Александр Барсуков - Страна сказок 392-395
“Ну это легко объяснить! Человечки-то вылезли из автоклава, они – исполины потребления! После Любви все предметы возвращены на место?”
“Кроме “москвича”! Его нигде не нашли!” – сказал Катсон.
“Эх, Катсон! Нет в вас романтики! Это же езда, погоня, скорость! Вероятно, один из Человечков в пьяном состоянии (потому что все зачатия у них в пьяном состоянии, так как в трезвом у них не стоит совсем) уселся в машину и врубил газ! И вот неукротимый, как дикий зверь, неудержимый “москвич” понёсся по болотам! Вполне очевидно, чем это могло кончится! “Москвич” провалился в полынью, а Человечек потоп! Но я уверен, что при жизни он собирал собачье дерьмо, и его нисколечки не жалко. Они, Человечки, все такие. Все его собирают по-маленьку. Итак, новое Дело закрыто!”
“Да нет, не совсем! “Москвич”-то нашли! Он оказался припаркован у домика Собаки Бакервилей!” – сказал Катсон.
“Ну конечно! Человечек подумал спьяну: “Возьму девочек!” И поехал к Собаке, единственной девочке на этих болотах. Но она была в сортире.
“Кто там?” – спросила она.
“Это я! Ипполит!” – заорал Человечек.
“Ой! Я в душе! Я голая!” – сказала Собака.
И тут мы подходим к действительно важному Делу о профессоре Мориати, который переодически каждое лето отключает горячую воду на болотах! И вот вода отключается! И голая Собака подает в объятия Ипполита!
“Вы кто?!” – в ужасе спрашивает Собака.
“Это вы кто?” – спрашивает Ипполит, который намеревался поиметь смазливую девочку из варьете Сэра Генри. Там были смазливые экземпляры. Но по случаю лета все девочки с Сэром Генри уехали отдыхать в Африку.
“Я – есмь Собака! Примат из отряда молокососущих! То есть, теплокровная тварь из подотряда млекопитающихся! А вот ты кто?” – снова спросила Собака.
“Я – алкоголик из отряда Человечков! Я трахаю всё, что движется! А что не движется – разгоняю! Но твоя рожа даже мне не понравилась! Фу! Женщина с усами!” – сказал Ипполит.
Но у Собаки уже возникли другие мысли:
“А как ты относишься к щеночкам?”
“Люблю!” И этим он заронил в душу Собаки много надежд, так как та мечтала о щеночках.
“Ну тогда я пойду надену что-то более соблазнительное!” – сказала Собака и пошла надевать уже известный нам лифчик миссис Бэримор. Ипполит лихорадочно соображал, как ему отсюда смотаться, так как он помнил притчу, чем похож человек на горной высоте и мужик, которому делает минет старуха! Главное – не смотреть вниз! Тут же вообще намечалось нечто ужасное! Зоофилия!” (Это всё рассказал Херлок. А потом появился лично.)
Но тут дверца избушки раскрылась и показался бравый Херлок Шолмс в шапочке с торчащими в разные стороны ушками и доктор Катсон!
Херлок сказал Собаке:
“Милейшая Собака! У меня для вас есть Спецзадание! Вы берёте пистолет (незаряженный, не боевой, вообще не пистолет, а пукалку) и идёте в отель “Атлантика”, он же – замок Сэра Генри! Так как Сэра нет там и не предвидится (это проверено: Сэр в Африке, охотится на носорогов), то вы приходите к жене Бэримора и говорите: “А зачем нам тот халатик? Этот почти такой же!”
“Но зачем?” – спросила Собака.
“Этого я тебе сказать не могу! Может, тебя даже наградят! Посмертно!” – сказал Херлок.
“Только и знаешь каркать!” – сказала Собака и засунула пистолет в авоську.
“А-а!..” – вытащила из авоськи и положила в шапку.
“Что у тебя там?”
“Деньги!” – сказала Собака.
“Деньги – утром, стулья – днём, днём деньги – стулья – вечером! Вечером деньги…” – начал Херлок, но Собака вдруг обнаглела и сказала:
“Стулья? В пропасть? Вдребезги? Да я тебя за них!..”
“Но-но, агент Клаус-Собака! Не забывайтесь!” – сказал Херлок. – “Помните вашу версию: шла, упала, очнулась – опухоль мозга!”
“Но почему опухоль мозга?” – стала спорить настырная Собака.
“Хочешь рак яичка?” – спросил Херлок. И Собака согласилась на опухоль.
“Но как нам это помо…” – спросил Катсон.
“Элементарно! Собака скажет: “Я – бедная инвалидка! Мозги болят!” И Бэримор преисполнится состраданием. А от сострадания до любви один шаг! И вот когда Бэримор нежно (заметьте, Катсон, нежно!) поцелует Собаку в промежность, вбегаем мы и снимаем эту сцену на синематограф! А потом показываем…”
“Бэримору?” – спросил наивный Катсон.
“Почему Бэримору? Сэру Генри! Он обожает жесткач по синематографу! Порно! И он кайфует! О, я с тобой кайфую! Бэримору ни в коем случае нельзя это показывать! А то он разведётся с женой, балбес! И порно больше не будет! Кстати, те варьетки, которые щас с Генри в Африке, тоже обожают порно!” – сказал Херлок.
И тут в собачье помещение вползла Леди “Н”! Она всё время вползала в нужные и ненужные моменты во время самых сложных Дел. Была она, как обычно, прикрыта одним лишь смущением.
“Леди “Н”!” – сказал Херлок. – “Но ведь вы тоже с Сэром Генри в Африке!”
“Да задолбал меня этот ваш Генри! И задолбала Африка!” – сказала Леди “Н”. – “Совершенно невозможно походить голенькой! Малярийный комар! Охоты на привадах! Макаки! Ка-ак прыгнут! А знаете, сколько в Бразилии этих обезьян? И не пересчитаешь!”
“Успокойтесь, Леди!” – сказал Херлок. – “Тут на вас если кто и прыгнет, то доктор Катсон! Я не могу! У меня – дефективный метод! При прыжке на вас этот метод саморассеится!”
“Но мистер Шолмс, я хочу, я мечтаю, чтобы на меня прыгнули именно вы!” – сказала Леди “Н”.
Херлок тут же заткнул ей рот пирожком, который лежал на столе у Собаки и сказал:
“Это семейное дело! Обсудим его дома! Кстати, новое Дело! Семейное! Как коварная Леди “Н” напрыгивает на ничего не подозревающего Шолмса и душит его в объятиях! А на заду Леди тюремная наколка: “Люби меня как я тебя!” Это может стать хитом сезона!”
Короче, наши искатели приключений, если можно так сказать, вышли из избушки Собаки и пошли в замок Сэра Генри. Светила тревожная Луна!
“Откуда здесь Луна?” – спросил Катсон.
“Элементарно! День кончился, началась ночь! Не отвлекайте меня глупыми вопросами!” – сказал Шолмс, и Катсон умолк. Он даже ничего не спросил, когда они чуть не вляпались в дерьмо. Но Херлок сам сказал:
“Дерьмо на болотах – обычное дело! О! Опять Дело! Дело о Дерьме на Болотах! Да тут полно этих, сусликов, тушканов, ситечек! И все гадят, как из пистолета! Кстати, Собака, вы не потеряли пистолет? Он один на весь Скотланд-Ярд!”
“Всё в порядке!” – сказала Собака и стала целиться в задницу Леди “Н”.
“Хорошо, что он не заряженный!” – сказал Херлок. – “Или всё же заряженный? Ну-ка, мон шер Собака, нажмите на спуск!”
Собака нажала, послышался щелчок.
Херлок вздохнул облегчённо:
“У меня амнезия, а не слабоумие! Вот если бы слабоумие, тогда, оно, конечно, Леди “Н” пришла бы щас крышка!”
“Расскажите, Херлок, а в чём заключается ваша амнезия? Это так романтично!” – сказала Леди “Н”.
“Понимаешь ли, Леди!” – сказал Херлок. – “Всё началось в той же Африке! Я с отрядом таких же, как я, отморозков-сыщиков был сброшен Королевой Англии в джунгли Замбези! Где один день – это узуку! Где три дня – много или куча узуку! Нашей миссией было внедриться в местное население и проповедовать им буддизм! Зачем это было надо Королеве, не понятно. Я подозреваю, что нашей Сверхзадачей был не буддизм, а тайно, тихо узнать, сколько у зулусов танков, самолётов, пулемётов, и сколько в каждом полку служит солдат!
Когда Королеву спросят:
“А на фига нам это?”
Она ответит:
“Посольство грабить будем!” Совсем рехнулась старушка.
Итак, нас сбросили с парашютами. Я первым делом ударился обо что-то твёрдое!
“Наверное, это танк зулусов!” – подумал я и спросил пробегавшего с обручем парнишку:
“Мальчик, а, мальчик! Это – танк?”
“Нет, дядя! Это засохшее коровье дерьмо!” – сказал он.
“А как зовут тебя, отпрыск?” – спросил я.
“Сынишка Хювяринена!” – сказал малыш и пошёл пешком по воде, сжимая в руке палку с мокрыми своими трусами.
“Эй! Ты свой обруч забыл!” – крикнул я.
“Обруч – тлен! Надо думать о Вечном!” – сказал малыш.
“Наверное, какой-нибудь местный божок!” – подумал я. – “Но мне пора считать танки и пулемёты!”
Я вошёл в овин, надеясь, что там, несомненно, укрыта рота пулемётчиков. Но там было полно коров и весёлых молочниц-доярок.
“О! Мужчина! Подои меня!” – закричали они. Я понял, что пока пулемёты считать мне не удастся.
“Цыц вы, летите! Воды не мутите!” – сказал я.
Бабы обступили меня и принялись лапать за титьки:
“А он даст хороший надой!”
“Женщины Востока!” – сказал я им. – “Я пришёл освободить вас! Я ваш временный муж Херлок Шолмс!”
И они сразу потеряли ко мне всякий интерес:
“Муж! У нас этих мужей у каждой по 10 человек!”
У меня возникла надежда:
“10 человек в роте? И у каждого пулемёт?”
И вот тут-то и произошло событие, от которого у меня амнезия: в овин вошёл белобрысый детина с двумя пулемётами в руках! Тёлки сразу бросились к нему. И тут только я вспомнил, что это – Ганс, мой коллега из ГДР, тоже миссионер. Я тоже подбежал к нему, но он отстранил меня:
