Зальция Ландман - Еврейское остроумие
— Все это чепуха! — говорит третий. — Вот наш ребе недавно был в Риме. Прогуливаются они с Папой Римским по площади Святого Петра. Тут из собора выходит король Виктор-Иммануил, низко кланяется нашему ребе, потом шепчет своему адъютанту: "Слушай, кто этот галах (поп), который идет рядом с ребе?"
Ребе-чудотворец перебрался в Нью-Йорк. Когда разразилась война в Корее, прибегает к нему еврейка. Она в отчаянии:
— Помогите, ребе! Моего единственного сына забирают на войну!
— Не плачьте, он ведь еще никуда не едет! — успокаивает ее ребе.
Еврейка идет домой. И там обнаруживает письмо от сына: "Мы отплываем в Корею не позже чем через две недели".
Она, вся в слезах, снова бежит к ребе.
— Не плачьте, — говорит ребе, — он же еще никуда не отплыл!
Успокоенная еврейка уходит домой. А там ее ждет телеграмма с названием парохода и точной датой отплытия. Она опять бежит к ребе.
— Успокойтесь, он еще никуда не едет! — обнадеживает ее ребе. И обещает, что в день отплытия будет в порту вместе с ней.
День приходит. Пароход стоит у причала, солдаты строем идут на посадку. Среди них — сын еврейки. Солдаты поднимаются по трапу. Еврейка падает в обморок. Ребе с трудом приводит ее в чувство и утешает:
— Не волнуйтесь, пароход же еще не отчалил!
Поднимают трап; пароход дает гудок и выходит в море.
— Вот теперь он едет! — говорит ребе.
Во Франции построили новый сверхзвуковой самолет. Но вот беда: при достижении максимальной скорости крылья у него отрываются, причем каждый раз в одном и том же месте. Не помогает ни укрепление этого места, ни замена материала.
Наконец инженеры обращаются к одному ребе-чудотворцу из Галиции, который живет среди эмигрантов в Париже. Он советует:
— Сделайте в том месте перфорацию!
Поскольку ничто другое все равно не помогает, инженеры последовали совету. И действительно: самолет с перфорированными крылья спокойно преодолевает звуковой барьер. Инженеры прибегают к ребе:
— Как вам пришла в голову такая замечательная идея?
— Очень просто, — отвечает ребе. — Вы когда-нибудь видели, чтобы туалетная бумага отрывалась по дырочкам?
Кахал
(религиозная община, кагал)
В Восточной Европе, наряду с высокообразованными раввинами, были магиды, странствующие проповедники, по большей части люди малообразованные, которые упражнялись в красноречии главным образом перед женщинами и простыми людьми.
Во время проповеди магида один из слушателей душераздирающе рыдает. Закончив, проповедник подходит к нему:
— На вас такое сильное впечатление произвела моя речь?
— О нет, — продолжает рыдать слушатель. — Просто у меня есть сын, который во что бы то ни стало хочет стать магидом… И я, глядя на вас, ясно вижу, чем все это кончится.
Магид рыдающему слушателю:
— Вас так тронула моя проповедь?
— Нет, не проповедь. Просто вы заставили меня вспомнить один печальный случай. Позавчера у меня умерла коза; когда бедняга трясла головой, борода у нее моталась точь-в-точь как у вас.
После проповеди магид подходит к одному из присутствующих и с укором говорит ему:
— Вы так громко храпели, что мне едва удавалось вас перекричать. Не могли бы вы в следующий раз, чтобы не заснуть, брать с собой немного нюхательного табака?
Слушатель:
— Вам тоже не мешало бы добавить в вашу проповедь немного нюхательного табака!
Магид — шамесу:
— Там кто-то храпит. Разбудите же его!
Шамес:
— Это несправедливо. Вы его усыпили, вы и будите!
Слушатель — магиду, с упреком:
— После вашей проповеди я всю ночь не спал!
— Такое сильное впечатление она на вас произвела?
— Где там! Просто я заснул на вашей проповеди. А если мне случается поспать днем, ночью я ворочаюсь без сна.
Магид читал свою проповедь так долго и нудно, что все слушатели потихоньку разошлись. Остался только шамес. Он подходит к проповеднику и почтительным шепотом говорит:
— Я тоже ухожу. Вот ключ от синагоги. Когда закончите, закройте, пожалуйста, дверь, а ключ бросьте в почтовый ящик.
Из проповеди: "Скотина — и та куда набожней, чем вы! Коза не читала Библии, а все же не бреет себе бороду! Петух не знает Шулхан Орух, а все же не причесывается в шабес!" (При строгом подходе к правилам даже причесывание может считаться работой.)
Из проповеди: "Есть лошади, которым достаточно лишь тихо сказать "Поехали" — и они тянут телегу. Это — прекрасные лошади. Есть лошади, которых надо сначала хлестнуть кнутом, чтобы они тянули телегу. Это тоже вполне хорошие лошади. Но есть лошади, которым не помогают ни понукания, ни кнут, — согласитесь: это уже вообще не лошади!
Так и с вами, евреи. Некоторых достаточно лишь позвать, и они до рассвета встают на молитву: это — прекрасные лошади. Есть евреи, которых шамес или жена должны долго расталкивать, прежде чем они встанут и пойдут в синагогу; это тоже вполне приличные лошади. Но есть такие, которых ничто на свете не может притащить в синагогу; согласитесь: это уже вообще не лошади!"
Из другой проповеди: "Жил когда-то великий грешник. Когда он умер, его понесли хоронить — но земля исторгла его! Его решили сжечь, но огонь тоже его не принял. В конце концов его бросили собакам, но даже собаки брезговали к нему притронуться!
Берегитесь, чтобы с вами не случилось то же, что с ним! Будьте благочестивы, и тогда вы будете лежать в земле (выражение это в идише значит также: жить в большой нужде), и огонь вас поглотит, и собаки сожрут!"
Некий магид яростно обличал в своей проповеди тех, кто оскверняет шабес, открывая в этот день лавку. После проповеди он собирал пожертвования. Самый известный грешник, осквернитель шабеса, вручил ему самую большую сумму.
— На вас такое большое впечатление произвела моя проповедь? — спросил магид.
— На меня нет, — возразил торговец, — а на других — да. Вы оказали мне большую услугу: теперь уж никто не осмелится открывать лавку в шабес. С сегодняшнего дня у меня в шабес не будет конкурентов!
Магид произносит страстную речь о помощи бедным. На следующий день к нему приходят двое уважаемых жителей города. Он думает, что они хотят что-нибудь пожертвовать на бедных, но они качают головами:
— Рабби, нас так взяла за живое ваша проповедь, что мы решили идти собирать милостыню!
Известный магид из Вильны приехал в одно местечко на шабес, чтобы читать проповеди. Там он, к своему изумлению, узнал, что в городе уже находится некто, выдающий себя за "виленского магида". Настоящий магид не сказал ни слова. В шабес он пошел в синагогу и сел среди слушателей. Вначале лже-магид говорил умные вещи, которые он позаимствовал у настоящего. Но потом понес свое, и смысла в отсебятине этой было очень мало.
Тут настоящий магид поднялся на возвышение, сообщил, кто он такой, и сказал:
— Люди, вас, может быть, удивляет, что я не прервал его в самом начале. Но я испытывал нечто похожее на то, что испытывал хозяин дома в истории, которую я сейчас расскажу.
Нищего пригласили на свадьбу. Изголодавшийся, он набросился на еду, и ему стало плохо. Хозяин заботливо вывел его во двор. Там несчастный стал выдавать наружу одно за другим едва прожеванные блюда. Под конец из него пошли черный хлеб и редька. Тут хозяин оставил его одного, сказав: "Это уже не мое, за это я ответственности не несу!"
Так и здесь: пока этот человек повторял мои мысли, я молчал. Но прикрывать своим именем его собственные глупости не могу.
Проповедник произнес великолепную речь. Когда он закончил, один из слушателей принес из иешивы, что была рядом, книгу, открыл ее и сказал проповеднику:
— Всю проповедь вы украли отсюда, слово в слово!
— Что значит украл? Все слова — вон они, все на месте стоят!
Среди еврейских молитв, как и среди молитв христиан, есть много псалмов.
Магид произнес речь, которая звучала высоконаучно. Но кто-то обнаружил, что вся речь, от первого до последнего слова, списана из сборника проповедей! В городе — шумный скандал. Общину созывают на собрание. Все бранят магида, лишь один старый еврей молчит.
— Реб Янкель, а вы почему ничего не скажете?
— А что я должен сказать? То, что сделал магид, не так уж скверно. Если подобное мог позволить себе царь Давид, почему не может позволить себе он?
— Что значит: мог позволить себе царь Давид?
— А вы почитайте сами! Он ведь самые красивые молитвы украл и потихоньку вставил их в свои псалмы!
