Александр Никонов - Подкравшийся незаметно
Вскоре все организменные системы пришли в норму, Пугачева крякнула, издала громоподобный рык и встала на ноги, а потом уж и на пол. Пальцы ее на руках непроизвольно сжались в два кулака, а на ногах пальцы сжались в два ножных кулака, как у обезьян, коих не зря называют четырехрукими существами. Обезьяны лазают и прыгают по деревьям при помощи рук и хвоста и питаются растительной пищей, преимущественно дикорастущими фруктами и овощами. Они легко поддаются дрессировке, в отличие от Пугачевой, которая дрессировке не поддается, а только знай жрет икряную подкормку.
Пугачева упруго положила на все сразу, а уже конкретно - телефонную трубку на рычаги. И тут же раздался звонок.
- Хули еще надо? - чуть грубовато спросила Пугачева.
- Алла Борисовна, я вас узнал! - раздался в трубке тонкий, но явно мужской голос.
- Это кто там еще?
- Это я, Станкевич.
- Как, тебя уже выпустили из тюрьмы? - не сразу сориентировалась во времени Пугачева.
- Станкевича никакие стены не удержат! - хвастливо сказал Станкевич, потому что его не могли удержать никакие стены: по опыту он знал, что там, где есть стены, есть и дверь. Он всегда выходил через дверь. Но вообще-то он врал, поскольку сидел не в тюрьме, а в Варшаве, куда специально уехал, спасаясь от параши. Отчего-то не любил Станкевич параш. Как войдет в какую-нибудь комнату или залу, где параша, так сразу делается брюзгливым, морщится и интеллигентно намекает: "Блядь, ну и вонища, у вас тут стоит! Насрали что ли?"
Со Станкевичем у Пугачевой много чего было связано в жизни, только она никак не могла припомнить, что именно.
- Ну, чего хочешь, сынок?
- Я решил выдвинуть свою кандидатуру на выборах в президенты.
- Молодец, хороший мальчик.
- Я уже не мальчик, помните мы с вами...
- А-а-а, вон оно что, а я все думаю, что нас связывает!.. Ну хорошо, не мальчик. Так что ты хочешь, не мальчик, но муж?.. Вы все считаете, что если планируете выдвинуть свою кандидатурку плохонькую, то вы уже супермужчины, и тетя Алла должна отдать вам свой электорат! Какие же вы, мужики, все одинаковые!
- С вашим электоратом я бы горы свернул, Алла Борисовна!
- Лучше шишку свою сверни набок.
- Какую шишку? - растерялся мальчикоподобный политик.
- Которой ты собираешься мой электорат пользовать.
- Голову что ли? - не понял Станкевич.
- Видимо. Тебе только с головой туда и лезть, малыш... Короче - ты не первый по этому поводу звонишь, и я всем отказываю. Тебе тоже. Еще вопросы есть?
- Печально, Алла Борисовна, печально. Страна и родина вам этого не простят.
- Это уж точно! - цинично усмехнулась Пугачева плоской шутке Станкевича.
А он вовсе не шутил. После того, как Станкевич хитро избегнул срока, он хотел получить президентство, чтобы самому всех сажать, а самому не садиться.
Его преследовали несправедливо! Никаких взяток Станкевич не брал, кроме десяти тысяч долларов. Он любил народ и больных детей. В благодарность больные дети нанесли ему мешок денег, среди которых и оказались те самые пресловутые десять штук грина. Вот неудача! Сбежав от преследования органов в Америку, Станкевич пытался там через своих друзей в правительственном лобби организовать ядерный удар по России. Это не получилось. Тогда Станкевич поехал в Варшаву к землякам. Там он пытался ускорить вступление Польши в НАТО с последующим объявлением войны России. И этот номер ему обломило. А че делать дальше, Станкевич придумать не мог. Пришлось практически без боя сдаться польской дефензиве и сигуранце.
Когда-то мама рассказывала Станкевичу сказку про Колобка. Колобок был крутой и всех посылал. Зайца, волка, медведя он внаглую послал. "Но на всякую хитрую жопу, сынок, - говорила мама, - найдется свой хуй с винтом."Нашлась проруха и на Колобка. Лиса его съела, Станкевича. Рыжая чубайсообразная лиса...
Но вот Станкевич остался там, по другую сторону провода, а Пугачева по эту. На этой стороне было явно лучше. На той стороне была потенциальная тюрьма да грязные шпалы этапов и пересылок, а на этой... На этой - черная икра, золотой телефон и огромный изумруд Шакья-Муни. Пугачева любовно огладила изумруд, подышала на него, протерла мерлушковой тряпочкой. Господи, как хорошо жить! И жить не в тюрьме!
Пугачева удовлетворенно достала с полки книгу и погрузилась в чтение. Книгой оказалась Библия. Пугачева внимательно прочла титул. Она всегда читала титульный лист, прежде чем углубиться в содержание произведения. На титуле было написано: "Библия. Необычайные приключения первобытных людей, полные опасностей и жгучих тайн." Что ж, весьма недурственно.
Послюнявив палец Пугачева перевернула листики и начала чтение с середины. Первая строка сразу же завлекла ее...
"- Ах, мы остались одни! Трахни меня, папа! - взмолилась дочь Лота.
- Я не могу! - ответил старик в сильнейшем волнении.
- Но почему?! Почему?! - заламывая руки закричала дочь.
- Потому что мы родственники, - роняя слезы говорил Лот.
- Но если Богу было угодно погубить весь наш город лютой смертью за грехи, то как же нам теперь размножиться без мужчин, если остались только ты, я да сеструха моя?! Овладей мною тотчас же!
- Не могу, не могу, это тоже грех! Грех кровосмешения! - рыдал старик.
- Но грех кровосмешения меньше, чем грех кровопускания! А погубить весь наш род, не размножив его суть то же кровопускание! О!
- Ладно, но запомни - я иду на это с тяжелым сердцем! - воскликнул Лот и овладел белесым телом своей единоутробной дочери. Он был пьян и не отдавал отчета в своих действиях. Сестры нарочно напоили его и поочередно овладели его телом, хотя со стороны казалось, что это именно он овладевает их туловищами. Но нет! Не таков был святой праведник Лот!
С той поры семя Лота размножилось, и его стало как грязи."
Прочитав этот кусок, Пугачева всплакнула. Она любила чувствительные романы. Но все-таки что-то осталось тут для нее непонятное. Наверное, нужно было начинать читать сначала. Рыжая женщина перелистнула несколько страниц и вновь углубилась в чтение.
"- Идите и убейте всех! - Велел господь Иисусу Навину.
Навин был простой человек, пошел и убил. Он и его ребята вырезали целый город, всех женщин изнасиловали, детей умертвили и скотину их тоже умертвили. Потому что Господь захотел умертвить и скотину. Кстати, женщин после использования по назначению, Навин тоже умертвил как скотину. Это было весьма богоугодное дело, и так надо всегда впредь поступать."
Пугачева заскучала: про войну она читать не любила и начала искать места про любовь. Таких мест оказалось много. Через страницу кто-то кого-то трахал. Как правило, отец трахал свою дочь или козу. Но встречались и нормальные половые акты по большой и чистой любви. Особенно Пугачеву поразила история про одного престарелого царя, который отымел маленькую девочку-подростка. После каждой истории траха следовали длинные списки размножившихся как грязь евреев.
Увлекшись очередной сексуальной историей с кровавым концом, Пугачева так переволновалась, что даже уснула. Ее тяжелая голова упала в раскрытую книгу, и спящая певица засопела, сладко чмокая губами, как бодрствующий Гайдар.
Спи, милая...
Глава 31
Явлинский был евреем. Он нисколько не скрывал это и совершенно не стеснялся. Приходил и прямо так и говорил: "Я еврей! А что, не нравится?". Все терялись, смущались как бы даже и начинали убеждать Явлинского, что никто против его национальности ничего не имеет.
- Как это не имеет?! - возмущался Явлинский. - Сами, небось, думаете: вот, пришел жид проклятый, ферфлюхте юде. А говорите, что не имеете ничего против. Это просто ханжество! Имейте же совесть сказать то, что думаете. Не бойтесь пострадать за убеждения.
Но все боялись говорить Явлинскому ту правду, которую он так хотел услышать, потому что знали - в детстве Явлинский начал занимался боксом. К юности он уже мог свалитьударом кулака годовалого бычка. В зрелом возрасте Явлинский увлекся карате, получил черный пояс девятого дана и ударом пальцев запросто вышибал глаза. С виду легким ударом ноги или руки он гнул на 90 градусов железные ломы. Это страшный человек.
Именно поэтому люди за версту обходили Явлинского. Как только Гриша выходил во двор, ребята шумели: "Ата-а-ас!!!" Двор вымирал. Явлинский уже привык к этому и потому несказанно удивился, когда однажды увидел, как одна красивая девушка не убежала со двора, подтянув юбку, а осталась на месте. Она была просто глуховата, но Григорий-то этого не знал! Он отнес необычайный поступок девушки на счет ее смелости и удивился. Его задела такая вызывающая позиция... Читатель уже ждет, что именно эта девушка стала потом женой Явлинского. Что он долго лечил ее от глухоты, а она его от агрессивности, и в результате все стало просто чудесно, и они стали жить и добра наживать. Я понимаю чаяния читателя. Но увы, жизнь гораздо проще и совсем не похожа на сказку про Золупушку или как ее там, Золушку что ли...
