
— По лицу, — горячо задышала Юленька, — ну давай же, давай…
— Ты точно уверена? — растерянно спросил он.
— Да, давай же, давай, — входила в экстаз она.
Очнулась Юленька от того, что искры, посыпавшиеся из глаз, грозили прожечь диван насквозь.
Сверху нависал все тот же парниша, без всяких признаков былой эрекции, и страшно испуганно смотрел на нее.
В общем, этот деятель, очевидно, до Юленьки ни с каким горячим сексом никогда не сталкивался, а потому Юленькину просьбу воспринял абсолютно буквально и в меру своего мужского понимания.
Он собрал все силы и со всей своей дури от души зарядил ей в глаз.
Ну да, кулаком, а че?
Дальше был кордебалет.
Юленька матерно металась с заплывающим глазом по комнате, истерично собирая разбросанные вещи; милый мальчик сидел на кровати страшно испуганный и явно не понимающий, что же такого произошло, хватал ее за тонкие ручки и озадаченно вопрошал:
— Ну куда, куда ты уходишь? Я же сделал то, что ты хотела.
Юленька вымелась за дверь быстро и резво, по пути натягивая кофточку и невоспроизводимыми выражениями поминая и самого мальчика, и всю его родню до пятого колена.
В такси, по дороге домой, Юленька долго плакала от обиды на судьбу вообще и на нежных мальчиков с дурной силищей в частности.
Глаз расцветал всеми цветами радуги.
Теперь у Юленьки тайм-аут.
Нежных мальчиков, не знакомых с азами бдсм, она как-то опасается.
Глаз совсем скоро заживет и перестанет радовать окружающих своим нежно-желтым оттенком.
А сама Юленька, как настоящая жертва собственных страстей, долго и пространно клялась мне, что теперь, ежели захочется клубнички, — то только с теми, кто совершенно точно понимает — как.
Чужой
Бывают у людей в жизни такие личные трагедии, что вот сидишь рядом, слушаешь, смотришь, как он курит-курит-курит, пьет стопку за стопкой, и физически — клянусь — физически ощущаешь, как ему больно. Это где-то в воздухе, в ауре, что ли.
И ничего не можешь даже посоветовать.
Я Олега знаю давно, и он мне не клиент. У меня с ним случился когда-то небольшой роман. Не могу сказать, что была в него влюблена, да и он в меня — тоже нет. Это другое. Такие приятные, теплые отношения двух людей, без всяких претензий с обеих сторон на что-то большее.
Встретились мы с ним тогда раз пять или шесть, а потом как-то все закрутилось, и мы пропали друг у друга из виду.
Я буквально налетела на него на улице, через год после нашего расставания. Он был с миловидной брюнеточкой, катившей коляску с малышом. Она, дав нам, как явно старым знакомым, возможность переброситься парой слов, деликатно отошла рассматривать витрину.
Олег успел влюбиться, жениться и сделать сына. Я была за него рада, очень рада. Он хороший человек, из тех мужчин, которые «для жизни».
Потом мы попрощались, пожелали друг другу удачи и снова разошлись по своим жизням.
Знаете, так бывает, что вдруг как-то особенно остро всплывет в памяти человек, про которого давно не вспоминал, а потом проходит день-два, и этот человек объявляется где-то рядом.
Только утром я почему-то вспомнила Олега. Варила кофе и подумала отчего-то: интересно, как он там?
А вечером встретила его в магазине, недалеко от дома.
— У тебя есть время? — вдруг спросил он после всех приветствий. Я кивнула, а он сказал:
— Пойдем ко мне, составишь компанию. Я сейчас живу один, вон, через дорогу. Идем, Кать.
Я не знаю, как это объяснить, но в этом его «идем ко мне» не было вообще ничего сексуального. У него был такой взгляд, такой потерянный вид, что там без слов было ясно: у него в жизни случилось что-то такое, что его просто раздавило. Он буквально посерел.
Мне не слишком хотелось идти, но… он смотрел очень странным, очень умоляющим взглядом. И я пошла.
Он взял водку.
Мы поднялись в какую-то странную полупустую однушку с жутким ремонтом.
Олег, махнув рукой на стены, как-то слегка стесняясь, сказал:
— Ну, вот моя берлога. Зато дешево.
— Н-да, — усмехнулась я, — что дешево — это видно.
— Я от Аньки ушел, месяц назад, — вдруг выпалил он.
— Я так и поняла, раз ты здесь и меня приглашаешь, — кивнула я.
И мы пошли на кухню. Я помогла ему нарезать колбасу, он разлил водку, выпили за встречу.
Потом был ничего не значащий разговор ни о чем: о погоде, ценах на квартиры, моих делах.
Он как-то слишком быстро напивался.
— Закусывай, Олег, — сказала я и протянула ему бутерброд, — а то ты так быстро нажрешься…
— А я и хочу, — он посмотрел на меня пьяно и зло, — я вообще сдохнуть хочу, понимаешь?
— Сдохнуть всегда успеешь, — усмехнулась я, — молодой еще сдыхать.
И уточнила:
— Что, из-за жены?
И сказала обычную глупость, которую говорят в таких ситуациях:
— Не переживай, люди мирятся, сходятся…
— Сходятся? — зло уточнил он. — Сходятся? Ты ни хрена не знаешь!
— Можешь рассказать, буду знать, — флегматично сказала я.
Он, похоже, только и ждал, пока разговор пойдет в нужную сторону.
А потом я слушала его, и мне хотелось просто сбежать, настолько мне было неуютно от того, что и как он говорил.
Они познакомились, как-то очень быстро поженились, и она родила ему сына. Жили нормально, дружно, как, в общем-то, все молодые семьи. Когда Артему исполнилось несколько месяцев, Аня забеременела снова. Олег был счастлив, он хотел еще дочь. Молодая жена расцвела и была с ним какой-то особенно нежной.
Полгода назад она родила второго ребенка.
